Бледна как смерть - Фиона Маунтин

Бетани ушла от Адама, но хотела, чтобы это осталось у него. Нечто, что передавалось в ее семье из поколения в поколение, что было, возможно, самым ценным, во всяком случае именно для нее.

Наташа закрыла дневник.

– До сих пор не понимаю, чем я могу вам помочь.

Он сунул руку в карман и достал обрывок фальцованной бумаги.

Она расправила ее, увидела свою фамилию, адрес, телефон и адрес электронной почты, написанные синей шариковой ручкой. Почерк изящный, с наклоном, почти каллиграфический.

– Это было вложено между первыми страницами дневника, – объяснил Адам. – Как будто Бетани хотела, чтобы я связался с вами, хотела, чтобы я попросил вас найти ее. С помощью дневника, я думаю. Если эти записи сделала одна из ее прародительниц, то он может привести к ней или к ее родственникам. Может, вам удастся найти их адреса, номера телефонов? И мы сможем связаться с ними?

– Хм-м-м. Мягко говоря, необычная идея, но вполне реальная, я полагаю. Если она хотела, чтобы вы или я сделали это, тогда почему она ушла?

Он раздавил окурок в пепельнице.

– Я не знаю.

Она понимала, что Адам старается избежать разговора об их взаимоотношениях. Парадокс: мы ожидаем, что кто-то будет любить нас больше всего на свете, но при этом отталкиваем его, надеясь, что он не захочет оставить тебя и будет бороться, чтобы завоевать любимого снова. Наташе пришло в голову, что таким же способом она проверяла чувства Маркуса.

– Может, есть более простой способ найти ее?

– Она ничего не рассказывала мне о своей семье, я даже не знаю, где она живет. Я не представляю, что делать. Взять телефонный справочник и обзвонить всех Маршаллов, живущих в Великобритании?

Она отвела взгляд. Нужно ли говорить, что это не сработает? Она пообещала Бетани, что никому не скажет о том, что это не настоящая ее фамилия. А обещания надо держать. То, что рассказала Бетани, еще раз убедило Наташу в том, что девушка не хочет, чтобы ее преследовали, какой бы ни была причина. Особенно это касалось Адама.

– Есть ли у вас какое-нибудь предположение, почему она ушла? – Она внимательно всмотрелась в его лицо и заметила, что он колебался всего лишь долю секунды, после чего старательно избегал ее взгляда.

– Нет, – ответил он уверенно. Слишком уверенно.

– В таком случае ее можно считать пропавшей без вести. У полиции больше шансов разыскать ее, чем у меня.

– Я не могу обратиться в полицию.

Она ощутила, что сердце тревожно екнуло.

– Почему?

– Они ничего не станут делать.

– Давайте рассуждать здраво. Она вправе уйти от вас. Вы не можете утверждать, что у вас есть малейший повод тревожиться о ее безопасности. Или у вас все-таки есть для этого повод?

– Действительно, нет.

– В общем, я вам не верю.

– Вряд ли это можно считать поводом – так, довольно глупая ссора. Я попросил ее переехать ко мне, а она не на шутку рассердилась. Бетани сказала, что со мной у нее разовьется клаустрофобия, что я не должен рассчитывать на то, что она постоянно будет рядом.

Он пристально посмотрел на Наташу.

– Вы, вероятно, собираетесь сказать мне, что это делает поиски еще более бессмысленными. – Он сделал паузу. – Если бы она не оставила дневник, я бы согласился с вами. Но он для нее слишком много значил. И эта записка с вашими данными, вложенная в тетрадь. По-моему, я правильно истолковал ее желание.

Вовсе нет. Наташа не была уверена в том, что клочок бумаги оставлен в дневнике нарочно.

– Как долго вы были вместе?

– Шесть недель, – в его глазах мелькнул вызов. – Да, кажется странным, что я не слишком много о ней знаю, но Бетани мало о чем рассказывала и ей не нравилось, когда я задавал вопросы. Легче было прекратить выпытывать. Это в известном смысле делало ее еще привлекательнее. Вы меня понимаете?

– Откровенно говоря, нет. Боюсь, я не настолько изысканна в своих чувствах. Если ты кого-то любишь, то хочешь знать о нем каждую мелочь, не так ли?

Кроме того, было еще кое-что. Скрытным людям нельзя полностью доверять. Как той девушке, которая называлась вымышленным именем и потом исчезла. Спустя шесть часов ушла из родильного отделения больницы Джессоп в Шеффилде за день до Рождества двадцать восемь лет назад, оставив там свою новорожденную девочку. В больничных записях она фигурировала как Кэтрин Форестер. Она сказала, что живет в Шеффилде, в переулке Трои, дом 9. Которого не существовало. Как и самой Кэтрин Форестер.

Становилось холодно. Изо рта при дыхании выходило облачко пара, кожа на кончиках пальцев приобрела синеватый оттенок. Она засунула руки в рукава пальто, как в муфту, намереваясь предложить хотя бы теперь войти в помещение паба.

– На самом деле, мы разговаривали о многом, – произнес Адам. – Это удивительно занятно – не вдаваться в детали. Нет необходимости ворошить прошлое человека для того, чтобы почувствовать, что ты его знаешь. То, что случилось до нашей встречи, казалось неинтересным, оно относилось к другой жизни. – В его голосе больше не было глухого раздражения, как раньше. – Только настоящее и будущее имеет значение. Мечты важнее, чем воспоминания, вы так не думаете?

Наташу его слова застали врасплох, и на секунду она забыла, что должна ответить.

– Я бы осталась без работы, если бы все считали, что прошлое не имеет значения.

Но ведь совсем недавно она сама так думала. Прошлое может стать помехой, преградой, которая остановит твою жизнь. Так просто возложить всю ответственность на предыдущие поколения и избежать ответственности за свой характер и свои поступки. Сказать: «Во всем виноваты гены, воспитание и судьба, данная при рождении».

В голове у Наташи закружился вихрь вопросов. Рассказывала ли Бетани о своей работе, друзьях, школе или колледже, о том, где она выросла? Она начала анализировать обрывочные сведения, складывая их вместе, пытаясь заполнить пробелы, как будто уже согласилась взяться за эту работу. Ее вопросы, полностью лишавшие смысла все сказанное Адамом относительно малой значимости прошлого, могли показаться ему бестактными.

– Где вы с ней познакомились?

Он откинулся назад.

– В кафе недалеко от студии, где я обычно работаю в Лондоне.

– Она говорила, что работает в цветочном магазине. Вы не пытались искать ее там?

– Я никогда точно не знал, где это. Я обошел все ближайшие магазины с ее фотографией, но никто никогда ее не видел.

Наташа живо представила себе Адама, с фотографией наполовину утонувшей в реке девушки обходящего заставленные цветами помещения одно за другим. Он показывает снимок людям, а те в ответ только качают головами.

Адам положил ладонь на дневник, как будто давал клятву.

– Сейчас я живу в Оксфорде, снимаю квартиру со студией в Иерихоне до тех пор, пока не закончится выставка. Бетани приезжала туда на выходные. Однако на прошлой неделе она взяла на работе отгул и приехала на фотосъемку в Литтл Бэррингтон. В пятницу вечером мы поужинали в итальянском ресторане, в который заходили довольно часто. Я сказал ей, что был бы рад, если бы она всегда была рядом со мной. Как я уже говорил, мы повздорили. Но я думал, что ничего страшного не произошло. Мы вернулись домой, выпили бутылку вина, занимались любовью. – Он сделал паузу. – Когда я проснулся утром, она уже ушла, забрав с собой все свои вещи, кроме этого.

Он посмотрел на руку, по-прежнему лежавшую на тетради оливкового цвета.

– Я не связался с вами сразу, потому что думал, что Бетани вернется. Я думал, что мы проведем Рождество вместе.

– Вы расспросили ее друзей?

– Она никогда не называла их имен.

– Где она любила бывать?

Он махнул рукой, как будто расспросы до крайности его утомили.

– Галереи, парки, старинные здания.

– Я имею в виду места, куда она сейчас могла бы поехать: другие районы страны, за границу?

– Я не знаю таких мест.

– Вы не очень-то стараетесь помочь, – заметила Наташа. – Если я вообще могу что-то сделать, я должна получить ответы на эти вопросы.

– Она рассказывала, что любит путешествовать, поскольку это позволяет с разных позиций взглянуть на происходящее. Потому что в путешествии дни кажутся длиннее. Недавно она была во Франции, да и в Италии тоже. Я думал, что мы могли бы куда-нибудь поехать вместе, но Бетани наотрез отказывалась говорить о будущем. Я думал, что между нами на самом деле что-то было, – добавил он спокойно. – Все, что я хочу – это просто поговорить с ней.

Она посмотрела на его пальцы, которые беспрестанно вертели пачку сигарет.

– Я понимаю.

– Так вы мне поможете? – В его тоне была нотка неприязни, как у человека, которому неловко просить о помощи.

Наташа посмотрела на Бориса, с настороженным видом сидящего у ее ног. Она была в замешательстве. Ее внутренний голос подсказывал: зная о Бетани так мало, не стоит браться за поиски. Проблема заключалась именно в этом. Но, к своему удивлению, она почувствовала также жалость по отношению к Адаму. К тому же глупо отрицать, что эта история ее заинтересовала.