Муравьиный царь - Сухбат Афлатуни

Я не виновата. Не виновата. Господи, Ты же знаешь, две ночи сидели с Санычем, перепроверяли, две бутылки коньяка выдули, документы – не подкопаешься.

Двенадцать… Тринадцать.

Если меня посадят… Или что-то со мной сделают. Вас это уже не спасет, а у меня жизнь только начинается. Хорошо горят. Остаются еще две. Может, за Саныча? Он крещеный был, на похоронах молодой батюшка приходил, приятный такой.

Пока соображаю, окно распахивается.

Нет!

Я проснулась счастливой и взрослой.

Сегодня мне девять лет. Это главное событие в жизни.

Мама уже встала и куда-то сходила.

Я слышала, когда еще не совсем проснулась. Лежала с закрытыми глазами, а сама слушала, как они будут готовиться, хотя в туалет хотелось, а мама говорит, терпеть нельзя, прыщики будут.

Ну ладно, так и быть, открываю глаза. Солнце! Мама стоит в моем любимом платье и ставит в воду цветы. Это мне? Какое счастье!

«С днем рождения!»

И все меня целуют. И Лёник. Я прижимаюсь к нему. Он краснеет, какой глупый.

«Подождите, – говорю строго. – Сейчас я должна обязательно умыться!»

«Умывайся! Только быстрее, завтрак прозеваем».

Нет, нет! Только не опоздать на завтрак! Только не опоздать!

В ванной никаких букетов и украшений нет, но все равно все какое-то праздничное, приподнятое: и мыло, и полотенце. Сажусь на унитаз, болтаю ногами. Потом смотрю на грудь. Кажется, немножко выросла. Или нет? Мама говорит, что…

«Ле-на!»

Ой, господи, еще зубы! Еще эти дурацкие зубы! А они там шепчутся, я же слышу! Быстро глотаю пасту и выбегаю из ванной:

«А вот и я!»

– Представляешь, все сразу погасли. Все свечки, которые ставила.

Лодка мягко отталкивается от берега.

Гена на веслах, рядом букет. Красиво, только обертка скрипит. Вода солнечная, зеленая. А меня все озноб. Не могу.

– Выбрось из головы.

– Понимаешь – все. Если бы хоть одна осталась. Ну хоть бы одна.

– Глотнешь?

– Давай… Гадость какая. Где ты его берешь?

– Вернемся, я у себя пиво приготовил, рыбку.

– Ген, я серьезно. Это не шиза, понимаешь. Всю колотит. Меня будут судить, понимаешь, как преступницу. Или грохнут до суда просто, как моего зама. Что ты молчишь? И еще…

– Что?

– Нет, ничего. Так… Что ты так странно смотришь?

Отворачиваюсь, чтобы не видеть его. Наверное, нервы, бессонная ночь. Утром рвало, вообще никуда не хотела плыть.

– Дай еще хлебнуть…

Проплываем островок Тайвань. Здесь всегда кто-то рыбачит, удочки торчат. А сегодня пусто.

Недостроенная вилла местного олигарха. Начал строить, и посадили. Башня торчит, собака лает. Дохлая рыба вверх животом плывет. Солнце слегка греет, бренди в ушах шумит, глаза закрываются. Темнота. Распахивается окно, гаснут свечи.

Счастье продолжается!

Вначале мы всей семьей завтракали. Завтрак был вкуснее, наверное, это папа договорился. Компот – настоящий деликатес, даже пить жалко. И нельзя добавки попросить, или можно, пап?

Папа пошел добывать добавку. Я же именинница. А Лёник сказал, что я обнаглела от своего дня рождения. Завидует. Вот уже папа гордо возвращается с компотом, показываю Лёнику язык, чтобы не воображал.

Лёник смотрит на меня, потом вдруг берет нож.

Не обычный, столовский, которым ничего не разрежешь, а такой…

И смотрит, и лицо у него сразу другое. А мама с папой ничего не замечают, папа про футбол свой, мама сахар мешает. Мама! Мамочка! Не слышит. Шепчу: «Лёник, миленький, не надо… Лёник, ты же мой родной братик, не надо!..»

…Труп был найден в озере на вторые сутки, вначале жертве были нанесены множественные ножевые раны, женщина оказала сопротивление, затем была утоплена, ведется следствие.

– Ген…

Не знаю, сколько спала. Холодно, зубы стучат. И запах крови, не могу. Откуда?

Солнце ушло, все серое. Уже на середине озера.

Краем глаза замечаю, блеснуло что-то на дне лодки.

Нож!

Нож. Нож. Тот самый. Быстро смотрю на Генку. Чтобы он не заметил.

Молчит, смотрит.

Понятно. Господи, какая я дура! Поверила… Кому поверила?

До берега далеко, нет… Схватить нож, броситься на него? Пока не ждет.

Или ждет? Ждет. Главное, не смотреть на него. Не смотреть.

– Гена… Ген!

Молчит. Не смотреть. Только не смотреть.

– Гена, я все поняла. Слышишь, я все поняла.

Молчит.

– Сколько они тебе за меня… А? Говори. Гена, я не виновата. Ну, не молчи… Ни в чем! Ни в чем, все пере… проверили. А у меня сын…

Молчит. Или в воду? Не доплыву. Время потянуть! Может, лодка… хоть какая-нибудь, господи!

Нет. Никого.

Чувствую спиной, как он наклоняется.

Всё.

– Лен, гляди, какая чайка прикольная!

И наушники из ушей достает.

Улыбается. Один мне протягивает:

– Хочешь? Арс переписал, что ты отобрала. Классные такие… «Ты помнишь, плыли в вышине-е…» Ты, чё с тобой? Лена! Лена, ты чё?

– Бренди еще хочешь?

Накрыл меня курткой.

Помотала головой. Погладила его щеку:

– Хомяк…

Еще трясет.

Пристроился рядом. Небо в лицо.

– Спинку вот здесь погладь… Да. Нет, выше. Хорошо. Отпускает. Так, там еще… в бутылке?

– Ну. Дать?

– Нет, не надо. Не злишься, что их выбросила?

– Наушники?.. Ладно. Старые уже были.

– Ген… Это уже не спинка…

Вода не холодная. Солнце. Пожарная вышка под водой. Все прозрачно, как мягкое стекло. Церковь, луковка в тине, крест, все шевелится. Мелкие рыбы.

Кажется, что внизу идут люди. Гена говорит, только раз в год здесь такая вода.

– Вода, – Генка вытирает меня, волосы, руки, – я читал, она как человек. Чувствует, соображает… Живое существо, короче.

Подгребаем к недостроенной вилле. Крыша в черепице. Окна пустые. По берегу носится овчарка.

– Это Герда, – говорит Гена. – Наши ее иногда подкармливают, а то сдохла бы.

– Наши?

– Ну. Серега, Саныч. Спасатели. Ты их тогда видела… Герда! Герда!

Швыряет на берег сверток. Вот откуда кровью воняло, из свертка. Собака бросается к нему, тощая, с отвисшими сосками.

– Подплывем к берегу?

Генка мотает головой:

– Не подпускает. Охраняет. Этот ее олигарх уже два года сидит. Жена, топ-модель местная, уже к другому, а эта сучка все ждет его.

Герда возится со свертком, мотает его по траве.

– А кувшинки при нем тут посадили. Нож дай.

Плеск воды. Плывет рядом, срезает.

– На, держи…

Мокрые желтые цветы. Мокрая рыжая шерсть на Генкиной груди.

– Ген, не надо желтые.

– Почему?

Кладет мне на колени еще порцию, с них капает.

– Потому что.

Притягиваю его мокрую голову к себе.

Лёник стоит на берегу, губы сжаты.

«Ты где была?»

«На катамаране… Потом на речке».

«Почему не предупредила?!»

«Потому что я сказала, что на озеро».

«На озеро! Мы весь пляж уже…»

«Я не одна была, я со взрослыми, меня твой друг покатал, мы тебя тоже хотели взять, а тебя не было!»

«Пошли! Отцу это расскажешь».

«Так нечестно! Тебя Данилов катал, а меня нельзя?»

«Пока ты там каталась, человек утонул! На моторке».

«Не каталась я ни на какой моторке! Отпусти».

«А нам сказали, что тебя там видели, там ребенок был!»

Мы идем по пляжу. На нас все смотрят. Вылезает из воды музорганизатор:

«Нашли?»

«Видишь? Перед всеми нас опозорила».

«Лёник… Пожалуйста, скажи, что я сама нашлась! Что сама!»

В соснах белеет «скорая помощь». Вокруг нее люди.

В машину затаскивают носилки. Мы останавливаемся.

Возле машины стоит Лира Михална и объясняет, как все случилось. Он закрутил руль и заснул посреди озера. Проснулся, забыл, что закрутил, и включил мотор. Лодка начала крутиться, его выбросило, а потом еще и лодка по нему проехалась.

«Идиот», – заканчивает Лира Михална.

Задняя дверца захлопывается.

Машина трогается с места.

Старый дедушка Коль был веселый король.Громко крикнул он свите своей:– Эй, налейте нам кубки,Да набейте нам трубки,Да зовите моих скрипачей, трубачей,Да зовите моих скрипачей!

Королевский замок весь в огнях.

Играют музыканты, на подносах разносят кушанья, соки, компоты. Придворные, рыцари, дамы. Все танцуют.

Но лица у них очень грустные.

С тех пор как принцессе исполнилось шестнадцать лет, каждое утро кого-то в замке находили зарезанным и без крови.

Вначале не знали, кто такими вещами занимается. Не думали, что это принцесса, которую все любили и постоянно делали ей разные сюрпризы. Поэтому все только друг друга спрашивали: «А вы, случайно, не знаете, кто по ночам кровь пьет?» – «Нет, не знаем…»

Тогда поставили дежурных, а те смотрят, принцесса ночью выходит из своей принцессиной комнаты и идет, такая деловая. А утром, пожалуйста, – еще один труп. Тогда дежурные пошли и сказали королю и королеве. Но король с королевой их даже не слушали. Еще и наорали на дежурных: «Наша дочка – кисонька, золотко и пятерочница, а будете еще ябедничать, сразу вас казним, потом не обижайтесь».

Конец ознакомительного фрагмента.