Сенсация по заказу - Фридрих Незнанский

— Но, по крайней мере, это тот самый Колдин, ты его вспомнил? Похитители тел из космоса тут ни при чем?

— Это тот самый Колдин. Биолог и кандидат наук.

— Уже легче, — вздохнул Турецкий.

Адвокат уехал, а Турецкий приступил к расследованию. Действительно, прежде всего нужно было понять: по собственной воле погиб ученый, его принудили или вообще убили?

Жаль все-таки, что пуля у Белова в голове не застряла — насколько сейчас все было бы проще, думал Турецкий, листая материалы, которые ему привез Гордеев, — записи разговора с Колдиным. Жаль что ее почему-то не нашли. (Вот почему, интересно? Это самый главный аргумент против самоубийства пока что.) Можно было бы просто идентифицировать ее — из пистолета Белова пуля была выпущена или нет. Да, жаль, что она не застряла в голове…

Турецкий еще раз повторил про себя последнюю фразу и ужаснулся. Господи, что я несу?! «Жаль, что пуля не застряла в голове…» Надо ж такое сказать. Вот же ж циничная работа… А с другой стороны, покойнику все равно, застряла пуля или нет. Как говаривал старина Билли Бонс из любимой детской книжки его дочери, мертвые не кусаются.

…Бросив портфель в прихожей, Турецкий услышал доносящийся с кухни разговор и, не разуваясь, заглянул туда.

Ирина колдовала у плиты, а на табуретке с ножом в руке сидел Слава Грязнов. Генерал-майор МВД и замначальника Департамента по борьбе с коррупцией чистил картошку. Вот, значит, что за гости планировались… Ну да, и Славка же неопределенно так по телефону говорил: вряд ли, не получится… Здорово они его развели, молодцы. Градус настроения у Турецкого пополз вверх. Хорошо, что на свете не перевелись жены и друзья.

— Трудно поверить, что ты старый холостяк, — говорила Ирина, подмигивая Турецкому, которого Гряз-нов еще не видел.

— Зря хвалишь. Потерял квалификацию, — вздыхал Грязнов. — Иногда думаю, скорей бы уже на пенсию, брошу все к чертовой бабушке, обложусь кулинарными книгами и буду готовить — пальчики оближете.

Ирина засмеялась.

— Ты чего? — обиделся Грязнов.

— Я такое уже недавно слышала, — объяснила она, — про блистательную кулинарную карьеру, которая светит одному работнику правоохранительных органов.

Грязнов, матерый волк, тут же оглянулся — Турецкий стоял за спиной и корчил жене рожи.

За столом, едва Грязнов наполнил рюмки, Ирина сказала:

— Саша, я узнала про психодраму, как ты просил.

— Ну-ка, ну-ка! — Турецкий опустил рюмку, несмотря на укоризненный грязновский взгляд.

— В нескольких словах так. Изобретатель этой идеи, доктор Морено, пришел к выводу, что роль и амплуа — неотрывная естественная часть любого человека, и все психические заболевания происходят по двум причинам: человек не может играть роль до конца или у него неорганичное амплуа. То есть, иначе говоря, роль «невыученная» или «неправильная».

— О чем это вы? — изумился Грязнов.

— Не обращай внимания, Славка, — сказал Турецкий, думая о своем. — Семейный фольклор.

— Вот, — прищурилась Ирина. — У тебя роль «невыученная». — И после паузы добавила: — А у Славы — «неправильная».

— Я, между прочим, картошку почистил, — возмутился Грязнов. — И вообще зря ты так, Ирка. Ты… — тут Грязнов слегка запнулся, — ты береги его.

Ирина удивленно посмотрела сначала на Грязно-ва, потом — на Турецкого. А Турецкий за спиной у жены показал приятелю кулак.

— А что мы, кстати, едим? — спросил будущий кулинар Грязнов. — Ты готовила, готовила, а я так ничего и не понял.

Выпив пару рюмок коньяка, приятели вышли покурить на балкон.

— Насчет охраны не передумал? — спросил Вячеслав Иванович, зная ответ наперед.

Турецкий покачал головой. Он думал о Шляпникове. Как там Ирина сказала?

Психическое заболевание происходит по двум причинам: человек не может играть роль до конца или у него неорганичное амплуа. Роль «невыученная» или «неправильная». Неправильная или невыученная?

Шляпников явно выпендривался со своей «Явой» и демократичным пиджаком. Хотел произвести впечатление? Или? И так некачественно прокололся — у машины. Допустим, у него «роль» выученная, но неправильная… Да, но кто сказал, что у Шляпникова психическое заболевание? Впрочем, вероятность велика по двум причинам: а) у него мания преследования, что вполне возможно; б) совершенно здоровых людей на свете не существует — в психическом плане особенно, у каждого в башке найдется персональный таракан. Так или иначе, миллионер психует, старается это не показать и еще — выглядеть своим парнем. Ну что ж, заслуживает сочувствия. Если забыть, что миллионер.

Турецкий покосился в сторону Грязнова. Тот всегда и всюду чувствовал себя на своем месте и сейчас являл из себя картину абсолютного спокойствия и умиротворенности.

Турецкий подумал о его племяннике. Передать, что ли, Денису эту историю с пиджаками? Да не стоит, наверно.

— Как там твои коррупционеры поживают, Слава? Грязнов выпустил колечко сизого дыма.

— Ловлю потихоньку… Да бог с ними, и президент им судья. Ты вот, Саня, лучше скажи, ты попару ел? — Грязнов прицельно стряхнул пепел на нижний балкон.

— Звучит как-то не очень, — механически ответил Турецкий. — Попара… А что это?

— О, — закатил глаза Грязнов. — Именины сердца. Точнее, головы, печени и желудка. С похмелья — гениальная вещь. Ингредиенты: черствый хлеб, масло и сыр. Тертый. Заливаем кипятком и даем постоять на медленном огне пять минут. Потом разливаем в тарелки и лопаем. Возврат к жизни гарантирован. Ни тебе боли в затылке, ни томления духа. Понял? С похмелья.

— С похмелья… Похмелье надо еще заработать.

— Эй, повара, возвращайтесь к десерту, — позвала Ирина.

— Ладно, пойдем еще выпьем, — сказал Турецкий. — А там, кто знает, может, и попару готовить начнем…

На следующий день, готовясь к делу о гибели Белова, Турецкий уже составил объемистый список вопросов, которые требовали немедленного ответа, а само дело из областной прокуратуры все еще не прислали. В принципе обычная история, но Турецкий злился. Тогда Александр Борисович решил сэкономить время и поговорить со следователем, который вел дело о гибели профессора Белова, перед тем как его закрыли, — Смагиным.

Следователь областной прокуратуры Смагин с Турецким лично знаком не был, но был о нем наслышан — сразу так и сказал. И в течение всего разговора смотрел на Турецкого так, что временами тот ждал, что Смагин вот-вот попросит автограф.

Турецкий решил не давить человеку на мозги и не вызывать его в Генпрокуратуру. Встретились на нейтральной территории, возле Патриарших прудов. На Патриках, как сказал Смагин. Турецкий вспомнил, что так же это места называет его дочь Нинка, и заранее проникся к Смагину симпатией.

— Олег Николаевич, — сказал он Смагину, — вы не волнуйтесь, вопрос о вашей компетентности у меня не стоит в принципе. Дело же совсем не в этом. Но не исключено, вы можете мне помочь, а это было бы кстати.

— Сочту за честь! — ответил Олег Николаевич Сма-гин, совсем молодой парень, лет двадцати пяти, едва ли больше.

Они гуляли на Патриках, Турецкий с удовольствием забрасывал в рот картошку фри, а Смагин (от угощения отказался) подробно рассказывал ему то, что уже и так большей частью было известно. Турецкий доел и тогда стал задавать предметные вопросы. Смагин отвечал, почти не задумываясь.

— Кто и при каких обстоятельствах нашел Белова?

— Труп обнаружил его сосед Колыванов. Он перелез со своего балкона на балкон Белова.

— Почему он это сделал?

— По просьбе сослуживца Белова, профессора Майзеля.

Турецкий на каждый ответ реагировал серией новых вопросов. Со стороны это напоминало не то партию в пинг-понг, не то разговор дотошного экзаменатора и студента-всезнайки. С той маленькой коррек-тивой, что в данном случае «дотошный экзаменатор» сам еще ничего не знал. Правда, Смагин не был в курсе того, что дело в Генпрокуратуру так и не доставили, и потому разговор вполне мог воспринимать как начальственную выволочку.

— Почему Майзель попросил Колыванова? Откуда он его знает? Когда это произошло? И как. Подробно, пожалуйста.

— Дело было так. Тело нашли в шестнадцать пятьдесят. Майзель звонил Белову с утра. У Белова было все время занято. Как потом оказалось, трубка плохо лежала на телефоне.

— Отпечатки пальцев на трубке искали? — быстро спросил Турецкий, и этот вопрос застал молодого следователя врасплох.

— Нет, — помрачнел Смагин. — А надо было? Турецкий улыбнулся:

— Золотое правило юриста: никогда, друг мой, не признавайтесь в своих ошибках, если только вас к тому не вынуждают.

Смагин выпучил глаза и едва не открыл рот.

— Да шутка, шутка, — похлопал его по плечу Турецкий. — Хотя и не совсем. Говорите дальше. Итак, что сделал Майзель, когда не смог дозвониться до Белова? Приехал к нему домой и стал звонить в дверь?