Злая война - Александр Навара

С этой стороны поселка идти комфортно. А вот если заходить с севера, то сначала надо переправиться через ров, миновать заставу, потом петлять по улицам, обходя перекрытый квартал со штаб-квартирой «Долга», и есть не иллюзорный шанс повстречать забредшую со Свалки или Агропрома стайку слепых собак или еще какого-нибудь любознательного и вечно голодного представителя чернобыльской фауны. «Вот местные кабаны, к примеру, очень неприятные попутчики. — Вспоминал Мартин недавно подслушанный урок, который Штопор давал вновь прибывшему. — Так и норовят визави поддеть на гипертрофированный клык. Или бывшая родственница кабанчика — псевдоплоть. Разговаривать умеет. Да что толку. Как попка повторяет когда-то услышанное, и все. Клыками ее, правда, Зона не наградила, зато передние конечности усилила. А ведь тварь любит именно передними у тебя перед носом размахивать». Короче говоря, хлопотно.

Бар «100 рентген» обосновался на подвальном уровне покинутого и обветшавшего здания, то ли магазина, то ли склада, а может, и публичной библиотеки — во времена Первой Чернобыльской страна гордилась всеобщей грамотностью и любовью к чтению.

Мартин прошел арку и оказался во внутреннем дворе. В углу под навесом горел костерок, подле расхаживал дятел в черно-красном с дробовиком под мышкой. Левее на стене прямо по обшарпанной штукатурке броско намалеван большой знак радиоактивного заражения, цифра 100 и латинская буква «R».

Наемник толкнул железную дверь, спустился вниз на два пролета и постучал еще в одну дверь. Открылось зарешеченное окошко. Охранник оглядел гостя так, словно снимал флюорограмму на память, и загремел засовом.

«Руки». «Все оружие сюда клади». «Повернись». «Шагай».

Вот и вся процедура приветствия.

Мартин миновал неширокий коридор с двумя поворотами и оказался в помещении с арочным потолком, подпертым кирпичными колоннами. Грубо сколоченные деревянные столы, местами осыпавшаяся штукатурка, деревянная же, потемневшая от времени барная стойка. За пределами Зоны — стильный дизайн, а тут — «я его слепила из того, что было».

Если не считать вездесущих долговцев, то посетителей раз, два и обчелся. Видно, неприемный день или позже подтянутся.

Мартина малолюдство вполне устраивало (согласитесь, довольно сложно удерживать нить беседы, когда вокруг толпятся, орут, бьют посуду и плещут по щам). Он подошел к стойке и кивнул бармену. Тот, не говоря ни слова, указал большим пальцем на дверь по правую руку. Жест сей означал одно: вас ждут в вип-зале.

Не успел войти, а от столика напротив входа раздалось:

— Hey Kumpel. Wie geht's, wie steht's?[3]

Мартин не водил дружбы с лидером «Псов» Волкодавом, их даже приятелями не назовешь, тем не менее инициативу, как и глубину познаний своего визави в актуальной версии языка Гете и Шиллера, оценил. Тут же понял: разговоры разговаривать сегодня будем на немецком. А что, собственно. Наемник обыкновенный чаще всего полиглотом бывает. Так, на всякий пожарный. Никогда не знаешь, куда занесет.

Вот и сейчас. Что, собственно, произошло? Встретились старые кампф-камарады, природные такие маститые дойчи — прямо Цитен и Зейдлиц, — и болтают на своей тарабарщине. Кого-то огорчает, что она распространена меньше, чем русский или английский? Ну, извините.

Потому и ответил на приветствие в той же манере:

— Alles klar Alter.[4]

Тот подождал, пока он сядет и спросил:

— Лекарство примешь?

Сто грамм — не доза, только выводу лишних радионуклидов поспособствует. Почему бы и нет.

— Наливай.

Хозяин стола наполнил стаканы белой и поднял свой:

— Господи, если ты есть, обрати гнев свой на Гаагский трибунал, а с остальными недругами мы и сами покончим. Прозит!

Мартин только хмыкнул — позер. Неторопливо выцедил стакан, хлопнул донышком о стол, коснулся пальцами мочки уха и вопросительно посмотрел на собеседника.

Тот кивнул и словно ненароком провел пилкой ножа для мяса по краю тарелки.

Порядок, подавитель записи включен.

От выпитой водки по телу разлилось приятное тепло. Хорошо. В Зоне и в октябре октябрь, и в июле октябрь: сыро, серо, промозгло. Мартин подцепил вилкой кусок буженины, прожевал и поинтересовался:

— О чем говорить будем?

Волкодав не спешил. Сначала основательно закусил выпитое. Показал глазами на бутылку — еще? Получил отрицательный жест и только после этого ответил:

— Есть мнение, Птиц — уже не торт.

По всей видимости, Птиц в терминологии «Псов» — генерал Крылов.

— Возможно, — нейтральным тоном сказал Мартин.

— Круглая Кость недоволен размером своих звездочек и предлагает мне посодействовать его продвижению по службе.

Круглая? Ну да, конечно же — Череп, полковник Черепанов. Значит, у «Долга» назревает смена лидера. Волкодав, понятно, получает деньги, преференции и возможность посчитаться за налет на свой склад, а вот для чего понадобился Мартин и его люди — вопрос.

— А мне что предлагаешь? — спросил он прямо.

— Приличное вознаграждение за небольшую услугу, — пообещал тот.

— Конкретизируй.

— Птиц поиздержался. Последняя разборка со «Свободой» обошлась ему дорого, недопустимо дорого. Не хватает людей для обороны базы на «Ростоке», а главное — оружия и боеприпасов. — Волкодав подался вперед. — Твои «Серые гуси» обеспечивают линию снабжения «Долга» через Мертвый город. Что вам стоит придержать очередной караван? Ничего. Так, коллега?

Мартин и раньше слышал, Волкодав не признает никаких законов, кроме права силы.

Сложно требовать высокой морали от человека, занятого ремеслом наемника. Потому и должны существовать твердые рамки, в первую очередь для себя. Интересно, ублюдок действительно не понимает, что у наемника нет и никогда не будет другого капитала, кроме репутации? Да нет, очень даже хорошо понимает — не сам берется, а другого подталкивает нанимателя кинуть. После такого фортеля не его, Волкодава, слово, а слово Мартина не будет стоить и ломаного гроша. Здорово придумал.

«Я тебе не коллега, гнида бацильная».

Врезать бы ему сейчас от души. Мартин сдержался и сухо сказал:

— Мы так дела не ведем.

— Бизнес подразумевает гибкость. — Волкодав улыбнулся одними губами и спросил: — В чем твоя проблема? Надо всего лишь при-дер-жать, — последнее слово он произнес по слогам. — Не думаю, что клиент сумеет предъявить претензию по контракту.

— Мне плевать, что ты думаешь, — процедил Мартин. — Заруби себе на носу. «Серые гуси» держат слово. Точка.

Пес помолчал, прихлопнул ладонями по столу, словно принял решение, и бодро объявил:

— Недаром говорили мне: Мартин наш — настоящий ландскнехт. — Он снова улыбнулся, теперь обнажив зубы. — Я уважаю твои принципы. Немного жаль, что расплачиваться за них на этот раз придется мне. Ладно, не бери в голову, как-нибудь переживу.

— Я привык самостоятельно гасить счета. — Мартин встал, достал из бумажника и небрежно кинул на стол купюру в сотню евро. — Надеюсь, это компенсирует твои расходы на мой обед? Прощай, Волкодав.

Улыбка предводителя «Псов» окончательно превратилась в оскал.

— И тебе удачи, Мартин. Хорошенько смотри на шестерку, мой серый дружок.

Сначала появились вертушки.

Тройка гулко рокочущих ударных машин с эмблемами ВС Украины на бортах прошла над монументом плешивому человеку, указующему на красные буквы призыва «СЛАВА КПСС» на крыше двухэтажного строения напротив. Выполнив боевой разворот над руслом пересохшей реки на северной оконечности городка, «крокодилы» вернулись и влепили слаженный залп ПТУРов «Штурм-В» в стоящий неподалеку от постамента Т-62.

По площаденке пронесся огненный вихрь. Выбитые ударной волной витражные окна КПСС осыпались колючими водопадами. Танк со свернутой набок башней грузно осел развороченной кормой в провалившийся асфальт и удивленно уставился огрызком орудия на Рукастого, словно бы хотел сказать: ну извини, брат. Оторванный взрывом кусок ствола влетел меж ног памятника, проделал дырищу в бетонном плаще, да так и застрял. Глумливую картину довершил случайный осколок, выбивший среднюю букву «Н» из надписи на постаменте, скуластое лицо с бородкой клинышком получило то ли вьетнамское, то ли корейское имя.

Из пылающих кустов за памятником с диким визгом выскочил Припять-кабан и рванул по улице, дымя паленой задницей.

Чем привлек внимание атакующих заржавелый экземпляр бронетанковых сил СССР, покинутый экипажем еще во времена ликвидации первой аварии на ЧАЭС, Мартин не знал. Может, они приняли заросли ржавых волос за свежую маскировочную сетку? Нет, скорее предусмотрительно вынесли удобное укрытие для стрелка с гранатометом. Да какая хрен разница, не о том сейчас забота.

Вертолеты обрабатывали пятиэтажки на площади. Те, что с правой стороны, — пушкой ГШ-23. Обозначили — не высовываться. А вот за дом на левой стороне взялись основательно. Долбили тяжелыми НАРами. Внутри горящего и разваливающегося здания гремели гранатные взрывы, трещали патронные очереди. Капец складу боеприпасов, не видать Крылову своего каравана.