Как выработать уверенность в себе и влиять на людей, выступая публично - Дейл Карнеги

Когда вы собираете материал для конкретной проповеди, записывайте все, что приходит вам в голову. Запишите, как вы поняли цитату из книги в тот момент, когда впервые прочли ее, а затем записывайте все ассоциативные мысли, возникшие по этому поводу.

Это обязательно надо делать в письменном виде, хотя бы кратко, чтобы только зафиксировать суть идеи, и пусть ваш ум постоянно ищет новые мысли, как будто вам никогда в жизни больше не придется увидеть ни одной другой книги. Только так можно развить продуктивное мышление. Благодаря этому методу ваш ум всегда будет свежим, а идеи – оригинальными и творческими…

Записывайте также все идеи, которые родились в вашем мозге самостоятельно, без помощи извне. Они драгоценнее для вашего умственного развития, чем рубины, алмазы и чистое золото. Предпочтительнее использовать для этого клочки бумаги, оборотную сторону старых писем, конверты, оберточную бумагу – все, что попадет под руку. Это намного лучше, чем пользоваться красивыми чистыми листами писчей бумаги. И дело тут не только в экономии. Эти обрывки вам будет легче собрать воедино и выстроить в систему, когда возникнет необходимость привести весь материал в порядок.

Постоянно записывайте все мысли, приходящие вам в голову, и неустанно тщательно обдумывайте их. Не следует ускорять данный процесс. Это одно из самых важных умственных действий, которые вам дано совершать. Благодаря ему ваше сознание превращается в подлинно творческую силу.

Вы убедитесь, что наибольшее удовольствие вам и пользу прихожанам приносят именно те проповеди, в которых вы глубже всего раскрыли себя. Они – кость от вашей кости и плоть от вашей плоти, детище вашего умственного труда, плод вашей творческой энергии. Проповеди, составленные из обрывков чужих мыслей, напоминают подержанную одежду или разогретую еду. Проповеди, которые живут и дышат, которые входят в храм, славя Творца, и входят в сердца людей, побуждая их взлетать ввысь, подобно орлам, и идти по стезе долга, не падая духом, – это и есть настоящие проповеди, порожденные жизненной энергией человека».

Как Линкольн готовился к своим выступлениям

Как Линкольн готовил свои речи? К счастью, нам это известно. И читая о его методе, вы заметите, что доктор Браун в своих лекциях рекомендовал многое из того, что Линкольн использовал за три четверти века до него. Особенно известна та его речь, в которой он заявил с пророческим прозрением: «Дом разделенный выстоять не может. Я считаю, что не сможет выстоять и наша страна, наполовину состоящая из рабов, а наполовину – из свободных граждан». Он продумывал эту речь, когда занимался своей повседневной работой, сидел за обеденным столом, прогуливался по улицам, доил корову или шел в мясную либо бакалейную лавку, накинув на плечи старый серый шарф и держа за руку маленького сына, который безостановочно болтал, задавал уйму вопросов и сердито дергал отца за худые костлявые пальцы, пытаясь обратить на себя внимание. Однако Линкольн продолжал шагать, погруженный в свои мысли, думая о своей речи и совершенно забыв о существовании мальчика.

Время от времени в процессе обдумывания он делал наброски, записывая фрагменты и отдельные фразы на старых конвертах, на клочках бумажных пакетов – на всем, что попадалось под руку. Их он складывал в свой цилиндр и носил до тех пор, пока не находилось время, чтобы сесть, разложить все по порядку, пересмотреть заново и отточить до совершенства.

В ходе предвыборных дебатов 1858 года сенатор Стивен Дуглас произносил одну и ту же речь, где бы ни выступал. Линкольн же постоянно работал над своими выступлениями и в конце концов пришел к выводу, что легче каждый раз произносить новую речь, чем повторять старую. В его сознании тема выступления непрерывно расширялась и углублялась.

Незадолго до переезда в Белый дом он взял конституцию, тексты трех своих речей и, не имея больше на руках никаких материалов, заперся в тесной пыльной комнатушке над лавкой в Спрингфилде, где никто не мог ему помешать. Там он и написал свою инаугурационную речь.

А как Линкольн готовил свое Геттисбергское послание? К сожалению, по этому поводу ходило много неверных слухов. Но подлинная история выглядела так.

Когда организационный комитет определял процедуру торжественного открытия мемориала, решено было пригласить выступить с речью Эдварда Эверетта, который был пастором в Бостоне, президентом Гарвардского университета, губернатором Массачусетса, сенатором, посланником в Англии, государственным секретарем и к тому же считался самым талантливым оратором Америки. Первоначально церемония открытия была назначена на 23 октября 1863 года. Эверетт весьма благоразумно заявил, что не сможет должным образом подготовиться за такой короткий срок. Поэтому церемония была отложена почти на месяц, до 19 ноября, чтобы дать ему время на подготовку. Последние три дня перед открытием он провел в Геттисберге, гуляя по полю битвы и освежая в памяти происшедшие там события. Этот период обдумывания был самой лучшей подготовкой. Он воочию представил себе состоявшуюся битву.

Приглашения на церемонию были разосланы всем членам конгресса, президенту и его кабинету. Большинство из них отклонили приглашения, и организаторы были очень удивлены, что Линкольн согласился приехать. Перед ними встал вопрос: надо ли просить его выступить? По этому поводу имелись серьезные возражения. У него не было времени на подготовку. А если бы даже и было, то по силам ли ему такое выступление? Да, он, конечно, успешно выступал в дебатах по вопросу отмены рабства и мог обратиться, например, с приветствием к Союзу Купера[1], но никто никогда не слышал, чтобы он произносил речи такого рода. Повод был достаточно серьезный и торжественный, и рисковать никто не хотел. Так надо ли просить его выступить? Члены оргкомитета всерьез задумались… Откуда им было знать, что человек, в чьих способностях они сомневались, произнесет по этому случаю речь, которая будет признана одной из самых незабываемых речей, произнесенных когда-либо устами смертного.

В конце концов за две недели до церемонии оргкомитет послал Линкольну запоздалую просьбу сделать «несколько подобающих случаю замечаний». Да, именно так – «несколько подобающих случаю замечаний». Подумать только, написать такое президенту Соединенных Штатов!

Линкольн немедленно приступил к подготовке. Он написал Эдварду Эверетту, получил текст речи, которую собирался произнести этот выдающийся ученый, и спустя пару дней, направляясь в фотоателье, чтобы сделать свою фотографию, захватил ее с собой и прочел во время ожидания. Он целыми днями обдумывал свое выступление. Он думал над ним по пути из Белого дома в военное министерство, думал, растянувшись на кожаном диване в военном министерстве в ожидании последних телеграфных сообщений. Линкольн написал черновик выступления на листке бумаги и повсюду носил его с собой, засунув в свой шелковый цилиндр. Он был в непрестанных раздумьях, и речь постепенно начала вырисовываться в его сознании все отчетливее. В воскресенье накануне выступления Линкольн сказал вашингтонскому журналисту Ноа Бруксу: «Она еще совершенно не готова. Я переделывал ее два или три раза, но мне надо отшлифовать ее, чтобы она полностью меня удовлетворила».

Он приехал в Геттисберг вечером накануне церемонии. В маленьком городке яблоку негде было упасть. Его население, составлявшее тысячу триста человек, вдруг выросло до пятнадцати тысяч. Тротуары были забиты до отказа, людям приходилось идти по грязным мостовым. Играло полдюжины оркестров. Толпа распевала «Тело Джона Брауна». Люди столпились перед домом мистера Уиллса, где остановился Линкольн. Люди ждали его появления, просили выступить. Линкольн ответил несколькими словами, свидетельствовавшими, скорее, о его прямоте, нежели такте; он сказал, что не собирается ничего говорить до завтрашнего дня. Имеются свидетельства, что всю оставшуюся часть вечера он посвятил тому, чтобы довести до совершенства свое предстоящее выступление. Линкольн даже ходил в соседний дом, где остановился госсекретарь Сьюард, и прочитал ему вслух свою речь, чтобы выслушать критические замечания. На следующее утро после завтрака он продолжал работать над речью до тех пор, пока не раздался стук в дверь и ему не сказали, что настало время занять свое место в процессии. Полковник Карр, ехавший сразу вслед за Линкольном, рассказывал, что, когда процессия тронулась, «президент сидел в седле выпрямившись, как и подобает главнокомандующему армией, но, проехав немного, склонился вперед, его руки повисли, а голова опустилась. Он явно о чем-то размышлял».

Мы можем только догадываться, что даже в тот момент он в очередной раз продумывал и отшлифовывал свою маленькую речь, состоявшую из десяти бессмертных фраз.