Unknown - DENIWE

Слезы обжигают глаза, и я прикусываю язык, чтобы остановить их, но это не помогает. Слишком много сил стоит за ними, поэтому я позволяю им скатиться по щекам. Я позволяю им бесшумно намочить щеки и скатиться по пересохшим губам.

— Череп знает. Он так свирепо смотрел на меня. Он знает.

— Череп ни черта не знает, — выплевывает Джай, выражая тем самым свою неприязнь к Черепу слишком громко и четко. — Он любит запугивать людей, вот и все. У тебя доброе лицо, как у котенка. Он хотел тебя напугать, — Джай издает тяжелый вздох, садясь рядом со мной, и он знает, что я плачу. — Слушай, я помогу тебе, ладно? Я не могу сделать многое, но уверен, что кое-чему могу научить тебя, прежде чем начнется твой бой.

Я вытираю свое лицо рукой.

— Зачем ты помогаешь мне? После всего, что я сделала?

Он задумывается на секунду, и я хочу увидеть его лицо, прочитать его эмоции.

— Потому что хоть ты и огромная заноза в заднице и отвлекаешь от цели, ты кажешься хорошим человеком, — уголки моих губ дергаются в подобии улыбки. — И ты должна мне десять штук, которые нужно вернуть как можно скорее, — добавляет он, и я перестаю улыбаться.

Джай сворачивается на своей раскладушке, поворачиваясь ко мне спиной. Понятно, что время разговора закончилось. Я роняю голову на колени и обнимаю ноги, не в силах найти энергию, чтобы должным образом заставить привести себя в порядок и лечь. Думаю, это неважно. Сидя или лежа, мне не удастся поспать сегодня.

Глава 5

Мусор

Я распахнула глаза, когда пронзительный вопль взорвал мои барабанные перепонки и звон эхом отразился где-то в мозгу. Послышались легкие шаги и девчоночье хихиканье, когда двое прокрались мимо нашего укромного уголка. Я тру слипающиеся глаза, а эти двое смеются и флиртуют друг с другом. Естественно, когда он обнял ее, по туннелю эхом разнеслась их довольно пошлая беседа. Слышно было так хорошо, будто они говорили мне прямо в ухо. Уединение здесь найти нереально и мне стало интересно, знают ли они, что люди, которые спят в этом тоннеле, могут слышать, как сильно ему хочется вставить ей в зад.

Оказывается, несмотря на мое беспокойство прошлой ночью, я заснула. Я не удивлена. До происшествия, которое привело меня сюда, я отработала одиннадцатичасовую рабочую смену в больнице. Я была обессилена уже до того, как моя нога ступила в поезд. Когда я наконец-то села на свою раскладушку, мой организм сдался, и крепкий сон взял верх. Зевая, я смотрю на небольшие серебряные часы-брелок, приколотые к карману на груди моей фиолетовой рубашки. Они показывают девять часов утра, но я не могу сказать точно. Освещение такое же, как и когда я уснула. Прошло всего несколько часов, но есть бесконечный список вещей, которые нужно сделать, чтобы увидеть солнце снова или глотнуть свежего воздуха.

Моя раскладушка слегка подпрыгивает, как и я, когда Джай незаметно кидает в ноги кучу одежды. Небольшие кусочки ткани накрывают мои поношенные кроссовки, и я усталыми глазами смотрю на них. В конце концов я перевожу взгляд на него, и он протягивает мне маленькую булочку. Уверена, он выглядит, намного свежее, чем я.

— Я решил, что ты запаришься в этой форме, поэтому принес кое-какие вещи. Завтрак закончился, но мне удалось достать для тебя булочку.

Он пошел и достал для меня вещи? Что это вообще значит? Не похоже, что тут есть магазин одежды. Поклевав немного черствый хлеб, я тянусь за куском черной ткани и разглядываю его. Это топ с лямкой через шею, недостаточно длинный, даже чтобы прикрыть пупок.

— Иисусе, ты подрался с ребенком за это?

Его полные пухлые губы растягиваются в ироничной ухмылке.

— Девушки здесь не того типа, к которому ты привыкла. Это лучшее, что я смог достать.

— Я не буду это носить.

Он делает шаг вперед, его руки крепко сжимают бедра и ухмылка исчезает с его губ.

— Я дрался с четырьмя парнями и двумя женщинами, чтобы достать для тебя одежду. Ты будешь носить ее, даже если мне придется самому одеть тебя, — Джай кивает на одежду. — Ты выглядишь здесь как идиотка в своей форме. Она слишком сдержанна. Тебя не примут за своего человека.

— Я…

— Надень это, — приказывает он, становясь сторожить меня у входа спиной ко мне. — Они начинают первый раунд боев.

Презрительно усмехнувшись, я роняю кусочек ткани, и хлеб выскальзывает из моей руки.

Не буду врать, воспоминание о вчерашней клетке не приводит меня в восторг. Мои пальцы на ногах сжимаются, когда просто думаю об этом, но я не надену эту одежду. Ни за что. Я всегда была консервативной девушкой. Называйте меня старомодной, но прикрытое влагалище и незаметный пупок сексуальнее.

— Срань Господня, — стонет Джай, проводя рукой по лицу. — Это, должно быть, гребаная миссия для тебя? Боже. Тогда не надевай этот топ, уверен, можно найти что-то в той куче, которую я принес.

Когда я не двигаюсь в сторону одежды, Джай сжимает челюсть и устремляется вперед. Его большие руки разбрасывают одежду по всей комнате, пока, в конце концов, он не кидает в меня пару джинсовых шорт и белую борцовку. Я ловлю их. Я не особо люблю джинсы... и открываю рот для протеста, но Джай быстро сокращает расстояние. Я пищу от неожиданности и отталкиваю тяжелые руки, хватающие мои плечи, но не могу остановить это. Его огромное тело припечатывает меня к раскладушке. Каким-то образом он умудряется поймать мои запястья и плотно сжать, занося их над моей головой.

— Слезь! — рычу я, пытаясь отчаянно бороться за свободу.

Мои легкие с трудом наполняются воздухом. Весь его вес на мне, и я уверена, что задыхаюсь.

— Одно слово, — предупреждает он меня. Его тихий голос низкий и грубый, и он посылает волну мурашек вниз по моей спине. — Если еще хоть одно не понравившееся мне слово вырвется из твоего хорошенького маленького ротика, я сам сброшу тебя в тоннель.

Я слышу его четко и ясно, но «хорошенький», «маленький» и «рот» — естественно, только те слова, которые анализирует мой мозг, и мой взгляд падает на его губы. Я никогда не видела более заманчивых губ. Мои внутренности превращаются в жидкость, и я чувствую легкость, будто плыву по воде. Я чувствовала это раньше. Мне двадцать один, и я провела свой день рождения, потащив свою задницу пить в новый бар, который только открылся в трех кварталах от мотеля, в котором я жила. Длинная история коротка — я встретила парня и почувствовала это же чувство. После, мы занимались сексом в подворотне, а когда все было кончено, я его больше не видела. Нелегко признать, но это случилось.

— У папочки случится сердечный приступ, если он увидит, как прямо сейчас ты пялишься на мои губы, Котенок.

Огонь вспыхивает в моих венах и попадает в сердце в рекордно короткие сроки, заставляя перекачивать кровь быстрее. На этом расстоянии он и его потемневшие зрачки завораживают меня. Я думаю о том, что у меня нет отца, хотя где-то есть, наверно. Так же, как и мать, но я никогда не встречала ни ее, ни его. Такое происходит только в моем мире. Ни в каком другом.

— Мой отец последний человек, о котором тебе стоит беспокоиться.

Сейчас он улыбается мне, но в его глазах скрыто что-то холодное и голодное.

— Тогда старший брат?

Я качаю головой. Предполагаю, что не смогу держать эту часть моей жизни от него.

— Я сирота.

Сексуальный знойный взгляд, что делает стеклянным все черты лица Джая, исчезает. Его хватка на моих запястьях ослабевает, и давление его тела уменьшается. Все равно, ощущение вибрации в нижней части моего тела по-прежнему ощутимо.

— Дерьмо. Прости.

Я нервно смеюсь.

— За что?

Он склоняет голову.

— Что поднял эту тему.

Я пожимаю плечами как можно беззаботнее.

— Рано или поздно это должно было раскрыться. Если беспокоишься, ты не огорчил меня. Нельзя обижаться на то, чего никогда не было.

Это ложь. Я думаю о своей несуществующей семье каждый день. Что значит материнская любовь, или даже на что это похоже? Каково это — быть послушной перед своим отцом или поддразнивать братьев и сестер? Я не знаю. Мне хочется этого, несмотря на то, что я не знала своих родителей, беспокоящихся обо мне. Ведь эта женщина была в состоянии вынашивать меня в своем чреве девять месяцев, пройти через столько боли, чтобы привести меня в этот мир, и держать мою руку, увидев меня. Неужели я настолько невыносима? Была ли я такой, даже будучи младенцем?

Я защищаю свою долго отсутствующую маму. Когда я чувствую себя особенно огорченной своей жизнью, мой разум начинает издеваться над ней, но недолго, потом мое сердце бросается на ее защиту. Может быть, она была слишком молода? Может, она была вынуждена родить меня? Возможно, было просто не подходящее время или от нежеланного человека? Когда я мыслю рационально, то все понимаю, но когда нет, это подавляет меня.

В это время взгляд Джая падает на губы — мои губы — и я неосознанно облизываю их. Когда он изучает каждую их часть, мое сердце приятно вздрагивает в груди. Это, должно быть, самая странная ситуация в мире. Я имею в виду, он практически похитил меня, и вот мы здесь. Ко мне очень давно не прикасались. На самом деле, настолько давно, что я уже начала думать, что никогда не буду заниматься сексом снова. Я не жажду его. Даже не думаю об этом, но я прижата телом мужчины, который смог бы, вполне возможно, свести меня в могилу, и все, о чем я могу думать — прикосновение его губ. Здесь нет двери, чтобы оградить нас от проходящих мимо людей, и меня это не волнует, но всего лишь десять минут назад мне бы это не понравилось.