Цесаревич Алексей - Элизабет Хереш

Удрученная Александра обращается за помощью к неземным силам. В те годы нет ничего необычного в увлечении сверхъестественными явлениями, к которым весьма восприимчива молодая царица, и спиритизмом. По рекомендациям двух французских родственниц, практикующих оккультизм, ко двору попадает французский спирит и самозванный врачеватель душ, некий Филипп Вашо (именуемый «месье Филипп»).

Ему удается войти в доверие к Александре и укрепить ее надежду на то, что следующий ребенок будет сыном; опираясь при этом, видимо, больше на математическую теорию вероятности, чем на какие-либо конкретные признаки. Царица убеждена в этом настолько, что, несмотря на противоположные данные осмотра, упорно настаивает на своей беременности, одевается и ведет себя соответственно. И вскоре в России, где, по-видимому, слухи распространяются быстрее, чем где-либо, поговаривают, что царица снова родила дочь, которую, впрочем, тайно вывезли из страны. Сколь ни абсурдна эта выдумка, на ней пытаются нажиться: спустя годы в различных местах объявляются особы, выдающие себя за ту самую пятую дочь…

Только после истечения всех (мыслимых) сроков родов царица (и ее окружение) освобождается от этого воображаемого состояния лжебеременности и в конце концов, от самого месье Филиппа, которого после серии скандалов изгоняют не только со двора, но и из страны. «На мое место придет другой!» — гласит его последнее пророчество, — пожалуй, единственное, которое действительно сбудется.

Хотя царица и избавилась от французского шарлатана, но гнетущая ее обязанность остается: родить престолонаследника. И уж совсем не излечивается она от склонности к мистицизму.

В 1903 г. после необъяснимого решения (злые языки говорят о том, что просто надо было сотворить нового кумира) канонизируется отшельник Серафим Саровский. Его останки эксгумируют и, несмотря на то, что процесс разложения зашел дальше, чем то можно было ожидать от святых мощей, превращают в реликвии.

Царица отправляется на это религиозное действо и смиренно окунается в реку в полнолуние, согласно поверьям о чудесах св. Серафима, моля даровать ей сына Осуществление ее заветной мечты, несомненно, навсегда укрепило бы ее веру в сверхъестественное и иррациональное и наложило бы отпечаток на все ее поведение.

Но тут другая проблема отвлекает внимание от вопроса о престолонаследнике — Дальний Восток. 1904 г. характеризуется обострением конфликта с Японией. Россия упорно не уходит из Кореи, что ей настоятельно предлагали сделать после Боксерского восстания в Китае в 1900 г. Русское же присутствие там рассматривается Японией как угроза.

Без предупреждения и объявления войны в ночь с 26-го на 27 января японцы обстреливают русскую базу Порт-Артур и начинается роковая для России война. Так как Англия, хотя официально и поддерживающая Россию, не разрешает проход через Суэцкий канал, русский флот вынужден огибать Африку. Но у цели его уже ожидают и топят у о. Цусима корабли адмирала Того.

И на суше, в битве у Мукдена, русские тоже терпят поражение. И вот — в середине этого ужасного военного года — происходит событие, ставшее для всех лучом света, пробившимся сквозь грозовые тучи: залпы салюта оповещают о рождении еще одного ребенка в царской семье. Жители русской столицы внимательно прислушиваются и считают: «…Три, четыре… сто… двести… — триста, триста один — сын!!!»

Родился престолонаследник.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Родился престолонаследник

30 июля — для стран Запада 12 августа — 1904 г. в России появляется на свет долгожданный царевич. «Я до сих пор хорошо помню это событие, — рассказывает о том летнем дне князь Роман Романов[6], которому на ту пору было восемь лет. — …Был жаркий день. Надя и я должны были отправиться на прогулку с мадам Тейлор. Выйдя в сад, мы повстречались с моими родителями, которые, перемолвившись с гувернанткой, велели нам не отходить далеко. Рухнули наши надежды забрести вглубь парка за земляникой и первыми грибами. Хотя и Надя и я огорчились, мы утешали себя тем, что, судя по выражению лиц наших родителей, этот запрет был связан не иначе как с чем-то приятным или особенным. Воображение рисовало нам возможные подарки. Я надеялся получить коробку с новыми оловянными солдатиками.

Едва мы подошли к парку, как запыхавшийся камердинер передал нам, чтобы мы тотчас возвращались, а когда мы пришли домой, то увидели нечто необыкновенное. Недалеко от церкви в саду был накрыт круглый стол, уставленный множеством бутылок и фужеров. Вокруг него сидели наши родители, дядя Николаша[7], дядя Александр Ольденбургский и дядя Георг Лейхтенбергский с женой, тетей Станой. Когда мы подошли, дядя Николаша прогремел: «За здравие!» — далее последовало несколько непонятных мне слов; я разобрал только имя Алексей; тотчас же дядя Николаша сунул мне в руку бокал — впервые в жизни я попробовал шампанское! Так вот, дядя Николаша приглашал и меня выпить за великого князя Алексея Николаевича — новорожденного царевича и престолонаследника!»

С самого утра ожидали, что у царицы начнутся роды, и молились, чтобы на этот раз был сын. Роман рассказывает дальше: «У телефона в нашем дворце, в Знаменке поставили часового, и как только передали радостное известие из Александрии[8], барон Шталь поспешил в сад, чтобы сообщить об этом моему отцу. Все приближенные к царской семье знали, что долгожданного престолонаследника нарекут Алексеем, и поэтому, не дожидаясь официального сообщения, именовали новорожденного этим именем».

Царская семья сидела за обеденным столом, когда у царицы внезапно начались схватки, сопровождавшиеся острой болью. «Императрица едва нашла силы подняться по лестнице в свою спальню, — вспоминает ее фрейлина и подруга Анна Танеева (позднее, в замужестве, Вырубова), — там-то и появился на свет престолонаследник. Все были все себя от радости, и, несмотря на ужасные военные сводки (с японского фронта), государь был готов сделать все на свете в такой великий день…».

Николай записывает в своем дневнике: «30 июля (12 августа) пятница: великий, незабываемый для нас день, явивший всю безграничную милость Божью: в час пятнадцать пополудни Аликс родила сына, которого мы окрестили Алексеем. Не выразить словами нашу благодарность Господу за это утешение, посланное нам в этом полном испытаний году…».

В пять часов вечера Николай молится за своего сына на первом благодарственном молебне царской семьи.

Царь объявляет амнистию. Освобождаются все находящиеся под следствием. Навсегда отменяется наказание плетью за мелкие провинности. Всеобщее помилование политических заключенных. Несмотря на ужасающие сообщения с дальневосточного театра военных действий, государь поручает своим солдатам в Маньчжурии стать почетными крестными только что родившегося наследника.