Casual - Оксана Робски

Приехала Катя. Ее друг Муся, известный в Москве тусовщик и гомосексуалист, терпеливо ждал, когда Катя отчается найти себе мужа и, будучи близка к критическому для деторождения возрасту, согласится родить от него. Потому что никто из его прекрасных мускулистых возлюбленных не мог рожать просто по природе своей.

Мы зажгли свечи, завернулись в простыни, и Галя налила нам чай, который заваривался только по средам, — специальный сбор трав и цветов.

Никто не говорил о Серже.

Катя рассказывала про уникальную бабку, которая умела загадывать сны. Целый день читала молитвы и в результате ночью во сне получала ответ на волнующий ее вопрос.

Вопросы ее волновали все больше одни и те же.

После Катиного посещения бабке приснилось, будто Катя стоит на берегу океана и с рук кормит хлебными крошками мелкую океанскую рыбку.

Что означало беременность.

Катя была бабкой довольна.

Единственное неудобство состояло в том, что, приезжая к бабке, всегда рискуешь встретить каких-нибудь знакомых. Потому что к бабке ездит вся Москва.

Интересно, что бы ей приснилось про меня?

Кто-то давно сказал мне, что ездить к гадалкам нужно только в том случае, если терять уже нечего.

Я к ним никогда и не обращалась.

Вероника вышла из парилки и с визгом прыгнула в холодную купель.

Галя встретила ее с огромным махровым полотенцем, в которое Вероника завернулась и уютно устроилась на мягкой лежанке.

Галя положила ей на лицо ярко-голубую маску с очищающим эффектом.

Бывают женщины, которые выглядят шикарно даже с косметической маской.

Лена, за которой недавно начал ухаживать симпатичный мужчина на «БМВ», мучилась вопросом его финансовой состоятельности.

— А что бы приснилось бабке, если ее спросить, сколько у него денег?

— Если десять миллионов, то две акулы. — Катя легла под массаж. — Если пятьдесят миллионов — три.

— А если пятьсот миллионов — то джек-пот, — развеселилась Вероника, хотя разговаривать с маской не рекомендуется. — Представляете бабку, которой снится джекпот, а она не знает, что это такое, потому что никогда не была в казино?

Галя не принимала участия в наших разговорах.

Я запретила ей это строго-настрого.

После второго захода в парилку настала моя очередь делать массаж.

Вероника сидела с чашкой чая, а Катя с Ленкой плескались в холодной купели.

Мы знали друг друга уже давно. Лет пятнадцать. Уже по нескольку раз ссорились и расставались. Какое-то время я дружила с Леной против Кати, а Вероника не дружила ни с кем из нас. Или мы с ней не дружили? Однажды Катя поссорила меня и с Ленкой, и с Вероникой, а потом предала сама. Но у нее был сложный период, и через год я простила ее. Сейчас мы опять дружили все вместе и ценили это время, подозревая, что оно будет коротким. Нельзя сказать, чтобы мы очень любили друг друга. Но мы знали друг о друге больше, чем наши родители и мужья, вместе взятые. Мы знали, чего от кого можно ожидать; мы давно смирились с недостатками друг друга, и нам не нужно было казаться лучше, чем мы есть; мы могли позволить себе быть настоящими, не заботясь о произведенном впечатлении. Нам было уютно друг с другом, как бывает уютно в детской комнате.

Лена рассказывала про свое неудачное свидание с каким-то ухажером, на которое они пришли с Катей вдвоем.

— Я говорю Кате: «Если он мне понравится, то я скажу „у меня есть жвачка“, а если нет — скажу „нет жвачки“.

Они пришли в кафе перед Красной площадью, сели на пластмассовые стульчики. Было два часа дня; ухажер был пьян. Он заказал всем коньяк.

— У тебя есть жвачка? — спросила Лена Катю.

— Не знаю. Может, есть, может, нет.

Он выпил коньяк.

Они опять заговорили о жвачке.

— Наверное, есть. В машине, — сказала Катя. — А у тебя?

— У меня, наверное, нет.

— Вообще-то у меня, наверное, тоже нет.

— Девчонки, вам жвачки купить?

— Нет! Нет! — Они как сумасшедшие замотали головами.

И через несколько минут начали опять.

— Ну что?

— Нет, у меня нет.

Молодой человек попросил официанта принести жвачку. Заказал еще коньяк. Удивился, что они не пьют. Предложил им поесть. Выпил коньяк залпом. Мимо проходила девушка в модных джинсах из последней коллекции Лагерфельда. Она подошла, поцеловала его. Они были приятелями.

— Может, и есть жвачка, — сказала Катя, — но с ксилитом.

— Ты хочешь сказать, подушечками? — спросила Лена.

Катя многозначительно кивнула, хотя и не поняла, что Лена имела в виду.

Молодой человек попрощался с девушкой, заказал еще коньяк. Спросил, куда они все потом едут. Предложил поехать к себе.

— Сто процентов с сахаром, — сделала вывод Лена, и ее ухажер смотрел на них с нескрываемым подозрением.

— Знаешь что, — Катя встала, громко отодвигая стул, — я смирилась с тем, что у нас нет и сегодня уже не будет никакой жвачки. Пошли!

Мы хохотали, а Вероника попросила в следующий раз взять ее с собой.

Потом Катя рассказала про фотоомоложение. Дорого, но не действует. Она сделала четыре процедуры за 730 долларов и на этом остановилась.

Я рассказала про беременную Светлану.

Вероника была мать двоих детей и Светланина приятельница.

— Может, поможем ей все вместе! — с энтузиазмом воскликнула она.

Я знала, что это такое. Сначала Вероника даст деньги. К рождению ребенка купит игрушки. К годику будет долго собираться его поздравить и придумывать, что ему подарить. Но не поздравит даже по телефону. К двум годам будет, сидя в ресторане с подружками, горько сожалеть, какая она нехорошая, совсем бросила Светлану с ребенком. И мечтать о том, что скоро, совсем скоро она купит целую машину нужных вещей, игрушек и одежды и явится к Светлане, великодушной улыбкой прерывая поток ее благодарностей. Но скорей всего, этого так никогда и не произойдет.

— Эта гадина хотела увести твоего мужа! И теперь у нее хватает наглости смотреть тебе в глаза! — Лена говорила про Светлану, но имела в виду ту, к которой ушел ее муж. — Пусть подыхает с голоду, мы не будем ей помогать!

— Нужно дать ей деньги на аборт, — сказала Катя и посмотрела на меня.

Ее тайну знала я одна.

Семь лет назад ее жених, один из самых богатых людей России, влюбился в другую. Практичная Катя, порыдав по поводу измены любимого, стала думать, как обеспечить себе существование. Пока он не объявил ей о разрыве, можно было что-нибудь придумать. И мы придумали. Катя объявила, что беременна. Даже бросила курить. Через пару месяцев начала жаловаться, что у нее токсикоз. Даже мне. К этому времени роман ее олигарха с другой стал широко известен. Катя потребовала объяснений. Он ушел, хлопнув дверью. На следующий день было объявлено, что у Кати выкидыш. И как следствие — невозможность в будущем иметь детей. С той девушкой олигарх вскоре расстался. А к Кате относится тепло и по сей день, не забывая перечислять на ее счет по десять тысяч долларов в месяц.

Детей у Кати не было. Длительных романов тоже. Не просто, будучи обеспеченной девушкой, найти себе жениха.

— А ты что думаешь? — спросила Вероника.

Я подумала о том, что у нее наверняка есть Светланин телефон.

— Выцарапать ей глаза, — ответила я.

— А с ребенком?

Меня перебила Лена.

— Надо еще доказать, что это ребенок Сержа!

— Вот это правильно, — согласилась Катя.

— Невозможно. Нет ничего для анализа ДНК.

Если только… Я не знаю…

Я знаю. Если только не вскрыть могилу и не взять прядь его волос.

Я подумала, что с удовольствием увидела бы Сержа. Я очень по нему скучала. Так, как скучают по живому человеку. Иногда мне даже казалось, что он уехал куда-то, но стоит мне позвать, как он сразу вернется. И я так готова была позвать его!

Но увидеть его при подобных обстоятельствах я вряд ли была готова.

— Девочки, давайте поговорим о чем-нибудь другом, — попросила я.

И мы стали обсуждать воровство домработниц.

У Вероники был дополнительный холодильник в подвале. Для продуктов впрок.

Она купила кролика и, думая, что будет готовить его нескоро, положила в нижний холодильник. Самолично. Через три дня ей захотелось жаркого из кролика и, уезжая, она попросила домработницу приготовить это блюдо. Вечером они приехали с Игорем вместе, стол был уже накрыт, на ужин их ждала говядина, тушенная с сыром и майонезом в духовке. «Потому что кролика нет», — объяснила домработница. Вероника в бешенстве спустилась в подвал и поняла, что домработница права. Насчет кролика.

— Ну я же не идиотка! — полувопросительно утверждала Вероника. — Я своими руками положила его в холодильник!

Катя сказала, что кролика, конечно, жаль, но шелковых платков еще жальче. Они хранились у Кати в гардеробе аккуратной стопкой, и домработница воровала их по одному. Думая, что Катя все не помнит. Катя заподозрила ее после пропажи второго платка, а на третьем поймала с поличным. Вытащив свой платок из ее сумки, Катя пристыдила ее и попросила вернуть остальные.