Мой Кент - Н Бомж

Вот в чем было несоответствие!

Я бессознательно заметил едва видимую мне часть двигателя, но появление Юрки не дало мне время осмыслить увиденное.

Я завел Матильду и тронулся в направлении арки, но в это мгновение в ней появился милицейский УАЗ, слегка развернулся, загородив тем самым дорогу и остановился.

Из него выскочили три мента, у одного в руках был АКМС, двое других расстегивали на бегу кобуры. "Что-то вас, ребята, слишком много на меня одного. Мне это вроде ни к чему".

Притормозив ногой, я быстро развернул Матильду в противоположную сторону и, не торопясь - как бы кого не задеть - поехал, прижимаясь ближе к подъездам дома, сопровождаемый заливистой трелью свистков и резкими криками, из содержания которых всем находившимся во дворе было ясно, что я непременно должен остановится и стоять. Всем, но не мне. У меня были более неотложные дела, чем отвечать на ваши дурацкие вопросы, господа деревья, а стрелять вам во дворе жилых домов не положено. Крутым парням можно, а вам нет, товарищи пни!

В конце двора был еще один проход...

Прежде чем появиться у общежития, я заехал в одно место и заменил номер Матильды. Оставив ее у подъезда, я открыл замок железного ящика, взял маленький складной стульчик с матерчатым сиденьем и большую, свернутую в рулон клеенку, какую обычно используют для кухонного стола. Выйдя из подъезда, я расстелил клеенку на асфальте, поставил на нее Матильду, разложил стульчик и, усевшись на него принялся за тщательную чистку и осмотр Матильды, что я всегда делал, когда возвращался с ней домой.

Во дворе никого не было.

Вскоре неподалеку от меня остановился среднего роста человек в темном костюме, рубашке без галстука и, несмотря на жаркий день, в фетровой темно-зеленой шляпе тироль. Он держал перед собой обеими руками портфель и молча покачивался на носках, словно ожидая, когда я закончу свои дела.

"Еще один страждущий по мою грешную душу", - неприязненно подумал я, на ничего не сказал, ожидая, что он начнет первый.

Но он и не думал ничего начинать, а только стоял и покачивался на носках.

Наконец я не выдержал:

- А вам вполне подошел бы стентон, к вашему портфелю.

Он ничуть не смутился, словно давно готовился именно к такому разговору, слегка подтянул кверху правый угол рта, что по-видимому должно было обозначать улыбку:

- Нет. Я говорю, нет ничего лучше для очень хорошего человека, чем шляпа тироль. Если бы на мне был стентон, ваш удивительно доброжелательный взгляд, молодой человек, со стентона сразу упал бы на пояс, в поисках дьявольского изобретения Джона Пирсона известного больше под названием "кольт".

Он вновь замолчал, продолжая покачиваться.

Матильду уже можно было смело ставить на витрину, я скатил ее с клеенки, свернул клеенку и отправился на второй этаж к мусоросборнику.

Поставил Матильду в ящик, запер его и вышел на улицу.

Он стоял и молча, в упор смотрел на меня.

- Так вы ко мне, Василий Андреевич? Чем обязан? - Мне не нравилась эта подозрительная игра в молчанку, сегодня мне уже натянули нос, а тут еще этот.

Он сглотнул слюну и, начертив носком ботинка ему одному известную фигуру, произнес, не поднимая глаз от земли, как нашкодивший сорванец:

- Поговорить бы надо...

Не успел он сосчитать пальцы на одной руке, как был втащен вглубь подъезда и прижат под лестницей к железному убежищу Матильды. Лацканы пиджака вместе с рубашкой без галстука были захвачены моей правой рукой и сильно прижаты к его кадыку, тироль сбился на нос, руки не выпускали портфель.

Слегка стукнув его спиной о гулко загудевший ящик, я прошипел ему в самое ухо:

- А ну, давай выкладывай, деловая колбаса, кто тебя послал и где Юрий Михайлович, а то душу вытрясу в мусоросборник, - я еще раз встряхнул его и чуть приподнял, так, что теперь он едва стоял на цыпочках.

- Пусти... - сдавленно хрипел он, - пусти говорю...

Я немного ослабил хватку и он торопливо заговорил:

- Ничего я не знаю, мне велено передать тебе посылку и кое-что на словах... Никого и ничего не знаю, - продолжал он, - со мной говорили по телефону и сказали, чтобы я назначил тебе встречу на завтра, на десять утра, на Даниловке, в скверике, напротив аптеки.

- Давай посылку и убирайся отсюда, - я еще раз тряхнул его, тироль свалился на цементный пол и, сделав круг почета, вернулся к ногам хозяина.

- Нет у меня ее с собой, сказали передать завтра на Даниловке.

Я отпустил его, поднял шляпу, нахлобучил ее ему до ушей, развернул лицом к выходу и слегка подтолкнул в спину. Он засеменил торопливыми шажками к двери, по пути поправляя шляпу и охорашиваясь, как благополучно сбежавший любовник при неожиданном появлении грозного рогоносца-мужа.

Задуматься было о чем. Все происшедшее за день было настолько необычно и нереально, как будто происходило не со мной, а с кем-то другим. Как будто я все это наблюдал со стороны.

Откуда бежал Юрка и кто за ним гнался было непонятно. В зале магазина его не было. Может его задержали именно там, но безо всякого шума. Может он где-то вырвался от них и бежал в тот двор где я его ждал. Может быть. Может ему удалось оторваться на машине, но понял, что скрыться от них невозможно, и приехал туда, где был единственный вид транспорта, управляемый верным Санчо Пансой, на котором можно оторваться от кого угодно. Но и там его ждали, Санчо не сумел его выручить.

Роль милиции была небольшой: перекрыть дорогу, лишив меня возможности преследовать Победу.

Хорошо разыгранный спектакль с актерами, отлично сыгравшими свои роли.

Для кого спектакль? Для меня? Можно и так предположить, если иметь ввиду появление этого странного типа с портфелем, который ничего не знает.

Посылка, за которой нужно придти завтра на Даниловку. Почему сразу нельзя было отдать?

С посылкой нужно что-то передать на словах, о чем ему сообщат только сегодня, убедившись, что наша с ним встреча состоялась.

В том дворе могло все произойти и не так, как они запланировали. Могло быть и так, что мы с Юркой благополучно бы удрали. ЕСЛИ БЫ ЮРКА ОЧЕНЬ СИЛЬНО ЭТОГО ЗАХОТЕЛ. Если бы он сопротивлялся по-настоящему. Он мог бы закричать. Он должен был закричать. Но почему-то не закричал. Почему? Ввод напрашивается только один.

Он не был жертвой похищения.

Он был участником спектакля.

С одним-единственным зрителем. Значит самое интересное впереди.

А пока занавес.

В этом коротком антракте я могу кое-что предпринять.

Например повидать Толика. Ехать к нему домой летом бесполезно: если он не на смене, то наверняка возится на участке со строительством дома. Если он на смене, то тем более его не найдешь - он работает таксистом. Значит нужно звонить диспетчеру в автопарк и заказать его машину не завтрашнее раннее утро, или позвонить Гальке Карабаевой.

Я выбрал второе.

Галька Карабаева была невеста Толика. Вообще-то им давным-давно полагалось пожениться. Сказать, что они любили друг-друга, это значит ничего не сказать. Они не расставались с четвертого класса, их взаимоотношения включали в себя все, что они волею судьбы были лишены: и тепло домашнего очага, и родительскую любовь, и все то, остальное, что дает людям семья.

Но Толик твердо решил жениться только тогда, когда он построит свой дом, своими собственными руками. В таксопарке, куда он попал сразу же после ПТУ, он пользовался большим и заслуженным авторитетом за свою честность и фантастическое трудолюбие.

Галька работала в другом месте, но как-то так вышло, что их отношения стали у всех на виду.

Директор таксопарка, человек взыскательный и педантичный, сам вышедший из шоферов, видя не свойственные большинству таксистов порядочность и работоспособность Толика, предложил ему сыграть уже ставшую забываться комсомольскую свадьбу с предоставлением молодоженам двухкомнатной квартиры, но, обычно безотказный Толик, наотрез отказался, заявив, что целью его жизни является дом, собственный дом, каких бы трудов ему это ни стоило, а он его построит.

Директор развел руками, но не оставил его без внимания, и через некоторое время Толик стал владельцем небольшого участка в районе одного из жилых кооперативов в ближнем Подмосковье.

Этот кооператив существовал уже лет тридцать и получить там участок простому смертному было невозможно, но в одном месте, примыкавшем к небольшой речке, когда-то, давным-давно свалили несколько машин мусора, потом еще добавили, пока не получилась пирамида Хеопса высотой в трехэтажный дом. Затем установили устрашающих размеров щит с предупреждением об ответственности за свалку мусора и, на этом дело кончилось. Расчищать Авгиевы конюшни охотников не находилось.

Директору таксопарка этот козырь в рукаве по-видимому был известен давно. Договориться с местной властью ничего не стоило - они были безмерно счастливы, что нашелся чудак, который избавит их от этого позорного бельма.