Чаепитие у Прекрасной Дамы - Алексей Недосекин

Взрыв. Лопнувший надувной друг Элм пулей улетает

в неизвестность и, шлепнувшись о древнее

дерево (груши с коего только что околачивала

новоявленная Брунгильда), падает в муравейник.

Прекрасная Дама бежит к муравейнику, Седок пе

реводит дух, Мафилькин невозмутим. Наклоняется

к тому, что раньше было Элмом.

МАФИЛЬКИН (для протокола). Множественные повреждения резиновой поверхности, разрывы по всему периметру, лоскутные отслоения. Предположительная причина аварии - микротрещина в баллоне сжатого воздуха заднего моста. Ненадежные новые друзья. Игрушки заводные, затейливо-взрывные. Для нас и наших детей.

Пауза.

ПРЕКРАСНАЯ ДАМА. Все это чудовищно.

Отворачивается, плачет.

МАФИЛЬКИН. Не думаю. Вот взять хотя бы Седока. Седок, подойди, по

жалуйста, поближе, попробуем выстроить эту мизансцену поточнее.

Так: вот она стоит перед тобой живая, любимая, плачущая. Ты хочешь

приласкать ее, утешить , но не имеешь права (тут у тебя есть очень

точная пластическая оценка, ты даже полшага вперед можешь сделать).

Ты понял, да? Седок любит, хочет любить, но не имеет права. Потому

что Регламент, потому что Правило, потому что твой персонаж - осел. Ну, казалось бы: взял за руки, отвел в сторону. Ан нет. Не положено.

Персонаж переживает, и мне это понятно, это выстраивается. Так, те перь у Дамы. Слезы высохли, впереди - неизвестность, устала от всего, но ты сильная женщина и должна перенести все это на ногах. Как бы через не могу сказала текст, прислонилась к дереву, постояла и пошла ровненько за кулисы. Понимаешь, да? Отлично. Давайте еще раз попро буем пройти этот кусочек с самого начала. Соберитесь.

ПРЕКРАСНАЯ ДАМА. Просто, когда привыкаешь, то расставанье ...

Плачет.

МАФИЛЬКИН (в озлобленьи). Стоп! Мать моя, ты рискуешь. Я еле удер

жался, чтобы в тебя пепельницей не зашвырнуть. Калерия, ау, проснись

и пой! Ну что ты играешь?! ПРЕКРАСНАЯ ДАМА (всхлипывая). Меня зовут Фрося. МАФИЛЬКИН. Ты по жизни Фрося и пытаешься здесь нам на Клубе сваять незабываемый образ Фроси. А спектакль у нас про чаепитие у прекрасной дамы именем Калерия. Девушек по имени Фрося не открывают известные естествоиспытатели. Быть может, в районной гостинице путешественники с голодухи и способны трахнуть одну-другую Фросю, но это не от хорошей жизни. Ты сама прекратишь реветь или как?

ПРЕКРАСНАЯ ДАМА. Все-все-все( Перестает плакать, сморкается в платок).

МАФИЛЬКИН. Вот так. Прекращай. Элм лопнулся, беда какая.

А вся наша жизнь, что она?! да то же самое сплошное надувательство.

Дуешь, дуешь в нее, а потом она легкокрылым Элмом - фюить! - уносится

вверх пузырьком. И где пристроится, и где снискает успокоение? Лад

но, перерыв. (Прекрасной Даме) Тебе надо в гримерную, у тебя тушь по текла. (Седоку). А ты оставайся здесь. Учи как следует текст, пройди еще раз мизансцену. Я пошел в буфет, встречаемся через десять минут. СЕДОК. Но спектакль продолжается? МАФИЛЬКИН. Да. В своем монологе можешь об?яснить зрителю, что тут у нас образовался клуб в Клубе. А то они подумают, что антракт, и ринутся в буфет.

Прекрасная Дама убегает за кулисы. Мафилькин

складывает лопнутого Элма в экипаж, берет лошадь

под уздцы и направляется в сторону буфета.

На сцене в полном одиночестве остаются: Седок и

луч прожектора, который его ведет.

4. СИГНАЛ НИСПОСЛАН.

x x x

Теплая майская ночь накрывает тебя с головой.

Огонек сигареты ярче иных созвездий.

В парке несчастный влюбленный шуршит немятой травой

и мычит любимое имя в парадном под"езде.

Вечно голодный студент к экзамену не готов.

В общежитии чай состоит из воды и хлеба.

Там шпаргалок полон карман, под плинтусом - город клопов,

на улице - клейкий тополь и теплое небо.

Деревья еще не потрачены пылью и духотой.

Паровозный гудок на станции неподалеку

разбудил усталую женщину. Фейерверк над трамвайной дугой

озарит подушку в слезах (та женщина одинока).

Полусонный Седок гоняет по тамбуру дым.

Способ назван ему, как остаться один на один

с вечной печалью, первоначально сокрытой

от посторонних взоров, а ныне в природе разлитой.

Тополиный рассвет грядущих белых ночей

колыхание парочек, шепот на расстояньи,

как и чай в коридорах, где персонажи свечей

выгорают дотла, выставляя воспоминанья.

x x x

За окном - тополя, кусочек кирпичного завода, ржавая ар

матура вдоль обочины, Калерия. Это весна. Сколько мне еще осталось ждать? Мафилькин гримирует синяк, я его не слушаю. Молчу.

Страдать молча тяжело. Если едешь - болит, но не так сильно. Притворяешься откомандированным по срочной надобности. Гостиницы одна за другой выталкивают тебя вон. Удел. Его надлежит хлебать не расхлебать. Быть в дороге, получать по роже, погружаться в необяза тельные слова, иметь нетвердое мнение, засыпать на ходу, забывать с каждым часом. И что-то с совестью. Седок, он же Наблюдатель в Движении. Движущееся не наблюдается реальным. Исчезли все необхо димые подробности особенного. Уловлены лишь символические типы. Отсюда - утеря остроты, конкретности проживания. Порвалась серебряная нить.

Во сне приходит помощь. Калерия возращается. Осень, Венеция. Сегодня ветер не в себе. Он буквально заталкивает нас в собор Сан-Джованни э Паоло. Никого нет, все решили пересидеть непогоду в тепле. Высокие гулкие своды. Калерия Рассматривает Росписи и Фрески, Калерия Молчит. Ее глаза, и тихий свет из верхних витражных окон. Статуя Богоматери в левом приделе. Есть время помолиться и подумать, есть время получить ответы. "Узнаешь ли Ты себя?" спрашиваю. Нет ответа. Часы на площади Святого Марка пробили пять. Ливень. Вода сверху полощет по красным черепичным крышам, вода снизу подтапливает мостки, море уравнивается с рукотворной сушей. Спаса тельные катера снуют вдоль Canale Grande мимо утопающих дворцов. Силуэт Калерии на мосту Риальто. Калерия Под Зонтиком. Ветер ломает его напополам . Мой плащ, накинутый ей на плечи, не добавляет ни сухости, ни тепла. Все - в укрытие, или спасайся, кому дано спастись, молитесь остальные. Стихия переходит всякие пределы. Залило цокольный этаж. Отключили электричество. Беспомощный взгляд владельца отеля: "К этому невозможно привыкнуть". Свечи и холодный ужин на верхних этажах. Тени, вполголоса. Мы в плену, но плен этот целителен. Ее пальцы холодны (как лед? как смерть?). И она говорит: " Мы останемся. Нам пристали эти площади, эти храмы, эти стихии. И, когда умрем, будем с теми, кто пришел раньше, будем ими самими, останемся в них, навсегда."

Сон продолжается, и я боюсь его спугнуть, такие сны редки. Утро, вода ушла. Мы гуляем. Калерия Покупает Открытки, Калерия Кормит Голубей На Площади, Калерия С Пирожком. "Я выберу себе вон эту маску, а ты себе выбери ту". "На карнавал без масок нас не пустят. Каков твой костюм? Придумай себе текст. Без текста будешь смотреться невыигрышно. Ты танцуешь плохо. Прошлый раз ты наступил мне на ногу. Ты всегда был таким неуклюжим? И робким? На тебя не похоже." Она смеется, я вспоминаю, откуда этот текст, и все-таки просыпаюсь. Сколько еще осталось снов в запасе у меня? Жду ответа.

Еще сон. Флоренция. Мы попадаем в водоворот праздношатаю щихся людей. Торжище, всякий торговец призывает раскошелиться. Они притворяются, что торговали здесь от века. Прикидываются наслед никами этой земли, но меня не проведешь. Те, что торговали до них, давно умерли. Нынешним не дано было видеть, как выбегал из собора Санта Мария дель Фьоре очередной заговорщик и падал под ножом на ступенях храма. Данте подводит Беатриче к Чистилищу. Это - холм в тысячу ступеней, смотровая площадка. Отсюда видно все: и заговоры, и плутни, и подвиги, и отречения, и приношения всяких жертв, но толь ко в масштабе, с высоты птичьего полета.

В галерее Уфицци беспорядок. Ветер носит по углам бумаги из тайной канцелярии Козимо Медичи. Они не успели подготовиться. Но зал Боттичелли отворен. Я показываю Калерии Madonnа del Magnificat в круглой золоченой раме. "Узнаешь ли Ты себя?". Калерия Не Отвечает, но я увидел - Да. Хранитель музея говорит о случившемся: "Мадонны и Венеры Сандро Боттичелли застряли посередине между Адом и Раем. Они населяют срединный мир, мир разбитых верований, мир живущих под равнодушным небом на опустошенной земле. Его творения - вершины, но горы попирают неосвященную землю. Мы блюдем эти вершины в неприко сновенной чистоте, но в душе вынашиваем великое подозрение и недове рие, предчувствие, что действуем небогоугодно, искусительно, вызываю ще по отношению к иным силам, коих называть не смеем. Происхождение Вашей Дамы несомненно. Ваша Дама - это Наша Дама в Париже. Химеры на уступах храма говорят сами за себя. А раз в год верующие подносят Ей километровую свечу. У многих есть потребность преклонить колена, но в горячности они путают Восток с Западом. " Калерия Смеется. Калерия с Фотоаппаратом, Калерия Меняет Доллары, Калерия Едет В Такси, Калерия На Набережной Реки Арно, Калерия И Ее Двойник. Я был частью Вечности, я мог касаться края Ее плаща, я мог говорить ей текст. "Это был текст или твоя собственная речь?" Нет ответа. Больной уснул. Он запустил свою болезнь. Он вдыхал полной грудью, а воздух был отравлен.