Урфин (СИ) - Машошин Владимир Анатольевич "manity"

Только долго торжествовать ему не пришлось, через пару месяцев, после злосчастного пожара, Сергей Кириллович исчез.

Первое время надеялись что объявится, подали в розыск, опросили служащих, допросили заключённых – бесполезно, пропал Хват, будто вовсе не существовал.

Официальная версия перебрала множество вариантов и остановилась на том что, не выдержав личной трагедии, а так же массовой гибели людей, начальник строительства помешался. Вероятно, покинул город, возможно, потерял память или оказался пациентом дурдома. Увы, запросы, разосланные по психиатрическим клиникам, ничего не дали, равно как и объявление во всесоюзный розыск. Исчез суровый командир, словно в воду канул.

Лишь спустя несколько лет, пронёсся по зоне слух, будто то ли в морге, то ли в подвале больницы, прежнего начальника замуровали живьём. Некий Краб с подельниками заманил Сергея Кирилловича, оглушил и забетонировал. Таким образом, уголовник отомстил за родного брата, что оказался среди сорока шести погибших.

Так оно или нет, трудно сказать, но слухи дошли до начальства.

Для проверки сплетен нужно было сломать часть действующей больницы, готовых взять ответственность не нашлось, потому, судьба Сергея Кирилловича осталась неизвестной.

А больничный комплекс приобрёл дурную славу.

Под крышей лечебных отделений происходят странные вещи, корпуса выглядят мрачно, тоскливая обречённость распространяется далеко.

Кто знает, быть может весь город, пропитался вечным проклятьем замученных душ? Никто не сравнивал числа преступлений до и после строительства, да и можно ли сравнивать разные времена и эпохи? Однако статистика утверждает, что жители города злее, чем в других местах, ссор тут происходит больше, а самым опасным считается рабочий район, где старой занозой чернеет больничный городок.

Скорее всего, именно об этом говорил загадочный старик, когда уверял Булата, что над городом повисла тьма.

Глава 3

– Держи его! Держи!.. – в ушах звенит мальчишеский крик.

Оглушительный свист пронзает душу, звонкими раскатами переливается детский смех.

Маленький мальчик несётся через пустырь заросший крапивой, озорная ватага ребят преследует его. Он шумно сопит, раздуваются красные щёки, высокие крапивные стебли жалят руки.

Выбиваясь из сил, мальчик пытается оторваться, дыхания не хватает, нога запинается, и он летит в гущу жгучих растений…

Молодой человек сел на постели, со лба скатилась мутная капля, словно змеи Медузы Горгоны, вокруг головы торчали чёрные волосы.

Он глядел ошалело, постепенно дыхание успокоилось, и молодой человек с облегчением упал обратно. Тоскливый взгляд упёрся в потолок, время бежало, но шевелиться не хотелось, похоронной процессией тянулись мысли. Даже не мысли, а воспоминания прежних обид.

Всю жизнь молодого человека преследовали унижения, взять хотя бы его имя – Демид!

Ну, какие нормальные родители так назовут сына? Демид Авдеевич Лабик, можно ли хуже? Демид ненавидел своё имя, и всегда представлялся Димой. Увы, в официальных местах нужно называть настоящее имя, да ещё повторять несколько раз, потому что всегда переспрашивают. Впрочем, фамилия не лучше.

Демид не любил родню и, как только появилась возможность, порвал с родными. Лишь дед вызывал уважение, хотя самого деда он никогда не видел, но по рассказам знал, что старый коммунист был крупный начальник. Возможно, не исчезни старик загадочным образом, иначе сложилась бы судьба внука.

Обделённый силой, по-женски хрупкий мальчик, к физическим нагрузкам Демид испытывал отвращение. Зато хитрость лилась через край, убеждённый, что окружающие жалкие полулюди, Демид, мог обмануть любого. Подобный характер, разбавленный робостью, переходящей в трусость, гарантировал травлю. Люди чувствовали холодное презрение Демида и платили тем же. Будь он смелее, то мог бы, пройдя по головам, добиться многого, но проклятый страх мешал развернуться.

Тёмные вьющиеся волосы, бледная прозрачная кожа, тонкий прямой нос, узкие плечи с худыми слабыми руками… Демид походил на девушку. Ребёнком его часто принимали за девочку, так и говорили: «Девочка ты стоишь в очереди?» или: «Я вот, за этой девочкой», на что он сильно обижался.

Хулиганы считали Демида лёгкой добычей: крупные, похожие на детёнышей гориллы, мальчишки отбирали деньги, вертлявые, как мартышки, ровесники постоянно обзывали, частенько школьные будни, для него, заканчивались тумаками.

Отец нередко, за собственную трусоватость, вымещал на сыне злобную обиду, мать думала лишь о себе, родной дом казался чужим.

Много размышляя, Демид пришёл к выводу, что трусость их семейная черта, и его давно мучил вопрос: «Передаётся ли трусость по наследству?»

Окончив школу, юный Демид поддался уговорам знакомого и отучился в ПТУ по специальности «сварщик». Однако несколько месяцев работы на заводе окончательно убедили – физический труд не для него.

Он забросил корочки сварщика и сделался коммерсантом.

У него был начальный капитал, имелось сильное желание разбогатеть, и напрочь отсутствовал страх прогореть, дело пошло лихо. Как человек далекий от торговли, Демид верил – достаточно открыть торговую точку, и ты богат!

Капитал быстро таял. Зато распирала гордость от чувства принадлежности к высшей касте, согревала вера в будущие прибыли. И когда знакомые спрашивали: «Чем занимаешься?», Демид гордо отвечал: «Бизнесом», спрашивающие прятали завистливые взгляды и многозначительно кивали.

Те счастливые времена подарили первую любовь.

Галя пришла устраиваться продавцом, они как-то легко сошлись, и симпатичная девушка стала его женой.

Супруги вместе строили планы, совместно руководили отделом, успешная жизнь обоих манила своими дарами, но вскоре бизнес рухнул.

Скромный отдел давал скудную прибыль, приходилось брать деньги из оборота, торговля чахла, становилось ясно – отдел закроется…

После закрытия пришлось искать работу, Демид сменил немало торговых компаний, Галина устроилась в ювелирный салон.

Между супругами росла пропасть, они отдалялись, Демид винил жену.

Через некоторое время Галина ушла к какому-то бизнесмену, как она сказала: «Настоящему мужику».

Демид устроился работать в «Эльватто» на унизительную должность продавца-консультанта. Сослуживцы его не любили, среди них он вечный изгой. Начальник – парнишка, что на десять лет младше, часто отчитывал.

Демиду тридцать пять лет, а он ничего не добился и, уже понятно, никогда не добьётся, типичный неудачник, неудачник, слабак и трус!

Мрачные мысли тянулись грустным шествием, прокуренный потолок давил безнадёжностью, где-то далеко, у торгового центра, собирались ненавистные люди и ждали открытия магазина, начинался новый день.

Но не всё потеряно, есть ещё слабая надежда, заветная мечта даёт силы терпеть.

«Придёт время, я им покажу! Всем покажу!..»

Демид вспомнил свой план, улыбкой осветилось лицо, койка бодро скрипнула, он энергично соскочил и засуетился, скоро жизнь изменится!

Магазин «Эльватто» занимал второй этаж крупного торгового центра, случайный человек мог там легко заблудиться. Длинные коридоры из крупной бытовой техники напоминали лабиринт, высокие полки ломились техническим разнообразием.

Продавец-консультант обязан: советовать, навязывать, оформлять покупки, выставлять товар, наводить чистоту и посещать корпоративные мероприятия.

У каждого продавца свой участок, например Демид отвечал за компьютеры. Целый день он ходил вдоль гробовых коробок системных блоков, скользил взглядом по рекламным вспышкам мониторов, язык до онемения повторял: «Вам, что ни будь подсказать?», – глупая, унизительная работа.

По натуре замкнутый мрачный и неприветливый, Демид ненавидел отвечать на вопросы, переговоры давались тяжело. На этой почве нередко возникали конфликты с начальством.

Забежав в магазин, Демид привычным жестом накинул фирменную жилетку «Эльватто», и началась работа. Переделать бумаги, выложить товар, отпечатать ценники… жизнь тонула в торговой суете. И не забывай краем глаза следить за покупателями, от продаж зависит премия.