Однажды в СССР. Повесть вторая: «Как верили в себя...» - Дмитрий Колесов

— Что-то случилось, тебе можно об этом говорить?

— Дык просто все, стукнул замполит, но это второй пласт событий, а первопричина не нашего ума дела. Там такое намешано и окрошка, и солянка, и даже борщ. Не бери в голову — меньше знаешь, крепче спишь.

Я понял, что эта тема разговора исчерпана и уже расспрашивал его об этих таинственных заграницах, таких привлекательных для советских людей. Куда нас тянет, как ребенка в старый чулан и куда мама не разрешает заходить.

Николай говорил откровенно и не уходил от сложных вопросов.

— Миха, рая на земле там нет, если ты об этом. Да его вообще нет на земле, как ты сам догадываешься. Но, как там красиво… Я был во многих странах Южной Америки и то, что там сплошь и рядом соседствуют контрасты блеска и нищеты — абсолютная правда. Такие суждения: «А вот там, такой же инженер, рабочий, служащий, ученый, как и я зарабатывает столько…», — являются полной чепухой, высказываемой людьми не знающими реального положения вещей. Первое — высшее образование можно получить, в подавляющем большинстве случаев, исключительно за огромные деньги. Огромные, это не изыск речи, это железный факт. Второе — людей с добротным образованием там много меньше, чем у нас… примерно раз в десять и это в процентном отношении ко всему населению. Кроме того, на серьезных и денежных должностях работают лучшие из них, остальные перебиваются. Кто как может. У нас конкуренция, это не более, чем слово, а там образ жизни и вопрос выживания. Строго по Дарвину, так сказать. Поэтому социальное положение родителей в обществе, их профессиональная принадлежность, играет определяющую роль в карьере молодых спецов, равных по знаниям и способностям. Кланы, касты, социальные группы и это все в явном виде.

— Так и у нас это бывает, — крамольно высказался я.

— Бывает, и нередко, — согласился Николай, — но это не закон жизни. Не так ли? Могу тебе достоверно сказать, что большинство населения государств Южной Америки, Центральной Америки и Мексики включительно — живут на грани нищеты. И она для них привычна, а большинство нашего люда — там бы не выжило. И только часть из них приспособилась бы к существующему образу жизни, а лишь небольшой процент, существенно повысил бы свой уровень жизни. Бандиты, к примеру.

Заходили мы и в порты США, на погрузке-разгрузке у них работают профессионалы высокого класса, докеры, получают до хрена… и больше. И находятся под присмотром надсмотрщиков, которые получают с них свой приличный процент.

— Ты шутишь?

— Какие шутки, это так называемые профсоюзы, а по сути организации формируемые политиками и бандитами. Симбиоз, где три в одном. Поскользнулся работник и ему еще поджопник дадут для ускорения падения. Миха, там сурово живут, может и богато, но… мы лишние на этом празднике жизни. Мы другие… нет это нужно самому видеть.

— А…

— Понял, как там ваша ученая братия существует? Ты знаешь, я познакомился с одним профессором университета в Монтевидео. Армянином по национальности, у них там приличная по численности община. Работал мужик и в Республиканском университете, главном учебном заведении Уругвая, и Техническом колледже, этаком все уругвайском монстре и отовсюду он ушел. Причина простая — заработок, не продвинулся в срок по должностной лестнице — сосешь лапу, а на твое место уже не одного голодного и борзого молодого ученого присмотрели. Пошел, чувак, работать в инженерную академию на грант от правительства Уругвая. Пока идет финансирование, у него все нормально. А дальше по любому может быть… Там не расслабишься, не запьешь-загуляешь. Люди хорошо живут до первой ошибки и это принцип, условия игры.

— Мне рассказывали совсем другое, — засомневался я.

— И кто?

— Мои коллеги, кто там побывал.

— Ты добавь, что бывали по приглашению от своих коллег. Чуешь разницу?

— Да не особо.

— Не знаю Миха, каждому видится свое. Но вот тебе объективный факт — наша компашка. Мы все из разных социальных слоев, наши родители — рабочие, учителя, служащие, инженеры, военные. Каждый из нас выбрал свой путь в жизни, именно тот, который сам пожелал для себя. И на выбранный курс мы легли все, без исключения, что дальше случилось или случится, это уже будут флуктуации. Так в вашей научной среде говорят? Там… этого нет, для подавляющего большинства людей. У них только спрос рождает предложения, а не твои желания. Эффективно, конечно, а выводы сделай сам.

— С чужих слов выводы не делаю. Это уже привычка, которая вторая натура, — упрямо сказал я.

— А вот это, Миха, слова не мальчика, а мужа. Полностью одобряю.

Помолчали, думая каждый о своем.

— Миха, расскажи, что здесь произошло с Димоном. Его что-то очень тревожит.

— Я это тоже заметил. Он работал в Гохране и как оказалось это очень серьезное заведение, по уровню секретности и наш Центр отдыхает. А ведь мы совсем не последние в этом деле. Даже в их общагу, посторонних не пускают.

— Это я знаю, Костян рассказывал про те драконовские порядки. И то, что Димка про свою работу в Гохране ничего не рассказывает.

— Вот именно. Сто процентов — он на серьезной подписке. Мы с ним в Москве исходили все музеи, выставки, вернисажи… и отдыхали, таким образом, от повседневной суматохи непривычного нам ритма жизни. Все-таки Москва — для москвичей.

— Это неоспоримый факт, — согласился Колян, — я здесь меньший псих из них всех.

Вполне серьезно добавил он.

— Я тогда работал на износ и он, видимо, тоже. — Продолжил я. — И каждый был погружен в свои заботы. Когда я стал работать в Зеленограде, он часто приезжал ко меня на все выходные. Бродил один по природе, по городу — ему здесь нравилось. У меня есть знакомый, который работает с искусственными кристаллами, так он был поражен сколь много Димон о знает о минералах.

— Ты знаешь, я тоже это заметил, — подтвердил Николай.

— А когда он принес, Димке, отбраковку монокристаллов. Хлам для переплава, так он говорил. То Димон, погладил их руками…

— Он и булыжники гладит, — заржал Колян.

— … сказал, что они неживые и потерял к ним интерес.

И здесь мы задумались, над природой знаний нашего необычного друга. А затем, хлебнули еще по стопарику коньяка. За него. Похорошело и я поставил бобину с любимыми композициями.

— Ты все такой же меломан? — Усмехнулся друг.

— Люблю это дело, послушать, расслабиться…. Настраивает. — Ответил я.

— Вот эта техника, бытовуха, у них на высоте. Твои коллеги хотят бабки получать сравнимые с загранкой, а как сделать что-то приличное для народа — так им слабо. — Съехидничал мореман.

— Здесь много всяких причин, не зависящих от нас, — я вступился за корпоративную честь.