Обитель мерцающих камней - Наталия Ипатова

Его взволновало то, что у начала Пути Марча не оказалось. Памятуя о том, как долго Билиссо гонял его самого сквозь здешние кусты и как насмехался над его муками, когда Путь упрямо не желал для него отворяться, Роно и предположить не мог, чтобы рыцарь, к чьим интеллектуальным способностям он относился весьма скептически, прошел тут с первого раза. Однако ноша гнула его к земле, и было бы разумно сперва доставить ее в Обитель, а уж потом пускаться на поиски.

Он успел только удивиться тому, что в этот раз Путь открылся ему столь легко: возможно, тогда, в первый раз после стольких лет, он просто позабыл какие-то навыки, сейчас включившиеся сами собой. А может, Обитель была обижена за то, что ее оставили так надолго. Не важно. Сейчас ноги сами несли его: вверх по лесистому склону, по березовой поленнице, по осыпающемуся под ногами обрыву и меж рядами темных елочек. Но что-то не так было в природе этой ночью: что-то мощное, грозовое нависло над землей, недобрый верховой шум носился в больших деревьях. Роно взглянул наверх: рваные клочья туч стремительно неслись мимо пятака луны, отчеканенной сегодня из красной меди. Он встревожился и прибавил шагу. Обитель явно была не в духе.

Когда он вынырнул из зарослей на прибрежную прогалину, то увидел одновременно и причину, и следствие ее гнева.

Реджинальд Марч стоял по колено в воде и сжимал в руках увесистую дубинку, наспех сооруженную из отломанного где-то в удобном месте сука. Вопрос о том, как и почему ему удалось так легко проникнуть в это свято оберегаемое место, Роно решил задвинуть куда-нибудь подальше, так как ситуация требовала немедленного разрешения. Камни мерцали. Нет, это слабо сказано. Они пылали, с них срывались снопы искр, щупальца призрачного света струились с их шершавой поверхности и тянулись к Марчу, загоняя того все глубже в ледяную озерную воду. Как и положено рыцарю, Реджи явно ощущал себя более уверенно, имея в руках материальное оружие. Но, судя по опыту Роно, это было совсем не то, что приветствовала Обитель. Фонтаны искр с ног до головы окатывали Реджинальда, стекая по черным волосам, их голубоватый неровный свет выделял резкие скулы и тени, залегшие под ними на щеках, выхватывал из тьмы каменно стиснутые челюсти. На лице его было затравленное выражение человека, осознавшего себя игрушкой неведомых сил. Он отодвигался все дальше от наползавшей на него мертвенно-синей пелены света и не видел, что самое жуткое творится у него за спиной. Спиной он уже почти касался большого камня, а тот тоже светился, разгораясь медленнее, неохотнее, вальяжнее своих меньших братьев, а там, куда на его поверхность падала тень Марча, сгущалась таинственная тьма, и в ней мнилось что-то очень нехорошее… по крайней мере угрожающее.

— Немедленно брось палку! — завопил Роно, швыряя свою поклажу наземь. — Брось палку и выходи из воды!

Реджинальд вскинул на него глаза, и по их выражению Роно догадался, что тот успел передумать о нем все самое нехорошее. Но из воды вышел, медленно, морщась, когда волны света окатывали его, и, набычившись, остановился возле Роно. Неохотно положил дубинку. Его тоже нужно было понять: он имел полное право заподозрить, что волшебник бросил его в жертву загадочным властителям своей души. Ярость Обители озадачила Роно, и, особо не раздумывая, он привычным жестом опустился на колени и протянул к Камням пустые руки.

— Быстро! — прошипел он. — Сию секунду прекрати думать о плохом! Чтоб никакого зла в мыслях! Никакого зла и никакого страха! Они питаются твоей мыслью. Дай им покой, добро и любовь, и они примут тебя.

— Откуда мне их взять: добро, покой и любовь? — огрызнулся Марч. — Я полон зла и страха!

Роно вскинул на него изумленные глаза. Это была какая-то новая, совершенно неведомая и невероятная в рыцаре ипостась храбрости: добровольно признаться, что испытываешь страх.

— Тогда не думай ни о чем, — предложил он. — Раз это так хорошо у тебя получается.

И смолк, уйдя в «громкие» мысленные мольбы, прося Обитель принять их обоих такими, какие они есть. Это были не слова, а чувства, и, внимая им, беспокойные световые пульсации поутихли. Роно приободрился, ему казалось, что он услышан.

— Пока ты здесь, — сказал он Марчу, вспоминая, что как будто повторяет слова, слышанные когда-то от Билиссо, — никаких нервов, никакого зла! Если ты поведешь себя умно, Обитель даст тебе — тебя.

Реджинальд сел наземь и обхватил руками колени. Крупная дрожь сотрясла его плечи. Он был в легкой рубашке, еще в Бладжерси потерявшей свежесть, и, кажется, только сейчас в полной мере ощутил мороз этой ночи.

— А что она возьмет взамен? — поинтересовался он.

Роно взвился заткнуть ему рот, но Камни остались равнодушны, выдавая свое присутствие лишь слабым, осторожным свечением в темноте. Наверное, мысли Марча, которые одни только и имели значение, были невиннее его слов. Убедившись, что гроза миновала, Роно принялся распаковывать свой тюк. Первым долгом он извлек оттуда подбитый волком плащ и бросил его своему окоченевшему соседу.

— Где-то я его уже видел, — припомнил Марч.

Роно усмехнулся.

— Это тебе подарок с королевского плеча. Не испытываю насчет этой кражи ни малейших угрызений совести: одной тряпкой у Ричарда станет меньше, а тебе эта штука, возможно, сохранит здоровье и жизнь.

Реджинальд слишком устал, чтобы сопротивляться, и покорно завернулся в теплый мех. Тем временем Роно достал из мешка сверток с одеялами.

— Жуткая ночь, — вздохнул он. — Но, во всяком случае, удачная. Я думаю, остаток ее нам надобно употребить на сон.

— Думаешь, после всего этого я засну? — спросил Марч.

— Как миленький! — засмеялся Роно, потому что голос Марча был уже сонным. Похоже, его нервные силы были на исходе. — Только удовлетвори мое любопытство! Я охотно верю, что бегаешь ты чертовски быстро. Но вот как тебе удалось ни о чем не думать? Особенно после того, как я тебя об этом предупредил? Это же практически невозможно: в нужный момент всегда какая-то дрянь лезет в голову…

— Я не знаю твоих волшебных штучек, — отозвался Марч. — Признаться, я думал о тебе.

И уснул, заставив онемевшего от возмущения Роно проглотить эту маленькую месть за унизительные отзывы о своем интеллекте. Юный волшебник еще долго ворочался, в полнейшем смятении сопоставляя себя с «ничем».

6

Угревшийся в тепле королевского плаща, Реджинальд проснулся, когда кругом уже было совсем светло, и Роно, возившийся у небольшого костерка, приветствовал его взмахом руки.

— Доброе утро! — крикнул он, не отходя от огня, потому что завтрак требовал его неусыпного внимания. — Там в мешке есть кусок мыла и бритва. А горячую воду я сейчас тебе устрою.