Операция «КЛОНдайк» - Неонилла Самухина

– Ну что, пойдемте домой, теперь неплохо бы соснуть часочек?

– Да нет, нам еще нужно посмотреть комнату для Есении, – отказался Леонид. – Мы пойдем в поселок.

– Ну ладно, а я пошел на боковую – люблю отдохнуть после обеда! – опять весело сказал Кузьма Григорович, и уже на выходе пробасил в сторону кухни: – Спасибо, хозяюшки, ублажили!

Леонид с Есенией следом за ним вышли из столовой и не спеша отправились по аллее в поселок – посмотреть комнату для Есении.

Глава третья

Улицу, указанную в записке, они нашли сразу, но дом искали долго. Он, как потом оказалось, стоял в глубине сада, а на заборе не было номера.

Наконец, какая-то проходившая мимо старушка, спросив их, кого они ищут, озадачилась, а потом хмыкнула:

– А-а, так вам, наверное, Охмнетыч нужен… – и махнула рукой вправо.

– Ахметыч? – удивился Леонид и глянул еще раз на бумажку с адресом, там было написано: «Несмеянов Прохор Дмитриевич» – вроде совершенно русское имя-отчество…

Прочитав вслух, он вопросительно посмотрел на старушку.

– Ну, я и говорю: Охмнетыч нужен… – сказала она. – Идите вон туда, аккурат в калитку упретесь.

Они поблагодарили ее и пошли по указанной дорожке, удивляясь странному прозвищу деда.

Забор, вдоль которого им пришлось идти, зарос кустами, и они не сразу заметили калитку. Толкнув ее, они вошли в «лесо-сад» – вокруг все было какое-то дикое, запущенное. По едва приметной тропинке они пробирались между кустов и вдруг обнаружили прямо перед собой двухэтажный деревянный домишко.

На крылечке сидел совершенно рыжий дед с всклокоченными, дыбом стоящими, волосами. Его «прическа» соответствовала окружающей обстановке.

Дед гладил примостившегося у него с боку большого, тоже рыжего полосатого кота и приговаривал:

– Ох, мне эти коты, все-то им спокойно не сидится! Нет бы в саду прибраться, травку пощипать. Так нет – все по кошечкам шастают! Вот и дошастался… Сиди теперь, да раны зализывай! Вон как тебя твои кореша изорвали из-за этой беленькой Мисюси. И чего ты в ней нашел?… Ох, мне эта Мисюся…

И тут рыжие заметили их. Кот перестал вылизываться и уставился на пришельцев желтым немигающим взглядом. Дед перестал гладить кота и тоже на них уставился.

– Здравствуйте, – поздоровались Леонид с Есенией в один голос.

– Вот оно что… – сказал дед и заерзал, собираясь встать, потом, видно, передумал и остался сидеть. – Ну, идите сюда, чего стоять-то? Ох, мне эта молодежь…

– Мы насчет комнаты… Нас прислала к вам ваша внучка, – подходя к деду, сказал Леонид.

– Ага… – сказал дед и, подвинув к себе ближе все еще рассматривающего их кота, предложил: – Садитесь!

Они сели на теплые деревянные ступеньки.

– Вот так и живем… – непонятно к чему заметил дед. – Ох, мне эта жисть…

Есения смущенно поднялась:

– Если вы не можете сдать комнату…

– Да при чем тут комната, вон их там штук пять сзади! Я про жисть говорю… Комната! Подумаешь! Ох, мне эти… Чай будем пить! – неожиданно закончил дед свои вздохи, которые, наверное, и послужили причиной его странного прозвища, и лихо вскочил на ноги. – Будет вам и комната, будет вам и стол! – дед хохотнул и убежал в дом.

Леониду стало не по себе. Чудной дед какой-то, ненормальный. Леонид подумал, что Есению оставлять с ним нельзя.

– Может, пойдем? – нерешительно предложил он.

– Вы торопитесь? – спросила Есения и тут же съязвила: – А как же чай? Неужели отказываетесь?

Это было уж слишком! Леонид обиделся и отвернулся.

Они молча сидели на крыльце, Есения задумчиво разглядывала заросший сад.

Рыжий кот, которому, видимо, надоело на них смотреть, принялся опять зализывать свои боевые раны. Но через несколько минут он остановился и уставился на руку Есении, которая машинально теребила поясок от платья. Кот встал, медленно потянулся, потом подошел к Есении и стал деловито ловить лапой конец пояска. Есения рассмеялась и погладила рыжего по спине. Тот зажмурил глаза, постоял, выгнув спину дугой, млея от удовольствия, потом нагло забрался к Есении на колени и затарахтел как трактор.

Леониду захотелось добавить к его драным ушам еще пару-тройку шрамов на другом месте. Но тут из темных сеней выглянул дед:

– Ну и что вы там сидите? Проходите в дом, смотрите! Во, аж стихами заговорил! Ох, мне!

Есения взглянула на Леонида:

– Пойдем, посмотрим?

Она встала и пошла вслед за дедом в темные сени, Леонид вынужденно поплелся за ней.

Войдя в большую комнату, они пораженно остановились – густой, тягучий запах свисавших с потолка трав нахлынул на них и поглотил.

Несмотря на бледный свет из окошка, комната была светлая, теплая и уютная. Вдоль стен были расставлены вырезанные из коряг и корешков какие-то фигуры, посреди комнаты стоял большой, из золотистого дерева, стол, на котором пыхтел самовар, и длинная скамья, покрытая домотканой дорожкой.

– Прошу к нашему шалашу! – подмигнув, пригласил дед их к столу и засуетился.

Они присели на скамью. Дед Охмнетыч споро расставил на столе глиняные чашки, выставил большую миску с медом, достал увесистую ковригу хлеба, сбегал в соседнюю комнату и притащил немаленькую миску с маслом и здоровенный горшок с молоком…

– Ой, не надо, не надо, не беспокойтесь, мы только что пообедали… – начала было Есения, но, взглянув на Леонида, осеклась.

Дед положительно начинал нравиться Леониду: «Понимает, как к людям подходить надо… Ох, а стол-то какой вырисовывается, мать честная!».

Дед носился, как заведенный, возвращаясь из разных углов с какой-нибудь снедью. Вскоре в густой травный запах ворвался аромат свежепосоленных огурчиков, благоухание квашеной капусты и копченого бока. И в довершение ко всему этому пиршеству, блюдо дымящейся вареной картошки, рассыпчатой, посыпанной жареным луком и укропом, заняло центральное место на столе, уставленном мисками и плошками с различной снедью.

– Начнем! – радостно потирая руки, сказал дед, присаживаясь к столу.

«А как же!» – мысленно согласился с ним Леонид.

– Ах да… Самое-то главное! Ох, мне этот скляроз… – опять вскочил дед, куда-то сбегал и приволок в одной руке бутыль с вином, а в другой – неслабый жбанчик пива.

«Ох, мне…» – по-дедовски ахнул Леонид про себя.

– Вам, барышня, наливочки, – наполняя стопочку Есении темно-красным напитком, сказал дед. – А мы с вами, батюшка, пивком побалуемся, пивко-то собственного произведения, да… Варфоломей Игнатьич, проходи, и тебе плесну…

Леонид оглянулся – никого не видно, с кем дед разговаривает?

И тут рыжий кот важно подходит к столу, забирается на лавку рядом с хозяином и, оглядывая стол, начинает довольно урчать.