Иуда Искариот - Юрий Вахтин

 Голос Сергея Сергеевича не изменился: негромкий, вкрадчивый, но, кажется, если бы он говорил не в кабинете секретаря парторганизации, а на улице среди  гула других голосов, его голос невозможно было не услышать.

 - Хорошо, Сергей Сергеевич, я отвечу на все интересующие Вас вопросы, - сердце Ивана почему-то невольно сжалось в недобром предчувствии, и он сел на предложенный стул.

 - Вот, заполняйте анкету: год рождения, отец, мать…

 «Брат  Василий Егорович Захаров, женат, один ребенок, работает мастером буровых установок в Тюменской области», - писал Иван.

 Сергей Сергеевич стал позади Ивана, читал написанное им, одобрительно кивая головою:

 - Хорошо, хорошо, газ – будущее нашей экономики.

 «Брат Петр Егорович Захаров… - продолжал писать Иван: …учитель сельской школы в соседней области, женат, двое детей, отслужил срочную в пограничных войсках, старший сержант, не судим, не состоял…»

 Все вопросы анкеты были просты и понятны для простого честного человека из трудовой семьи. Иван не задумываясь, четко и быстро, красиво писал ответы.

 - Почерк у Вас, Иван Егорович, прямо каллиграфический, - похвалил Сергей Сергеевич.

 Ивану было приятно от похвалы незнакомца, наверняка инструктора райкома, потому что «Колобок» видно боялся его и продолжал стоять в своем кабинете, хотя Сергей Сергеевич несколько раз предлагал ему присесть, свободных стульев в кабинете парторга было много. Сергей Сергеевич называл Ивана только по имени отчеству и на «вы». Когда все формальности были выполнены, анкеты и характеристики написаны и подписаны парторгом, «Колобок» сложил бумаги в папку и скачущей походкой убежал, унося документы  ректору на подпись. Сергей Сергеевич хмуро посмотрел ему вслед:

 - Я думаю, СХИ готовит руководящие кадры нашему селу, и парторг совсем не последний человек в руководстве института, можно было найти и посерьезнее, - проговорил он, когда дверь за «Колобком» захлопнулась, и уже обращаясь к Ивану: – Вот почти и все, Иван Егорович.

 - Почти? – глаза их встретились.

 - Да, мой друг, - совсем по-отцовски назвал Ивана Сергей Сергеевич. – Почти все. Еще один вопрос, как говорится, частного, личного характера.

 Сердце у Ивана снова заныло. Что-то еще знает этот человек без возраста, со слащавой улыбкой и голосом гипнотизера. Он нарочно выждал, когда они остались вдвоем:

 - Иван Егорович, Вы дружите с Новиковой Ниной Никаноровной, студенткой Вашего института? - Сергей Сергеевич задал вопрос тем же голосом без интонации.

 - Да, уже давно, еще с детства. Мы с Ниной с одной деревни, - ответил Иван пересохшими губами.

 - Она умная девушка, хорошо учится, активистка, в художественной самодеятельности института принимает активное участие, - Сергей Сергеевич смотрел в глаза Ивана.

 - Да, Сергей Сергеевич, все так, - теми же деревянными губами не своим, откуда-то из глубины, голосом ответил Иван.

 - Нам известно, Иван Егорович, что ее дед, Семен Новиков, был старостой в Вашей деревне Николаевка в период оккупации фашистскими войсками с сентября 1942 по июль 1943 года, и что в январе 1943 года была повешена семья Анисимовых: мать с сыном, как это в приговоре, «за укрывательство и помощь партизанам». Вы были еще совсем мальчишкой тогда, Иван Егорович.

 - Я помню все, Сергей Сергеевич, но дед Семен после войны был реабилитирован, даже бумага в деревню с области приходила, читали на сходке всей деревни. Новиков вместе с переводчиком Васей собирали данные по заданию нашего подполья, - горячо заговорил Иван, даже привстал при этом.

 - Иван Егорович, Вы теперь государственный человек, секретарь комитета комсомола института – крупного учебного заведения и мыслить должны по-государственному, а у Вас одни эмоции. Ходят слухи, говорят…, куда мы подошьем Ваши слухи? Что говорят? Знаешь, Вань, - Сергей Сергеевич впервые назвал Ивана по имени. – Мне за пятьдесят, и я всякое видел в жизни. Когда брат отказывался и доносил на брата, сын на отца, а ты говоришь - слухи. Враг нужен всегда. И во все времена найдется свой Иуда Искариот. Сейчас тоже стали утверждать, что нашли в пещерах Красного моря свитки, доказывающие, что Иуда не предавал Иисуса, а Иисус сам послал его за солдатами, чтобы из земного человека стать Богом, пройдя через муки казни. Не слышал об этом?

 - Нет, нам не преподают по истории, к тому же Бога нет, - быстро ответил Иван, он совсем разволновался, пересохшие губы предательски изменили голос.

 Сергей Сергеевич беззлобно улыбнулся одними глазами:

 - Нет, друг мой, это не по истории преподают, это по книге жизни. Хотя история и есть наша жизнь, только изучают ее потомки.

 Пришел «Колобок», со стуком в дверь зашел в свой кабинет, положил подписанные документы перед Сергеем Сергеевичем, нервно дергая пальцами и тяжело дыша.

 - Ну, вот и все, Иван Егорович, еще маленькие формальности и принимайте хозяйство. Поработаете в комсомоле, закончите аспирантуру, а там ждем Вас в райкоме КПСС. Большому кораблю – большое плаванье, - Сергей Сергеевич встал, протянул Ивану мягкую, совсем не мужскую руку.

 Инструктор ушел. «Колобок» еще долго бегал по кабинету:

 - Инструктор! Сергей Сергеевич! НКВД или как оно сейчас – КГБ, вот кто этот инструктор, - бормотал под нос «Колобок».

 Иван задумчиво сидел за столом, опустив голову, в ушах звенел голос Сергея Сергеевича: «Всегда нужен свой Иуда Искариот! Свой Иуда Искариот».

 Вскоре из-за какого-то пустяка он поссорился с Ниной Новиковой и стал встречаться с красавицей Леночкой Петровой из соседнего института культуры.

 - Иван, представляешь, наш Витюшка возит свою пассию на дачу, - сообщила Елена Владимировна.

 - Ну и что, жизнь, мать, сейчас немного другая, и молодежи скучны наши ценности. Все происходит быстрее. Век атома, Леночка, - попытался отшутиться Иван Егорович, подошел к жене, пытаясь обнять ее за плечи.

 Любви между супругами Захаровыми давно не было, да и была ли любовь вообще? Как в протоколе партийного собрания – все сухо и скупо, без лишних фраз.

 Через шесть месяцев их дружбы Леночка защитилась. Она могла с помощью папы-директора остаться работать в областном центре, но за два дня до выпуска молодой перспективный секретарь комитета комсомола СХИ сделал ей предложение. Иван поступил в аспирантуру, Леночка устроилась на работу в областной партархив. Через полгода молодой семье дали однокомнатную квартиру с отдельной ванной и туалетом. Через год родилась дочь Галина.

 - Знаешь, Иван Егорович, - как работник культуры, Елена Владимировна даже дома звала мужа по имени-отчеству, когда хотела сообщить что-то важное.

 - Я слушаю Вас, Елена Владимировна, - в тон ей ответил Иван.

 - Мне кажется, Вика совсем не пара нашему Виктору, мышка серенькая. Что он только в ней нашел?

 - Ну, здесь, как говорится, сердцу не прикажешь.

 - Причем здесь сердце? Ты, отец, повлияй, подействуй на мальчика. Он может пропасть, - уже раздраженно заговорила Елена Владимировна.

 - Знаешь, Ленусь, я не заметил у него признаков пропадания. Вот счастье в его глазах заметил. И вообще, дело молодое - сколько их встречаются, потом расстаются.

 - Нет, Иван, эта не уйдет. Здесь что-то другое. Ты не подумай, что я заелась, стала дворянка, - уже серьезно продолжала жена. – Вот она придет, все ходит, смотрит. А ты знаешь, какая в ее глазах пустота? Просто голубая бездна пустоты. Если наш оболтус светится от счастья, это видно за версту, то у нее в глазах ничего: ни радости, ни удивления, я не говорю уже о любви. Она как глянула мне в глаза – я вздрогнула. Не могут любить такие пустые глаза ни Виктора, никого не могут любить. Можешь меня считать ненормальной, но я никогда не видела таких пустых, совсем без выражения глаз.

 - Что ты придумала, Ленусь? – Иван Егорович ласково обнял жену за плечи. - Растерялся ребенок, она жила в коммунальной квартире, мать - медсестра на «скорой», рубля лишнего нет, вот и ошалела девчонка от твоих модернов. Говорил тебе, обставляй квартиру попроще, не надо отходить далеко от народа, - Иван поцеловал жену в щеку.

 Всю мебель, весь дизайн их четырехкомнатной квартиры Елена Владимировна взяла в свои руки, и получилось что-то среднее между квартирой и музеем. Пусть в рамках были не картины, а копии, и камин в зале без трубы не работал, но впечатление у гостей было потрясающее.

 - Как по глазам определить мысли человека? Леночка, ты перечитала романтической литературы.

 - Нет, Иван Егорович, глаза – это зеркало души.

 «Глаза – зеркало души». Ваня Захаров попытался вспомнить глаза Нины Новиковой. Какие они были? Карие? Светло-светло карие и как преобразились ее глаза, когда он выказал ей свое недовольство, что она слишком его опекает. Все ребята смеются, называют ее нянькой. Они жили в одном общежитии, Нина двумя этажами выше. Со школьной скамьи они вместе. Еще в деревне их дразнили «жених и невеста». Иван дружил с Нининым братом – Алексеем. Нина на два года младше брата, но всегда была с ними. Неразлучная троица ходила на рыбалку. Ночами совершали набеги на колхозный сад, хотя сад у Новиковых был лучший в Николаевке. Осенью пекли на костре картошку, мечтательно смотрели на звезды. Потом к седьмому классу Нина за одно лето изменилась, округлела, заматерела, и уже язык не поворачивался назвать ее как в детстве – Воробышком. Иван выбрал СХИ, потому что с колхоза давали направление и платили пусть крошечную, но стипендию. Новиковы жили зажиточно. Мать Татьяна Сергеевна работала учительницей, у них была своя пасека, и отличница Нина могла выбрать ВУЗ попрестижней, но она пошла, как и Иван, в СХИ на зоотехника. Потом долгие три года армии Ниночка писала ему письма через день: все новости в деревне, в институте, среди друзей. Даже сколько вывела их, Захаровых, чубатая наседка цыплят, и какого они окраса. Ивану было всегда интересно с Ниной бродить по городу или ходить в пригородный лесок за грибами. Задумавшись, Иван часто пропускал хорошую грибницу, и радости Ниночки не было конца, она беззлобно шутила над нерасторопностью Ивана. Им было хорошо вместе. «Враг нужен всегда, и во все времена всегда найдется свой Иуда Искариот», - голос Сергея Сергеевича стоял в голове, как и тогда в кабинете парторга института.