Блуждающий свет за окном - Марина Сарычева

– А у вас обычные карты или Таро? – тут же заинтересовалась я.

Мне вдруг ужасно захотелось погадать на Андрея. Плохих предсказаний я не боялась, я в них просто не верила. Гадание всегда было для меня игрой – забавной, увлекательной, никак не связанной с жизнью. Помню, как в старших классах мы со Светкой гадали на парней. Одна загадывала – любит или не любит, другая раскладывала пасьянс. Почти всегда получалось, что любит, а если что-то вдруг не складывалось, достаточно было снова раскинуть карты – нехитрый пасьянс сходился в четырех случаях из пяти. Со Светкой мы больше, увы, не дружим. Пасьянсы тоже остались в прошлом…

Короче, предложение Татьяны пришлось весьма кстати. Погадать на Андрея! Что может быть заманчивее? Я, конечно, знаю, что впереди нас ждет пышная свадьба, но так приятно услышать это из уст гадалки!

– Могу и на Таро погадать, и на обычных – любые карты не лгут! – произнесла собеседница. – Гадание у нас наследственное. И мать моя гадала, и бабка, и прабабка. Так что всю правду вам скажу. Но… (тут Татьяна слегка замялась) …если правды боитесь, лучше не гадайте! Лучше мы просто чайку травяного попьем, поболтаем о том, о сем… А гадание – оно, знаете ли, для отчаянных. Или отчаявшихся…

– Ничего я не боюсь, – поспешно заявила я. – И к вам сегодня обязательно загляну. Если, конечно, адресок дадите.

– Да какие тут в Нелидовке адреса! Вон мой дом – зеленый с коричневой крышей. А номер у него – сорок второй. Запомнили?

– Угу, – кивнула я.

– Ну, тогда, деточка, до встречи!

И Татьяна степенно поплыла по улице – вся такая светлая, возвышенная, как из доброй русской сказки. Голова гордо поднята, русые волосы вольно раскинулись по плечам, светлая юбка обтягивает крепкие округлые ягодицы… Ей бы в кино сниматься, в роли матери какого-нибудь юного царевича. Можно сказать, готовый кинематографический образ! Впечатление несколько портил пакет с продуктами в руке.

Оставшись одна, я вернулась к главной цели своей прогулки. Хватит прохлаждаться без дела, начинаем изучать аномалию! Я сейчас нахожусь в самом центре деревни. Мне тепло, но не жарко. Дождя нет. Ветер почти не ощущается. А что сейчас на небе?

Я подняла лицо вверх и застыла в восхищении. Вот это да! Жаль, что я не художница, и не могу запечатлеть увиденное на холсте. Картина получилась бы просто класс! Назвать бы ее как-нибудь авангардно, к примеру: «Сгущение напряженности» или «Рассеивание вечной тьмы», и выставить на вернисаже в Измайлово… С руками бы оторвали.

Счастливые люди – художники! Все краски мира у них руках. Увидел, написал, а дальше – смотри на свое произведение да радуйся! А у меня не то, что красок, у меня и слов-то не хватает. Хочу сказать красиво, возвышенно, а получается все как-то буднично, банально, схематично…

В общем, так… Я стою на центральной «площади», задрав голову и неспешно озирая небосклон. Прямо надо мной – легкие кружевные облака, впереди начинается то самое «сгущение», а позади, соответственно, происходит «рассеивание». Проще говоря, облачность над деревней в одном направлении постепенно сгущается, в результате почти полдеревни погружено в тень, зато в другом направлении (откуда я только что пришла) плавно рассеивается. На домом бабушки облаков уже нет, над ним царит глубокая, чистая синева, и дальше, за окраиной – тоже синева, лишь далеко за Нелидовкой снова видна облачность.

Повернувшись лицом к «сгущению», я отметила в нем некую несимметричность. Плотная облачность накрывала не только дальний конец деревни, но и расположенный справа хвойный лес, а над смешанным лесом (которой был виден слева) она почему-то размылась, развалилась на кучки темноватых облаков.

Так что же получается? Нелидовская аномалия захватывает не только саму деревню, но и прилегающий хвойный лес? Очень интересный факт! Но что он мне дает? Пока не знаю. И что дальше делать – тоже не знаю. Надо бы план какой-нибудь составить. Да и присесть, вообще-то, не помешало бы, уморилась я что-то…

Решив передохнуть, я вновь оглядела центральную «площадь». Ну, в магазине лавочек точно нет, а вот в клубе… В клубе должны быть стулья, но клуб, к несчастью, закрыт на замок. Зато рядом с закрытым входом в клуб оказалась еще одна дверь, ничем не примечательная, разве что прикрепленной на ней беленькой табличкой с надписью «Библиотека». Секунду поколебавшись, я направилась к этой двери и потянула ее на себя. Дверь легко поддалась, и я шагнула в чистенькую, светлую, продолговатую комнату, размером с небольшую студенческую аудиторию.

Вдоль противоположной глухой стены тянулись многоярусные стеллажи с книгами. Справа от меня, возле окон, стояло несколько журнальных столиков с разложенной на них периодикой. Напротив входной двери торцом расположился старый письменный стол, увенчанный самодельным ящичком для хранения читательских карточек. Далее в ряд с небольшими промежутками стояли еще три письменных стола с допотопными настольными лампами на них. За последним от входа столом сидел парень лет двадцати трех – двадцати пяти и выжидательно смотрел на меня. Перед ним лежала стопка пожелтевших газет; поверх газет я заметила блокнот и шариковую ручку. Других читателей в столь ранний час в помещении не наблюдалось.

Я тут же смекнула, что парень и есть местное ученое светило, главный и единственный исследователь нелидовской аномалии. Впрочем, теперь уже не единственный…

Внешность «светила» меня, мягко говоря, разочаровала. Парень действительно оказался рыжим. Не из тех рыжих, чьи волосы по цвету приближаются к каштановым или светло-русым, а интенсивного медного цвета. Такими же рыжими, только на полтона темнее, оказались брови и полоска усов над верхней губой. Его кожа, вероятно очень светлая от природы, обгорев на солнце, приобрела розовато-красный оттенок, что в моих глазах отнюдь не добавило ему привлекательности. Увы, рыжие – не мой тип! Не нравятся они мне. Что поделать, такой уж у меня вкус!

«Вика, какое тебе дело до масти этого парня? – одернула я себя. – Ты невеста Андрея, и этим все сказано! Тебе отныне что рыжие, что белокурые, что черноволосые… С другими мужчинами у тебя теперь могут быть только приятельские отношения, или вообще никаких!»

– Что же вы встали на пороге? Заходите смелее! – приветливо сказал рыжий. – Посмотрите пока журналы – тут совсем свежие есть. А Надежда Федоровна скоро подойдет.

Я сухо кивнула, приблизилась к столику с периодикой и стала листать «Космополитен». И вправду свежий номер! Рядом июньский «Караван историй», майская «Лиза»… На соседнем столике толстый журнал по интерьерам – неужели и его здесь кто-то читает? Ладно, пора завязывать с журналами. Надо бы со «светилом» пообщаться!

Оторвавшись от журналов, я вновь взглянула на парня.

– Так это вы нелидовский феномен изучаете?

– Я, – удивленно ответил он. – А как вы узнали?

– Бабушка сказала.

Парень внимательно посмотрел на меня, потом вдруг выдал:

– А ваша бабушка случайно не Мария Степановна?

Надо же какой догадливый! Только малость опоздал. Благодаря Татьяне я уже знаю, что наше с бабушкой сходство буквально бросается в глаза. Так что пусть поищет другую возможность произвести впечатление!

– Вы очень прозорливы, – сказала я весьма едким тоном. – Но вы не один такой. Меня тут буквально на каждом шагу спрашивают, не внучка ли я Марии Степановны.

– Ой-ой-ой, сколько сарказма! – покачал головой парень и, потеряв ко мне всякий интерес, уткнулся в свои газеты.

Я с независимым видом прошлась по залу, достала с полок несколько книг, механически полистала, вернула обратно, вновь подошла к столику с периодикой. Все это время я искоса наблюдала за парнем. Казалось, он не обращает на мои передвижения ни малейшего внимания: сверху донизу пробегает глазами газетные листы, задерживает взгляд на отдельных статьях, делает какие-то пометки в блокноте… В общем, ведет себя так, словно меня в помещении и вовсе нет. Надо же, какой гордый! Строит из себя аристократа, а сам рыжий, с обгоревшей физиономией, явно самого что ни на есть крестьянского происхождения… Я, конечно, тоже не царских кровей, но все же «столичная штучка». Да и что я такого сказала? На что обижаться-то? Пора прервать эту игру в молчанку!

– И что вы думаете о причинах нелидовской аномалии? – с умным видом спросила я. – Откуда она, по-вашему, взялась?

Парень вновь поднял голову и улыбнулся. Светло-карие, почти желтые глаза добродушно прищурились. Похоже, он и не обижался вовсе, а так, делал вид…

– Наиболее вероятная причина, – охотно заговорил он, – глубинные разломы земной коры. В местах таких разломов обычно скапливаются грунтовые воды. Большие подземные водоемы, в свою очередь, вызывают искажение магнитных полей у самой поверхности земли. В результате на поверхности формируются два разноименных магнитных полюса, которые и определяют местную розу ветров.