День мертвых - Майкл Грубер

Мардер записался в ВВС сразу после окончания школы. К 1968-му ребята из рабочих районов Нью-Йорка, с которыми он дружил и которые не раз сиживали у его мамы на кухне, вернулись домой в гробах или калеками, и она не вынесла бы мысли о том, что ее единственный сын таскается где-то там по джунглям. Вообще-то Мардер был не против изнурительных походов: несмотря на впечатления его отца от Новой Гвинеи, очевидно, что таскаться по джунглям – это самое подходящее дело для истинных мужчин; кроме того, он любил читать, и немалую часть его чтения составляли истории о приключениях и смелых людях – Киплинг, Хемингуэй и всяческие их подражатели. Не говоря уже о военных фильмах. Антивоенное движение, бурлившее тогда в американских СМИ, казалось причудой высших классов, вроде гольфа или парусного спорта.

Дела в армии у него пошли хорошо с самого начала. Ему понадобилось всего несколько дней, чтобы понять: служба – это игра, примерно как бейсбол, и с реальной жизнью она не связана. Нужно принимать ее всерьез, но не близко к сердцу – сопротивляться системе так же нелепо, как и брюзжать, что в бейсболе всего три страйка. Еще он выяснил, что ВВС США пользуются репутацией самого изнеженного вида войск, так что сержанты из кожи вон лезли, чтобы казаться крутыми и жесткими, но вся эта крутизна была насквозь искусственной и не имела ничего общего с крутизной, скажем, морских пехотинцев.

Пройдя базовую подготовку и квалификационные испытания, а затем выдержав крайне специфический курс по радиолокации и коммуникациям, он в конце концов оказался в Таиланде, в местечке Нахон-Фаном, на огромной авиабазе, которую все называли Нахрен-Фен. Его прикомандировали к одному из подразделений Центра сбора и обработки разведочных данных, известному как тактическая группа «Альфа».

Здесь находилось сердце грандиозного проекта под кодовым названием «Иглу Уайт». Его целью было пресечь на корню переброску грузов по так называемой Тропе Хо Ши Мина – обширной разветвленной сети автомобильных и пеших путей, протянувшейся от коммунистического Северного Вьетнама через Лаос и Камбоджу до вьетконговских пунктов снабжения на юге. В теории ликвидация снабженческой системы должна была привести к гибели коммунистического сопротивления.

Когда Мардер впервые оказался в Нахрен-Фене, масштаб операций поразил его. Здание, в котором располагался Центр, считалось самым крупным сооружением в Юго-Восточной Азии; здесь были задействованы сотни людей и десятки летательных аппаратов, расходовались миллиарды долларов. На инструктаже по прибытии он узнал, что основу «Иглу Уайт» составляют многочисленные электронные датчики, улавливающие звуки, вибрации от проходящего транспорта и человеческие выделения. Датчики отправляли сигналы на дежурившие поблизости самолеты, а те, в свою очередь, передавали их аналитикам группы «Альфа», в которую теперь входил и Мардер.

Все смены он проводил в полутемном помещении в компании десятков таких же специалистов, таращась на мониторы, подключенные к 360-м «ай-би-эмам», в которые и поступали данные с самолетов. Эти люди, прозванные пинбольщиками, отслеживали активность отдельных цепей, высматривая в сигналах датчиков модели, которые указывали на передвижения грузового транспорта или солдат. Бо́льшую часть времени ничего не происходило, но когда что-то все-таки всплывало, Мардер все фиксировал и передавал вышестоящим чинам. Там, наверху, офицеры разведки, которым платили столько, что ему и не снилось, сопоставляли данные, принимали решение и извещали воздушный пункт управления, после чего передовой авианаводчик наносил более или менее точный удар по указанному месту, и джунгли окутывало пламя. Мардер выполнял свою работу хорошо, со всем возможным тщанием, хотя ему и было скучно до чертиков.

Вздрогнув, Мардер заставил себя вернуться в настоящее. Он осознал вдруг, что неизвестно сколько времени пребывает мыслями в Таиланде сорокалетней давности и следит за зелеными цифирками на приборной панели, а не за огнями на темном шоссе. Мардер встряхнулся и ощутил вдруг, что ладони и лоб покрылись испариной. Странно. Он никогда не думал о войне; о той поре у него почти не осталось ярких воспоминаний. Вьетнамские события ему даже не снились, хотя порой казалось, что все это было сном; иногда чье-нибудь лицо на улице, или звук, или определенная ситуация волновали его, будили непонятные эмоции – как будто это уже случалось однажды, тогда, только вот никак не вспомнить, что именно. Скелли, напротив, служил ходячей энциклопедией индокитайской кампании; его проблема состояла в том, что он не забыл ничего.

Со времени последней остановки прошло пять часов. Мардеру подумалось, что все эти нежданные воспоминания подпитываются голодом и усталостью или же гипнотическим эффектом от проплывающих по автостраде огней, свечения приборной панели, спящего рядом человека; все вместе создает предпосылки для ностальгических раздумий. Ему это не нравилось. Мардер предпочитал сосредотачиваться на настоящем, на сиюминутном: потому-то он и показал себя отличным пинбольщиком в группе «Альфа», потому-то так хорошо стрелял.

Впереди загорелся зеленым светом дорожный указатель – городок, о котором Мардер и не слыхал; он притормозил перед съездом, стряхивая с себя гипноз бесконечной автострады, перенастраивая чувство скорости. Тридцать миль в час, а ощущение такое, будто он паркуется. Спуск выводил на внутриштатное двухполосное шоссе с обычным набором из заправки и фастфудовских забегаловок. Далее дорога исчезала в поросшей соснами сельской дали.

Скелли с привычной легкостью проснулся и принял настороженный вид, едва колеса машины коснулись съезда.

– Где мы?

– Где-то к югу от Южной Каролины. Мне нужно отлить, а пикап надо заправить. И еще я бы поел.

Мардер заехал на заправку и воспользовался туалетом. Когда он вернулся, Скелли заполнял бак.

– Вон там есть «Хардиз», – сообщил Мардер и показал пальцем.

– Ну да, но насколько я помню, бара у них не предусмотрено. А я бы выпил перед ужином, как принято у цивилизованных людей. Давай ключи.

На миг Мардера охватила безотчетная паника. Ситуация уплывала у него из рук вместе со всеми тщательно продуманными планами.

– Ну давай, Мардер. Я подыщу какое-нибудь местечко, перекусим, пропустим по парочке и снова в путь.

– Я думал переночевать на стоянке для трейлеров и стартовать утром.

– А смысл? Ну да, у тебя видок хреноватенький, но я-то свеженький как огурчик. Ты забываешь, что у нас два водителя и спальный прицеп. Пока один позади дрыхнет, другой ведет. Так мы будем в Мексике послезавтра.

У Мардера не осталось сил на споры. Скелли уселся за руль и погнал по шоссе, удаляясь от залитой светом автострады. Уж это точно что-то напоминает, утомленно думал Мардер, развалившись на сиденье: когда едешь по черной дороге и не знаешь куда.

Опять Таиланд. Он ехал в трехтонном грузовичке с двумя другими парнями из своего подразделения. Ни имен, ни лиц он вспомнить не мог; просто тройка пинбольщиков, взявших увольнение, уставших пялиться в экраны и желающих развлечься.

Посовещавшись, они проигнорировали район солдатских баров и борделей, облепивших потную тушу Нахрен-Фена, словно вошки, и двинули на юг, в тропическую ночь. Они отправились на поиски настоящего Таиланда, хотя молодого Мардера и поддельный приводил в трепет. Его взросление пришлось на конец пятидесятых и начало шестидесятых в одном из католических приходов Бруклина, и весь его подростковый сексуальный опыт сводился к возне с плохими девчонками из его же квартала, причем острота ощущений притуплялась ужасом перед беременностью и строгими заветами старой церкви, отнюдь не поощрявшей распущенность. И вдруг он перенесся в общество, где о половой воздержанности и не слышали. Даже окрестности авиабазы, сильно американизированные, будоражили кровь – ах, эти смуглые девушки, эти гибкие, податливые тела! Так что же ожидало его в глубине страны, где все должно быть по-настоящему? Они ехали и ехали, и внезапно наступила тропическая ночь, а они все ехали, то и дело сбиваясь с пути, а дорога становилась все хуже, приходилось переправляться через ручьи; ребяческая удаль гнала их все дальше в теплую бархатную тьму, и вот впереди показались огни.

Впереди показались огни. Скелли сбросил скорость, присматриваясь. Это был придорожный бар – неприглядная бетонная коробка. Крошечные окна освещались неоновой рекламой пива, на дворе перед зданием торчали волосатые мужики и их вовсю дымящие подруги с туповатыми лицами. Тут же рядком выстроились тюнингованные «Харлеи», отражая хромированными рамами цветные сполохи рекламы. Скелли проехал мимо, но тут же притормозил; Мардер сказал:

– Давай не здесь, Скелли.

Но тот, конечно, уже выруливал задним ходом на стоянку, стараясь встать подальше от мотоциклов. Мардер не стал даже утруждать себя пререканиями. Вместо этого он наведался в прицеп и вышел оттуда во фланелевой рубашке навыпуск.