Подарите мне море… - Анатолий Фёдорович Карабинцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поехали мы с наставником в Высоцк. Туда перешло судно под руководством молодого старпома из Финляндии. В конце сентября вышли в рейс на Александрию с пилолесом. Через сутки, ещё до выхода из Финского залива, заштормило довольно сильно. Пришлось даже прятаться за островами в районе Таллина, и, как назло, в эту штормовую погоду у нас появилась течь в машинном отделении, которую долго не могли заделать. Боролись всю ночь, хотели уже давать аварийную, сообщили в пароходство и только к утру управились. Как оказалось, в эту ночь, недалеко от нас затонул паром «Эстония» из-за шторма. Вот такая была ночка непростая в моём первом рейсе в качестве капитана буквально на второй день после его начала. Дальше до Александрии прошли вроде нормально, если не считать инцидента с таможней там из-за спиртного, которое якобы не было предьявлено к опломбированию на приход старпомом, хотя он им его показывал, а они его специально не опломбировали, а через час примчались обратно и влепили нам штраф в 5000 долларов. Ох уж это коварство египетских таможенников. Видимо, презентов маловато получили. Но расстроился я тогда, конечно. В первом рейсе, и всё неприятности. Выгрузились, и пошли в Новороссийск на погрузку семечек. Там покинул борт наставник. Надо сказать, что несмотря на страшные слухи о нём, просуществовали мы с ним в этот тяжёлый период неплохо. Он особо ни во что не вмешивался, и даже дал обо мне потом, в пароходстве, хороший отзыв, что было большой редкостью. Чем-то я ему видимо понравился.
В Новороссийске погрузка прошла тоже вроде ничего, если не считать, что воду брали всю ночь перед отходом, и никого это не насторожило, особенно старпома, который за это дело отвечал, ну и боцман был тоже не на высоте. Куда закачали такое количество воды потом призадумались, но не очень. Ещё усложнялось всё это тем, что старпом был моим однокашником, и прихватывать его сильно было как-то неудобно, а он всё какие-то ляпы совершал один за другим. Надо сказать, что старпомом он пошёл тоже в первый рейс, как и второй помощник впервые вторым, и третий помощник тоже совершал свой первый рейс. Всё у нас у всех было впервые в этом рейсе. Куда только кадры смотрели, когда формировали экипаж? В конце стоянки, во время погрузки пошёл сильный дождь, но оставалось совсем немного догрузить, и трюма всё равно мы бы не успели закрыть, так что догружались в дождь, о чём составили на всякий случай письмо-протест. Переход прошёл вроде бы без особых проблем, но в Роттердаме нас сначала поставили к какому-то причалу, где мы присели на грунт поначалу, потом, в конце выгрузки, из четвертого трюма сначала пошёл какой-то странный запах гнили, а потом пошли грейферы с семечками, из которых даже вода сочилась, то есть явно подмоченные. Вот тогда-то и вспомнился долгий приём воды в Новороссийске, и выяснилось куда она делась. Портовики остановили погрузку, вызвали сюрвейера, и в ожидании его ушли с судна. Мы кинулись в трюм, обнаружили там дырку в воздушной трубе питьевого танка и принялись её заделывать подручными средствами, второпях закрасили её и даже семечками залепили. Пришёл сюрвейер, поползал по трюму, пытаясь найти место, откуда могла взяться вода, ничего, к счастью, не обнаружил, но взял воду на анализ. Мы ему всучили письмо, что грузили в Новороссийске в сильный дождь. Он ушёл, затем вернулся с заключением, что вода пресная, а не солёная (они подозревали, что подмочка из-за борта, то есть по вине экипажа), и списали всё это на дождь к нашей огромной радости. Сюрвейер ещё бросил на прощанье, что-то про наше везение. Знал бы он, как мы со стармехом в торопях искали дырку в трубе танка питьевой воды, наскоро заделывали и маскировали её. В общем, удалось вывернуться в тот раз. Но пули продолжали свистеть.
После выгрузки пошли опять в Финляндию грузиться лесом. Погрузились и вышли в конце декабря в рейс. Балтику прошли нормально, а к выходу из проливов в Северное море опять засвистело под 25–30 м/сек. Пришлось тормознуться у Скагена. Постояли почти до Нового года, но вроде начали появляться окошки время от времени, и в одно из окошек 30.12 я решил вынырнуть, чтобы проскочить Северное море. Но не тут-то было. Расчёт был проскочить между двумя циклонами, но проходящий циклон дальше на восток не пошёл, а встал над Северным морем и начал углубляться, а подходящий циклон сло-жился с ним в одну систему. Тут началось. Прямо в Новый год нас начало так заваливать от усилившегося ветра до 35 м/сек и расходившейся волны метров 8–9, что стало не до празднования Нового года, хотя столы были накрыты. Пришлось всю ночь стоять на мостике, вцепившись в поручни и проклиная себя, что рано выскочил из-за Скагена. И последующие три дня были примерно такие же. Машина с трудом выгребала против волны, механики из машины кричали, что сейчас встанем, так как обороты забрасывает за критические, передний найтов лопнул, и доски на первом трюме встали ёжиком, а часть ушла за борт. Караван весь сдвинулся назад, к надстройке, из-за этого погнулись релинги на рострахи в районе надстройки. В общем, жуткие были дни, чудом не потеряли весь караван, с трудом держались на ногах от напряжения морального и физического. Только на четвёртые сутки стало немного подстихать, и ветер в 20–23 метра казался подарком судьбы по сравнению с тем, что было. Догребли до Ла-Манша, там под французским берегом встали на якорь, и начали перекладывать караван. Напряжение немного спало. Народ начал потихоньку отмечать Новый 1995 год. На караване появились слегка поддатые и весёлые моряки, довольные, что этот кошмар закончился. Переложились, подремонтировали крепление, пошли дальше. В Атлантике было всё более или менее спокойно. Зашли в Средиземку, а часть народа, оказывается, продолжала праздновать Новый год. Это выяснилось, когда в очередной раз пришлось прятаться за Сардинию из-за шторма. Два моряка с перепоя подрались, и у одного, похоже, было сотрясение мозга. Затоварились спиртом ещё в Роттердаме, и потихоньку его вкушали, не выходя из приподнятого настроения. Пришлось заходить на Сардинию, в Колабрию и
