Связной - Сергей Бодров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дина!!
– Ты чего? – удивилась Дина, выглядывая из-за двери подъезда, где были нарисованы классики.
Света схватила ее в охапку и потащила домой.
– Портфель! Портфель! – заорала та.
– Милицию надо! – кричали с балкона. – Номера-то кто запомнил?
Потом выбежала рыхлая женщина в халате и, задыхаясь, стала метаться по двору.
– Ребенка украли! – голосила чья-то бабка.
Динин портфель так и стоял на тротуаре, когда из подворотни с громким ревом выбежала ее подружка. Мамаша бросилась к ней, снова высыпал народ из парадных. Какой-то дядька, родственник, схватил ребенка и побежал домой, мамаша ринулась следом.
– Ее из машины выкинули, – крикнули из толпы наверх.
– А? Чего? – донеслись голоса с балкона.
– Из машины выкинули, говорю, перепутали! Ту, другую, украсть хотели!!
Жильцы загудели, несколько голов повернулось в сторону подъезда Дины.
Толстая мама, рыдая на бегу, все же сделала крюк, чтобы забрать портфель. Ей что-то покричали, указывая на ошибку, но мама уже скрылась в парадке, и дверь захлопнулась.
НЕЗНАКОМЫЙ ДВОР. ВЕЧЕРВо двор въехала машина Алика и остановилась. Подошел Толик, кивнул, открыл дверь. Все вышли – девочки, Алик, бледная Наташа, – зашли в незнакомый подъезд.
ЛЕСТНИЧНАЯ ПЛОЩАДКА. ВЕЧЕРЛифт поднялся, около опечатанной двери в квартиру уже ждал Витек.
ЧУЖАЯ КВАРТИРА. ВЕЧЕРВ квартире Алик сказал:
– Значит, так, девочки, останетесь здесь. Шторы не трогать, по телефону не разговаривать. Понятно?
– Продукты вот, – встрял Толик.
– У меня вообще-то завтра тренировка.
– Ничего, я потом сам тебя потренирую.
– Я с ней не останусь, – заявила Дина.
– Останешься и будешь слушаться.
Дина мрачно осмотрелась.
– А чего здесь воняет?
– Алик, я с ними останусь, – вступилась Наташа.
– Со мной поедешь, все должно быть спокойно. Дети у родственников, мы дома. Завтра решим все.
Алик направился к выходу.
– Что-то, правда, запах какой-то… – обернулся он. Толик быстро исследовал пространство и вынырнул с круглым аквариумом на вытянутых руках.
– Рыбки тут… Испортились… – пояснил он на ходу.
– Доченька, Свету слушайся, я завтра приеду, – храбрилась Наташа. – И чтобы в девять спать.
– А если хозяева вернутся? – спросила Света.
– Не вернутся. Хозяин умер недавно. Не бойся. Содержимое аквариума с шумом схлынуло в унитаз.
– Ну, пока, – махнул Толик. Дверь закрылась,
ЛЕСТНИЧНАЯ ПЛОЩАДКА. ВЕЧЕРВитек снова поставил снаружи печать,
ЧУЖАЯ КВАРТИРА. ВЕЧЕРа девочки так и остались стоять в коридоре. Света осмотрелась, подошла к окну.
ЧУЖАЯ КВАРТИРА. НОЧЬУже стемнело, она смотрела телевизор, зашла Дина в макияже и фетровой шляпе.
– Ты зачем накрасилась?
– Нравится мне так.
– Где помаду взяла?
– В ванной.
– Иди смой.
Дина не шевельнулась, только прибавила громкость на телевизоре.
Света поднялась и звук вырубила. Взяла телефонную трубку и набрала номер.
– Тебе, кажется, сказали по телефону не разговаривать… – подала голос младшая.
– Можно помолчать?.. Бабушка? Привет, как дела? Я тут на даче у Климкиных останусь. Завтра приеду… Не знаю… Не знаю!.. Не надо за меня волноваться, лучше за себя волнуйся!.. Ты лекарства выпила? Ну, все, пока.
Света положила трубку, опять включила телик.
– А врать нехорошо, в курсе?
– Это кто же тебя так хорошо воспитывает?
– Папа.
– А воровать хорошо? Ты у папы не спрашивала?
– А мой папа не вор.
– А чего же тебя тогда украсть хотели? Думаешь, ты им понравилась, что ли?
Дина подумала.
– Сейчас вообще много детей воруют.
– Лучше бы тебя украли… Я бы сейчас тут не торчала с тобой. В квартире мертвеца какого-то.
Дина покосилась на темный коридор и невольно подвинулась ближе.
Света покопалась в тумбе под телевизором и нашла запись концерта Цоя.
– Хоть кассеты есть нормальные… – она вставила кассету в видик и уселась на место.
– Тебе бы только Цоя своего слушать, – проворчала младшая. – Он умер уже сто лет назад.
– Во-первых, он погиб. Кстати, из-за таких, как ты. Какая-то дура на дорогу выскочила… Ее спас, а сам разбился… (Вот Губин какой-нибудь точно бы задавил.)
Во двор въехала машина, свет фар проскользнул по потолку комнаты. Света прислушалась, посмотрела на Дину; та спала. Машина остановилась, через какое-то время двери открылись, вышли люди.
ЛЕСТНИЧНАЯ ПЛОЩАДКА. НОЧЬПотом на этаже остановился лифт. Двое были Костиных, третий – знакомый парень в пиджаке. Они немного поковырялись в замке и быстро вошли в квартиру.
ЧУЖАЯ КВАРТИРА. НОЧЬКомнаты были пустые. Кто-то включил автоответчик. Сообщений было много.
– Дима, здорово, это Олег, дозвониться не могу, позвони в клуб.
– Привет… Ты позвонить обещал, я не знаю, ехать мне или как. Сообщи что-нибудь.
– Димочка, я уже соскучилась, сколько ждать можно. Я тебя целую нежно…
– Дмитрий Валерьевич, из автосервиса беспокоят. Фильтры поменяли, во вторник уже. Скажите, когда машину пригнать можно. До свидания.
В квартире никого не было. Один вышел на балкон, посмотрел вниз. На соседнем балконе, за перегородкой сидели девочки. Света зажимала сестре рот ладонью.
– Дима, это мама. Позвони, пожалуйста. Бабушка заболела, в больницу отвезли. Позвони, сыночка.
– Калиныч, Шмята. В субботу на рыбалку едем. Чего не звонишь?
ВОКЗАЛ. УТРОКак обычно в субботу утром, вокзал был забит дачниками с сумками и тележками. Все ждали электричку, которая опаздывала. Света держала Дину за руку и ждала очереди к телефону-автомату. Когда очередь дошла, она набрала номер, но жетон тут же провалился.
Они стали пробиваться через толпу. Дина загляделась на тетку с пирожками, но надо было спешить. Наконец показалась электричка, толпа зашевелилась, с шипением открылись двери.
В ЭЛЕКТРИЧКЕ. УТРОДевочки примостились на краю деревянной скамейки, на одном месте. Сквозь вагон протолкался газетчик, две тетки с саженцами на соседней скамье купили себе «Мегаполис» с кроссвордом.
Поезд поехал. Замелькали вагоны на Сортировочной, вошел аккордеонист в синих очках и заиграл, толстые тетки достали бананы. Дине было интересно, хотя очень хотелось есть. Вошли цыганские дети, две девочки лет трех-четырех, босиком, и мальчик, которого, она, кажется, где-то видела. Дети вроде бы и разговаривать не умели, только тянули руки.
– Где родители-то? – спросила тетка.
– Нет родители. Да-а-ай на хлеб.
– Родители небось побираться заставляют? А? Где родители-то?
– В турме. Дай на хлеб.
Тетка достала из сумки батон и отломила кусок.
– На хлеба.
Кусок оказался прямо у Дины перед носом, она даже сглотнула.
Цыганская девочка смерила тетку огненным взглядом и сказала:
– Сука.
Что это значит, Дина не поняла, но тетка радостно обратилась к подружке:
– Я ж говорю, они не голодные! Хлеб они не берут, им деньги надо! А я всегда так делаю – проверяю… – Тетка принялась жевать хлеб сама, Дина долго на нее косилась, пока не заметила неодобрительный взгляд Светы.
Следующим пришел дядька с лотком мороженого. Это было уже чересчур, и, пока соседки выбирали, Дина старалась не смотреть ни на них, ни на Свету.
– Сколько стоит? – вдруг спросила та.
– Сливочное четыре, фруктовое шесть.
– Тебе какое? – строго спросила Света.
– Сливочное, – сказала Дина, хотя вообще-то больше любила фруктовое.
Дядька дал одно мороженое, Дина сказала «спасибо» и стала есть, а Света продолжала смотреть в окно.
СТАНЦИЯ КУРОВСКАЯ. ДЕНЬНа конечной станции они вышли на перрон, стали осматриваться. Дачники быстро рассеивались по своим направлениям, цыганские дети не спеша перешли на другую сторону, где у ларьков стояли белая «восьмерка» и милицейский «уазик». Рядом курил и скучал молодой милиционер.
Девочки подошли к телефону, Света сняла трубку, стала набирать.
Цыганята миновали «уазик», а мальчик нехотя завернул и сунул сержанту деньги.
– Че так негусто? – спросил тот.
– Сам по вагонам пошарься, – беззлобно бросил мальчик и увернулся от подзатыльника.
– Я тебе пошарюсь счас, малолетка… Никого не видел, беглых, чехов? – спросил вдогонку милиционер.
Мальчик, не оборачиваясь, помотал головой.
Никто не отвечал, шли гудки.
– Ты папе звонишь? – спросила Дина.
– А куда же еще… Пойдем.
ДОРОГА К ПОСЕЛКУ. ДЕНЬДевочки шли по улице поселка, Дина отставала.
– А куда мы идем?
– К родственникам. Мамин брат двоюродный здесь живет.
– Далеко еще?
– Рядом уже.
У ДОМА ЗОИ. ДЕНЬЗа забором залаяла собака. Света позвонила у калитки, и высунулся толстый веснушчатый пацан, потом точно такой же, но поменьше.
