На Крюковом - Андрей Неклюдов

– Инна! – завопил он, бросившись в проезд, расталкивая каких-то людей.

– Горик, я здесь!

Жена появилась из-за пожарной машины с малышом на руках. На ней были домашние тапочки, халат, а поверх халата – плечистая брезентовая куртка пожарных.

– А у нас пожар, – изрекла она так, словно сообщая нечто забавное и как бы в улыбке растягивая губы, впрочем, заметно подрагивающие. – Кроватка, ванночка, магнитофон, рисунки твои – все сгорело…

– Главное, сами живы, – пробасил проплывший рядом пожарный с брандспойтом. – А кровати новые купите.

– Купим новые, – согласно повторила Инна (Егор взял у нее спящего, обернутого одеялом сынишку, голова которого попахивала гарью). – Ты знаешь, – Инна подняла на мужа глаза, – всех Корчма выносил… тот, с которым ты дрался. И бабу Тамару, и Вадима Ивановича, инвалида, и нас с Димулей. Мы чуть не задохнулись. На окнах решетки, а загорелось в коридоре. Говорят, проводка. Димулька так кричал, звал папу, а теперь вот… уснул…

Егор не дал ей досказать. Он притиснул ее к себе одной рукой, другой прижал закряхтевшего малыша и бормотал какие-то утешительные ласковые слова. Его вдруг охватило безотчетное желание обнять всех вокруг – и Арефьевну, и ее молчаливого мужа, и даже Татьяну с Тамарой, и того безобразного непредсказуемого Корчму. На душе у него сделалось так легко и просветленно, как бывало только в пору детства. И в то же время почудилось, будто обманчивое счастье, что брезжило и ускользало от него во снах, вынырнуло на минутку из области грез и засветилось в глазах его Инны.

…А через полчаса кто-то принес известие, что Корчма скончался. Говорили: прибежал домой, обожженный, бросился в ванну с холодной водой – и душа вон!..

– Царствие ему небесное, – тихо промолвила Арефьевна.

– Идите вы все!.. – оскалившись, вдруг заорала Татьяна и, размахнувшись, шарахнула о набережную пустую бутылку – Все!!!