Дежурные сутки - Вячеслав Денисов

Электронные шумы с Меркурия стали беспокоить Торбоса гораздо раньше, нежели рассчитывали специалисты. Именно по этой причине «уазик» с опергруппой приближался к дому, где проживал Кормчий Вселенной — Владимир Торбоса.

Подойдя к обшарпанной двери с оторванным, очевидно инопланетянами, звонком, Кравцов трижды пнул дверь.

— А-а-а-а-а! — сразу раздался за ней голос Торбоса. — Ага-га-а-а! Слышишь, мерзкий гуманоид?! Это твои собратья пришлепали на своих ластах!

— Да отойди ты от меня!!! — услышали «собратья». — Отъе…сь!!! Какой я тебе меркурианец?!

Марк повернулся к коллегам.

— Я что говорил?

— Дверь ломать надо, — предложил Гурт. — Пока он пришельца не добил.

— Подождите, — опер наклонился к замочной скважине. — Вова! Вова, это я, капитан Кравцов! Помнишь, четыре года назад я тебя защитил, когда плутоноиды в белых одеждах тебя скрутить хотели? (Кравцов тогда помогал санитарам выворачивать руки неподдающемуся Торбоса.)

За дверью шел процесс воспоминаний, прерываемый воплями меркурианца, понявшего, что подоспела помощь.

— Ты лжешь, пришелец! — Это было все, к чему привели воспоминания Торбоса.

— Венероидом буду! — поклялся Кравцов.

— Венероиды — наши братья, — пояснил ничего не соображающему в строении Солнечной системы Кравцову Вова. — А где мой меч правосудия?..

— Все, пи…ц! Ломайте! — приказал Марк и отошел от косяка.

Уже десятки раз открываемая таким образом дверь в эту квартиру влетела внутрь коридора.

Первым в комнату вбежал Кравцов и ударом ноги отшвырнул в сторону от «меча правосудия» параноика Вову Торбоса. «Мечом», уже успевшим побывать в животе лежащего у батареи отопления меркурианца, являлся огромный нож. Таким в магазинах режут сливочное масло в коробках. Скорее всего, Вова украл его в ближайшем гастрономе специально для отправления правосудия.

Опер еще в машине передал Буркову, чтобы тот направлял в адрес «Скорую», поэтому оставалось только ждать. Ширшов с Гуртом перевязали меркурианца, который до этого момента не знал, что никогда нельзя спорить с Торбоса о причинах возникновения Вселенной и тем более пить с ним при этом водку. Рана была неопасной, о чем говорил непрекращающийся мат и прекратившееся кровотечение.

— Ты — четвертый меркурианец, уничтоженный Вовой за время ведения им звездных войн, — пояснил Кравцов и отправился к соседям вызывать «психов».

Через четверть часа две машины с красными крестами на бортах развезли враждующие стороны в разных направлениях. Закрыв пустую (то есть — абсолютно) квартиру на ключ, Ширшов передал его начальнику ЖЭУ, и опергруппа двинулась в направлении очередной «выставленной» квартиры. Бурков уже нервничал, и рация, хрипя и кашляя, беспрестанно спрашивала: «Когда будете на месте?»

— Скажи, звездолет сломался, — пробормотал Гурт, которого неумолимо клонило в сон…

Дежурные сутки — интересный период времени в жизни каждого российского копа. В этот момент он окунается в частную, глубоко интимную жизнь тех, кого призван оберегать. Но кроме жизни и здоровья существуют такие понятия, как имущественная неприкосновенность и защита чести и достоинства. Все это гарантирует Конституция.

В какой только роли не приходилось выступать Кравцову за восемь лет работы в райотделе! Он был мировым судьей при разрешении семейных конфликтов, сопровождающихся обоюдным мордобоем семейных пар, спасателем и психоаналитиком, когда «продвинутый» не в ту сторону физик-ядерщик, не получив желаемого результата в лабораторном опыте, с криком «лучше нету того свету!» пытался сигануть с балкона пятого этажа. Марк Иванович, поняв, с кем имеет дело, представился тогда капитаном Курчатовым, внуком известного прародителя ядерной бомбы, и предложил физику начертить пару формул для совместного разбора. Тот согласился, и уже через пять минут его физико-математические выкладки слушали угрюмого вида «плутоноиды» в белых одеждах. Кравцов даже побывал в роли акушера, принимая преждевременные роды у потерпевшей по только что случившемуся квартирному разбою женщины. Марка знали если не все, то почти все в районе. Он, в свою очередь, проезжая мимо любого дома на своей территории, мог точно сказать, кто и в какой квартире проживает. У жителей сложилось впечатление, что гарантом вышеупомянутой Конституции является не президент, а старший опер по фамилии Кравцов…

В то время когда опергруппа подъезжала к очередной обворованной квартире, начальник УР Вадим Лоскутов давал интервью журналистке местной телекомпании. В последнее время его лицо не сходило с экранов телевизоров горожан. Вадим любил давать интервью, шокируя зрителей подробностями совершенных преступлений. Скоро это вошло в привычку, и он стал сам позванивать в различные телекомпании. Вполне обоснованно у всех стало складываться впечатление, что в городе только один защитник нравственности и материального благополучия граждан. Он старался держаться сухо и деловито, всем видом показывая, что не намерен раскрывать технологию борьбы с преступностью, и вообще, его усталый вид на экране говорил только об одном: «господи, господа журналисты, дайте же работать спокойно, не мешайте, и так сутками не спим…» Насчет «сутками не спим» — это он погорячился. Свои законные восемь часов он спал. И спал спокойно.

Вот и сейчас, слегка откинувшись в кресле и расстегнув пиджак, капитан (обычно в милиции не успевают за полтора года получить и старшего лейтенанта…) Лоскутов беседовал с ведущей криминальных новостей РТВ Ларисой Мазутиной.

— Вы говорите, что в последнее время участились случаи квартирных краж. С чем это связано?

Микрофон переместился от подбородка тележурналистки к груди интервьюируемого.

— Понимаете, Лариса, лето — это дачный сезон. Многие граждане уезжают для проведения сельскохозяйственных работ на свои участки, оставляя квартиры. Этим пользуются преступники.

— А вы проводите какие-то профилактические мероприятия?

— Конечно. Ежедневно сотрудники нашего отдела ходят к гражданам, советуют новые системы замков, не открываемых отмычкой, рекомендуют жителям района перед отъездом оставлять включенным в комнатах свет…

У Максимыча, случайно зашедшего к секретарю для получения материалов, упала на грудь челюсть.

— Скажите, Вадим, а каков среднестатистический возраст квартирного вора?

— Вау! — по-тинейджерски воскликнул Лоскутов. — Это вопрос непростой. Его возраст колеблется от пятнадцати до пятидесяти…

Максимыч, расписываясь за полученные материалы, пробормотал:

— Ты бога моли, что Кравцов на выезде. Он бы сейчас сделал вам «вау»…

Один раз Кравцов «вау» на самом деле сделал. Дело было зимой.

В очередной приезд Мазутиной, которая черпала информацию о криминальных событиях исключительно из уст Лоскутова, ей попался на глаза парень, который заводил в дежурку пьяного гражданина в наручниках. Махнув оператору, она поспешила в дежурную часть. «Горячий» материал напрашивался сам собой. Распахнув дверь дежурки, она забубнила в микрофон:

— Мы сейчас видим, как сотрудниками милиции был только что задержан на месте совершения преступления житель города. Кто он? Что он совершил? Заказное убийство или жалкую карманную кражу? Сейчас мы узнаем это у сотрудника, производившего опасное задержание… Мы в прямом эфире! Кто вы? Представьтесь, пожалуйста.

Кравцов, только что «произведший опасное задержание» семейного дебошира Маликова, на секунду опешил, но, вспомнив фразу про «прямой эфир», дьявольски блеснул глазами и взял себя в руки.

— Меня все зовут Лобо.

— «Лобо» — это кличка или призвание?

— Клички у собак. «Лобо» — это стиль жизни.

— Скажите, кто этот человек, которого вы, рискуя жизнью, задержали?

— Этот, как вы выразились, человек — жестокий преступник. Я задержал его по приказу заместителя начальника уголовного розыска Лоскутова. Он разрабатывал его на причастность к совершению особо опасных преступлений целый год.

Оператор убрал глаз от резиновой накладки камеры и с сомнением посмотрел на «жестокого преступника». Бедная Лариса, еще не осознавшая весь трагизм своего положения, продолжала напрямую вести передачу.

— Значит, инициатором задержания был ваш начальник Лоскутов?

— Конечно. Такие задержания мы проводим исключительно по приказу заместителя начальника уголовного розыска Лоскутова.

— А что на этот раз совершил этот преступник?

Кравцов открыл было рот, но в этот момент в отдел ввалилась пьяная баба с «фонарями» под обоими глазами и растрепанными волосами. На ней красовалась вязаная кофта — писк моды в период расцвета творчества «Битлз», зеленое пальто и «финские» валенки, модные в год убийства Джона Леннона. Оператор автоматически перевел на нее камеру. Баба прижалась лбом к решетке дежурки и запричитала: