Мотылёк над жемчужным пламенем (СИ) - Прай Кэрри "Kerry"

– Успокойся, – еле внятно выговаривает помятый отец и показывает на входную дверь. – К тебе пришли там. Выйди.

Что?

Отодвинув мерзкое существо, я толкаю ладонью дверь, и та полностью отворяется. Наступает тишина. Мое тело деревенеет, и только скатывающиеся по телу капли воды возвращает какую-либо чувствительность.

Какого хрена?

На пороге моей убитой квартиры стоит она. Ее взгляд перепуган, дурацкая шапка сдвинута набок, девчонка пытается улыбнуться, но выходит жалко.

Что она тут делает? Как нашла?

– Привет. Я принесла тебе список заданий, – неуверенно бормочет она. – Извини, что не предупредила, но ты не отвечал и…

Какого хрена?!

Она смотрит только на меня. Ни на беспорядок, ни на пьяного отца, ни на пакет с мусором у нее под ногами, только на меня.

Что она тут делает? Чего хочет? Она что-то знает?

– Витя? – пищит девчонка. – Меня попросили передать…

Как мягко она произнесла мое имя. Совсем как мама, когда пробуждала ото сна. Совсем как мама, когда попросила нагреть ванну.

– … я подумала, что ты приболел.

Что она мямлит?

Вернувшись в реальность, я резко срываюсь с места. Влетаю в тапочки, набрасываю куртку на влажное тело, беру пищалку за шкварник и выталкиваю в подъезд.

– Что ты делаешь? – возмущается она.

Боится, но не показывает виду. Что ж, это дело легко поправимое.

Мне не составляет большого труда оттолкнут ее подальше, а потом вцепиться в куртку и приподнять над лестничным проемом.

– Перестань! Что ты творишь?!

Она что-то бормочет, но я ее не слышу. Я смотрю сквозь нее. Смотрю на лестницу. Она высокая. Интересно, она сломает себе шею? Или только ключицу? Я должен знать наверняка, пока еще не отпустил. Хочу увидеть ее полет.

– Очнись! – меня остужает слабая пощечина. – Да что с тобой такое?

Наши взгляды встречаются. Впервые, кажется. Я прерываю дыхание.

Большие ореховые глаза. Бледные губы. Вздернутый нос. Чумазая щека. Скорее всего это варенье. Она что, улыбается? Улыбается сквозь страх? Теперь я не хочу скидывать ее с лестницы. Я хочу кое-что похуже.

– Отпусти меня, придурок! – запыхавшись, брыкается она. – Я всего лишь принесла домашнее задание!

– А я сказал тебе, что болен! – кричу я, вернувшись в реальность.

Она практически плачет, но продолжает улыбаться.

– Ты не говорил! Ты ничего мне не ответил!

– А ты сама не видишь?! – вырывается у меня.

Она затыкается. Моргает. Дышит. Моргает. Смотрит.

Почему она так смотрит на меня? Почему так смотрит?

– Просто дай мне уйти, – заикается она. – Дай уйти и все.

Русые пряди прилипли к ее взволнованному лицу. В глазах пляшут испуганные мотыльки. Мне хочется ее поджечь, как ту марлю. Уверен, пламя получится восхитительным. Мне хочется спрятаться от нее, как от той ванны. Уверен, она тоже этого хочет.

– Витя, пожалуйста…

Выдохнув, медленно ставлю ее на ноги.

Шатаюсь. Дышу. Кажется, немного стыжусь. Хотя нет. Это не стыд, что-то другое. Ухожу и демонстративно хлопаю дверью.

Что ей нужно от меня? Зачем она так смотрит?

Глава #5. Варя

Глава#5. Варя

Я ядом капаю на раны,

А боль ревниво в вечной памяти храню.

Мне легче очертить фатальные изъяны,

Чем разукрасить черноту души твоей.

Мне легче разбудить покойника,

Чем увидеть страх в твоих фарфоровых глазах.

А ведь душа навеки беспокойная,

Умыта горечью, истерзана, она в колючих швах.

Последний учебный день второй четверти. Последний урок. География. Самостоятельная работа. За окном снег валит хлопьями, он буквально укутал деревья в белоснежные одеяния, а густой туман превратил середину дня в наступающий вечер. Отличная вдохновляющая погода.

В классе так тихо, что слышны щелчки тока в лампах. Олег Петрович задумчиво листает каталог с женской парфюмерией – выбирает подарок жене. Одноклассники нависли над своими тетрадями, старательно делая вид, что разбираются в широтах и меридианах, но на самом деле отсчитывают секунды до конца урока, ибо совсем скоро их ждет долгожданная свобода. Я же нахожусь в своем маленьком мире, где нет места веселью, но есть ямб и хорей, душа и рифма. Здесь невероятно уютно, но резко распахнувшаяся дверь, заставляет меня вернуться в реальность.

– Можно? – равнодушно интересуется Звягин, облокотившись о дверной косяк.

Его появление становиться неприятной неожиданностью, ведь я понадеялась не лицезреть его больше. Никогда. Впрочем, удивилась не только я.

– А вы у нас…? – спрашивает географ, поправив толстые очки.

– У вас? – слабо усмехается новичок. – У меня к вам аналогичный вопрос, ведь вы не представились.

Учитель ахнул, а я еще раз убедилась в его отвратительности. Ведь ясно как день, что парень нарочно плывет против течения. Его закинуло не в тот жизненный пруд, и он не скрывает своего недовольства. Все его манеры вызывающи, а повадки – хамские. И если я смирилась со своей участью быть не такой, то он упрямится. Но ради чего? Из вредности? Кому и что он доказывает?

После последней нашей встречи, я однозначно убедилась в нежелании этого человека контактировать с кем-либо и в его неадекватности. В нем много злобы, которая буквально переполняет его. Очевидно всему этому есть причины, но я не хочу их узнавать. Не хочу даже думать об этом и искать ему оправдание.

– Так можно или нет? – нервничает Звягин. – Неужели, так сложно ответить?

– Я прошу вас, молодой человек, не важничать, – агрессивно взбодрился географ. – Вы новенький? Почему отсутствовали?

Звягин закидывает руку на плечо, будто эти два вопроса невероятно его вымотали, и закатывает глаза.

– Слушай, до конца урока жалких двадцать минут. Разве ты хочешь, чтобы мы потратили их на бессмысленную болтовню? Думаю, нет. Просто разреши мне пройти в класс, занять свое место и сделать вид, что мне до чертиков интересен твой предмет. Как тебе такой вариант?

Олег Петрович подавился воздухом, чем напомнил мне Марию Анатольевну, которая уже получила возможность быть оскорблённой, а вот я и еще большая часть одноклассников отреагировали на это с меньшим удивлением. К таким повадкам привыкнуть сложно, но их возможно предугадать.

– Пошел вон! – орет учитель. – Чтоб я тебя здесь больше не видел, щенок!

Витя резко отталкивается от косяка.

– Так бы сразу, – вздыхает он и, перед тем как уйти, поднимает руку. – Будь здоров! – хлопает дверью и уходит.

– Я обращусь к директору! Так и знай, хам!

Из меня невольно вырывается смешок, на что оборачивается Верещагина. Она смотрит то на меня, то на мои принадлежности – с подозрением ищет причину моего веселья, но не находит его и возвращается к самостоятельной работе.

Меня не позабавил новичок, совсем нет, мой смех был скорее истерическим. Его способность вызывать у людей отвращение была феноменальной. Блестящий талант. В этом деле он даже меня переплюнул.

Но что с тобой парень? Откуда вся эта чернота?

Еще раз ловлю себя на мысли, что мне это не интересно. Больше нет.

Школу я покинула с невероятным облегчением. Снег не думал заканчиваться, но было довольно тепло. Я уже предвкушала аромат чая с малиновым вареньем и недельное затворничество, как вдруг меня заставили отложить свои планы.

Свернув за угол школы, я наткнулась на Светку Верещагину и еще двое парней с параллельного класса. Они подпирали ворота, до верхов заснеженного, малого футбольного пола. Мне не понравились их взгляды. Слишком озабоченно они отнеслись к моему появлению, отчего я прибавила шаг.

Нет. Мои каникулы не должны начаться с потасовки. От моей уютной комнаты меня отделяет пара километров, и я должна преодолеть этот путь не тронутой.

Я затылком почувствовала слежку, а когда Верещагина приказала мне остановиться – побежала. Адреналин вдарил в голову. Мысли смешались. Непослушные ноги несли меня вперед, не дав шанса обдумать маршрут. В конечном итоге я уткнулась в западню из ряда бесхозных гаражей, которые находились за школой.