Морской разбойник и торговцы неграми, или Мщение черного невольника - Эжен Сю

«...Которые и отдаются им, Тароо, вышеименованному господину Бенуа (Клоду Борромею Марциалу) в вечное и потомственное владение за условную цену; с уплатой ему, Тароо, нижеследующими товарами, представляющими оную».

Тут шкипер прервал маклера:

— Любезнейший господин Ван-Гоп, — сказал Бенуа, — потрудитесь прибавить еще: «и госпоже Катерине-Бригитте Лупо, супруге его, как нераздельно с ним владеющей движимым и недвижимым его имуществом...»

— Право, напрасно, господин Бенуа.

— О! нет!.. я обязан оказать эту учтивость моей бедной супруге.

— Как вам угодно... извольте.

Царь Тароо заставил Ван-Гопа объяснить себе причину этого разговора, но не понял из него ничего и выпил две рюмки рому.

Маклер продолжал:

«С уплатой ему Тароо, нижеследующими товарами:

1) Ружей лучших французских со штыками двадцать три штуки.

2) Пороху лучшего мушкетного английского пять пудов.

3) Железа полосового шведского лучшего двадцать пудов.

4) Свинца английского лучшего в слитках пятнадцать пудов.

5) Стеклянного товара, принцметальпаго, бус, ожерельев, медных, латунных и проволочных вещиц и украшений, и всякого лома шесть ящиков.

6) Водки французской лучшей... двенадцать анкорков.

Которые товары вышеупомянутый шкипер Бенуа и обязывается сдать все вполне на руки мне, Павлу Ван-Гопу, поверенному царя Тароо.

За издержки же, хлопоты и комиссию, вышеупомянутый господин Бенуа обязывается, кроме того, уплатить мне, Ван-Гопу, не позже как через сутки, считая с вышеописанного числа, сумму тысяча франков ходячей звонкой монетой, не полагая оную сумму в счет той, которую я уже получил от него за доставление ему мачты и материалов, необходимых для починки корабля. Оных негров продал и деньги и товары получил все сполна. Подпись: такой-то. Оных негров получил всех сполна. Подпись: такой-то. Сей продажный акт составлен в двух экземплярах за собственноручной нашей подписью».

Когда чтение продажного акта было кончено, то царь Тароо качнул головой и махнул рукой в знак согласия и ущипнул за нос супруга Катерины, отвечавшему на эту царскую милость низким поклоном.

— Теперь возьмите-ка перо, капитан, — сказал Ван-Гоп, — да подпишите, и дело в шляпе.

— Все это прекрасно, но прежде, чем подписать, мне хотелось бы посмотреть ваш товарец.

— Вы правду говорите, капитан, я не люблю обманывать никого... пожалуйте сюда... Смотрите их, как вам угодно. Нельзя продавать поросят в мешке.

Они вошли тогда в загородку, в которую загнали на это время черных людей.

Мужчины, женщины и дети лежали на земле со связанными назад руками.

Бенуа начал осматривать негров как искусный знаток.

Он гнул им руки и ноги, чтобы удостовериться в гибкости членов, приказывал открывать рот, осматривал у них зубы, десны и небо.

Открывал глаза, чтобы узнать, не слепы ли они; глядел нет ли у них какой-нибудь болезни на ногах, вередов, чирьев, ран, щупал живот и грудь.

Одним словом, этот достойный человек осматривал негров, точно как барышники и цыгане смотрят лошадей на конной, чтобы открыть, нет ли в них какого-нибудь порока.

В продолжение этого долгого и подробного осмотра капитан Бенуа иногда улыбался от удовольствия, даже два раза при виде сильных и здоровых людей он испустил легкий одобрительный свист. Напротив того, в другой раз он нахмурился, сделал недовольную гримасу и значительно покачал головой, заметив товар с изъяном.

Однако ж, после некоторых размышлений, вероятно, насчет барыша, он сказал Ван-Гопу: «По рукам, кум!.. дело кончено!.. я беру товар!.. да и вам не будет худо!..»

— Гм!.. но, капитан, прежде чем уйти, потрудитесь взглянуть вот на этого молодца, которого царь Тароо дал мне за труды на водку. Это один из самых лучших негров на свете; посмотрите на него, он силен, как бык и высок как дуб. Но зато ужасно как упрям, так упрям, что царь Тароо, напрасно колотив его палками, чтобы заставить подняться на ноги и идти, вынужден был велеть принести сюда связанного как борова... вот он... смотрите.

И он указал ему на негра, высокого и здорового, лежавшего на земле со связанными руками и ногами.

— Это, я думаю, — продолжал Ван-Гоп, — начальник неприятельского племени малых Намаков; он очень упрям, но пусть поживет недельки две на корабле и в колониях, так сделается тих как ягненок.

Царь Тароо, который последовал за ними, напившись порядочно водки, подошел в это время к ним и так как вид его неприятеля возбудил в нем гнев и ненависть, то он начал жестоко ругать малого Намака и грозить ему. Но сей последний переносил все это с удивительным равнодушием, закрыв глаза и отвечая на его ругательства тихим и печальным пением.

Это хладнокровие так раздразило царя Тароо, что он швырнул камнем в несчастного негра. Но так как он не попал в него, то хотел было снова начать, как вдруг Ван-Гоп взял его за руку и сказал ему чистым намакским языком:

— Тише, тише, царь, этот пленник теперь принадлежит мне, и вы испортите мой товар... поосторожнее, пожалуйста!

Тароо продолжал ругаться и грозить, и посреди своего дикого рева чаще всего повторял слова Атарь Гюлль.

— Что за чертовщину он горланит тут? — спросил Бенуа.

— Он называет его по имени, потому что этот негр называется, кажется, Атар-Гюлль.

— Право, смешное имя; первый котенок, который родится от Мими... это любимая кошка моей супруги, дядя Ван-Гоп... будет назван этим именем, как бишь его?..

— Атар-Гюлль!

— Атар-Гюлль!.. право, странное имя! Ну, так что стоит у вас этот Атар-Гюлль?

— Только для вас и для супруги вашей, и по знакомству, извольте, уступлю вам его за пятьсот сорок франков.

— Пятьсот сорок франков!.. а мне какой же тут барыш будет?.. Боже мой! Пятьсот сорок франков! Пятьсот сорок!..

— Ровно четыре франка на франк, вы продадите его за две тысячи франков на Ямайке... посмотрите-ка, как он сложен! Какие плечи! Какие руки! Он немного похудел теперь, но это пустяки... он скоро поправится.

— Ну вот вам четыреста франков, дядя Ван-Гоп и по рукам; право, я и то много даю вам; но между нами будь сказано, мне хочется употребить барыш, который я получу от продажи этого негра для того, чтобы купить моей супруге хорошую кашемировую шаль и новую шляпку с перьями и заказать для моего сынка, маленького Томаса, красивую лодочку... он так любит мореходство.

— Ну, так и быть!.. по рукам! Право, вы делаете со мной все, что вам угодно, но вы такой добрый муж, такой добрый отец, что вам нельзя ни в чем отказать, давайте четыреста франков... ваш товар!