Визит к Прометею - Евгений Гуляковский

Не успел Танаев привыкнуть к появлению своей гостьи, как рядом возникло второе облако.

Рил оказался высоким седоватым дьяволом, раза в два выше Танаева, обросшим горой мускулов.

Впрочем, насчет дьявольского происхождения этой парочки у Танаева не было полной уверенности. В своих путешествиях по чужим мирам он успел усвоить простую истину: разумные существа на иных планетах часто бывают похожи совсем не на то, чем они являются на самом деле. Подобное заблуждение нередко возникает у людей, начинающих изучать иностранный язык. При переводе некоторые слова воспринимаются как слова родного языка, хотя на самом деле в них заключены совершенно иные понятия.

Ужимки и резкие, порой бессмысленные движения появившейся перед ним парочки больше напоминали повадки обезьян. Невольное уважение вызывала чудовищная сила, которой должны были обладать эти существа — во всяком случае, мужская особь, бицепсы которой напоминали своей толщиной стволы деревьев.

Едва обретя материальность, Рил сразу же приступил к делу:

— Говорят, ты хочешь сыграть со мной в кости, — осведомился он, уставившись на Танаева своими красноватыми глазами, скрывавшимися под нависшими бровями.

— Кто, я? Да вроде бы не собирался, — растерянно произнес Танаев, еще не успевший прийти в себя после столь неожиданного появления этих странных личностей.

— Послушай, — рассерженно заявил Рил, — у меня нет времени на всякую ерунду. Ты хочешь пить или нет? Ставлю на кон эту фляжку! — И он небрежно швырнул на плоский камень невесть откуда появившуюся фляжку, которая так призывно булькнула, что живот Танаева свела судорога. — Поскольку ты здесь гость, условия для тебя будут царские...

— Может, просто напоишь его вначале? — вмешалась Тала. — Видишь, он уже почти ничего не соображает.

— Это хорошо. Тем, кто плохо соображает, всегда везет в кости. В этой игре соображение только мешает. — После этой сакраментальной фразы Рил торопливо, словно боялся, что Танаев исчезнет, приступил к изложению правил игры: — Ты бросаешь десять раз подряд, я — всего два. Кто наберет больше очков, тот и выиграл.

— А кости посмотреть можно? — осведомился Танаев, еще не до конца растерявший свою постоянную осторожность.

— Разумеется, вот они! — И Рил протянул ему два довольно больших кубика, грубо вырезанных из берцовой кости. Вполне возможно, что кость была человеческой, хотя сейчас с полной уверенностью определить это уже не представлялось возможным. Выветрившаяся и потрескавшаяся от времени кость могла принадлежать любому животному. В остальном лежавший на его ладони кубик ничем не отличался от обычных игральных костей. Шесть граней, на каждой выжженные кружки, от единицы до шестерки.

Танаев, нарочито медленно разглядывая кости, прикидывал свои шансы на выигрыш. Сейчас ему больше всего хотелось бы знать, что от него потребуют поставить на кон.

Жажда при виде запотевшей фляги с водой усилилась настолько, что он был готов почти на любые условия.

Тем более что правила предложенной игры казались вполне благоприятными. Даже если ему крупно не повезет и он все десять раз подряд выбросит одни единицы, в сумме это даст двадцать очков. Чтобы их перекрыть за два броска, Рилу понадобится оба раза выбросить не меньше десяти очков — это маловероятно, хотя если он умеет управлять этими костями, то сможет добиться выигрыша в любом случае.

Не верил Танаев в честную игру и уже понимал, что речь идет о вещах, гораздо более серьезных, чем фляга с прохладной водой. Правда, Тала обещала помочь ему, но сдержит ли она слово? Это-то как раз и вызывало у Танаева наибольшие сомнения.

— Что я должен буду поставить на кон против твоей фляги? — спросил он, стараясь поймать взгляд убегающих красных глаз Рила. Тот усмехнулся, на долю мгновения обнажив два острых и длинных клыка, делавших его похожим на вампира.

— Сущую безделицу, обломок своего меча.

— Для меня это вовсе не безделица. Это единственное мое оружие.

— Ты будешь играть или будешь трепаться? Может, хочешь попробовать, чего стоит твое оружие в деле? Я не люблю, когда меня отвлекают по пустякам!

Заканчивать эту неожиданную встречу схваткой, выиграть в которой у него уж точно не было ни малейшего шанса, Танаеву не хотелось, и потому, тяжело вздохнув, он осторожно достал из-за пояса обломок шунгитового меча и, прежде чем положить его на камень рядом с флягой, успел заметить, как алчно блеснули глаза Рила.

На секунду его рука замерла над камнем. Он все еще мог отказаться и знал, что без его добровольного согласия эта игра на верный проигрыш не может состояться. Он не понимал, откуда ему это известно, просто он знал.

Так что же им двигало? Почему, в конце концов, его ладонь разжалась и обломок меча с тяжелым звоном лег рядом с флягой? Отчаяние, желание переспорить судьбу? Гвоздем засела у него в мозгу одна фраза из подслушанного диалога: «Он не найдет город, если мы ему не поможем!» Значит, речь рано или поздно пойдет именно о городе. Все остальное просто прелюдия... «О городе или о чем-то значительно большем, неизмеримо большем! И если ты вовремя не сумеешь остановиться...» — прошептал голос его почти забытой осторожности. «Я сумею!» — ответил Танаев сам себе и решительно взял кости.

— Мне, разумеется, бросать первому?

— А почему «разумеется»?

— Да просто потому, что шулера всегда оставляют за собой последний ход.

— Осторожней в выражениях, человек. Ты слишком легко играешь словами, попробуй лучше играть костями. — На этот раз злобный оскал на лице Рила, не заметившего собственного каламбура, уже не напоминал улыбку. Видно было, что он с трудом подавил желание броситься на Танаева. «Вспыльчив, неуравновешен — легко заводится, — подумал Танаев. — Это можно будет использовать в дальнейшей игре, когда ставки неизмеримо вырастут».

В том, что это случится, он ни на минуту не сомневался. И, последовав приглашающему жесту Рила, — метнул кости.

На секунду ему показалось, что в полете костяные кубики слегка замедлили свое движение и упали совсем не тем боком, каким должны были бы лечь. Танаев все время ожидал чего-то подобного и совершенно этому не удивился. Удивился он лишь выпавшему числу — шесть, пять. И это означало, что при оставшихся в его распоряжении девяти ходах он уже выиграл первый кон.

Даже если Рил дважды выбросит обе шестерки, это принесет ему всего двадцать четыре очка против его двадцати девяти в самом худшем варианте, если в дальнейшем ему выпадут одни единицы.

Увидев выпавший результат, Рил дернулся, сверкнул глазами в сторону Талы, но ничего не сказал, во всяком случае, вслух. Однако Танаеву удалось уловить обрывок скрытой от него мысли, предназначенной только Тале:

— Если ты попробуешь еще раз...

— Он должен выиграть первую партию. Ты знаешь правила.

Резким движением Рил пододвинул к Танаеву фляжку.

— Пей! Вода твоя.

Танаев не заставил просить себя дважды и, учитывая неопределенность ситуации, ничего не стал оставлять на потом. Фляга опустела за считаные секунды. Благодатная жидкость мгновенно растворилась в его иссохшем, молящем о влаге теле. В голове прояснилось. И сразу же сам собой родился вопрос: «Что же я сделал? Ведь теперь мне от них не избавиться!» По крайней мере, он решил попытаться. И, вновь засунув за пояс меч, стал прощаться, подыскивая самые любезные, подходящие к случаю слова.

— Благодарю вас, друзья, за честную игру. Надеюсь, вы простите мне то, что я не сдержался и немедленно использовал свой выигрыш. Пить, знаете ли, чертовски хотелось!

— У нас так не полагается! — зарычал Рил. — Проигравшему всегда дают возможность отыграться!

— Но мне больше не нужна вода, а вернуть вам ту, что я уже выпил, я все равно не смогу! — попытался вывернуться Танаев.

— А кто тебе предлагает воду? Тебе ведь нужен город. Город, путь в который заказан для простых смертных. Я ставлю на кон этот город. Если ты выиграешь, с моей помощью ты туда попадешь.

— Послушай, Рил, неужели тебе так уж нужен обломок моего меча? — спросил Танаев, стараясь улыбнуться как можно дружелюбнее.

— Речь идет не только о мече. Против города ты поставишь свою одежду и вообще все, что у тебя есть.

— Это, пожалуй, многовато. Пусть будет только одежда.

— Вся одежда! — уточнил Рил.

— Хорошо, — согласился Танаев, не сразу сообразив, в какую ловушку загнал себя этим согласием. Следующий кон он, естественно, проиграл и теперь вынужден был раздеваться под наглые ухмылочки Талы, которая, разумеется, не собиралась отворачиваться.

Справившись с чувством неловкости, он вызывающе уставился на Рила.

— Надеюсь, теперь ты дашь возможность отыграться мне?

— А что ты можешь поставить на кон против городского ключа?

— Мой меч. Но, кроме ключа, в случае проигрыша ты вернешь мне и мою одежду. И еще одно — это будет последний кон. Если я выиграю, игра прекращается и я ухожу. Согласен?