Финская оккупация Петрозаводска. 1941-1944 - Юкка Куломаа

наблюдение военной полиции. К локализации пожаров смогли приступить во второй половине дня, когда на место прибыло подразделение, направленное для выполнения этой задачи со сво­им оборудованием. Работы продолжались до 3 октября, и похоже, что в связи с большой площадью, охваченной пожарами, основные усилия были направлены на предотвращение их распространения, чем на собственно тушение. Тем не менее виды, открывавшиеся в районах города, не пострадавших от пожара, вполне могли пока­заться почти идиллическими, по крайней мере, согласно записям в дневнике офицера роты пропаганды Мартти Хаавио:

«У меня сложилось весьма позитивное представление о Пет­розаводске. Этот город отнюдь не показался мне убогим[13]. Здесь старые здания в русском стиле, подобные которым я видел в Пе­чоре, в Сетумаа[14] и в латвийской Валге: приземистые, коричнева­того цвета, конечно же, зачастую ветхие, тяжелые по стилю, но по-своему достойные внимания, я бы сказал, архаичные. Кроме них имеются многочисленные общественные здания как царс­кого, так и советского времени. Меня заинтересовал универси­тет, который я собираюсь посетить, и музей, разместившийся в небольшой церкви. Местами архитектуру города можно назвать просто красивой.

Обширные парковые территории свидетельствуют о хорошем уходе. У памятников Ленину и Кирову имеются роскошные лу­жайки и пестрые цветники. Вокруг музея разбит очарователь­ный сквер. Барельеф Сталина у одной из эстрад выполнен из бумажной массы.

Тротуары сделаны из деревянных досок, улицы лишь частич­но вымощены камнем. На табличках с наименованиями назва­ние на финском языке повсюду стоит первым. Над местностью господствует так называемая десантная вышка»[15].

Символы двух властей на площади 25 октября (фотография из Военного архива Финляндии)

Олави Пааволайнен через два дня дал такое описание: «Це­лый день кружили по Петрозаводску, изучая город. На окра­инных улицах еще можно увидеть десятка два незахороненных трупов солдат противника. Пожары большей частью уже по­тухли. Только теперь проясняется полная картина разрушения центра города. Из наиболее значительных новых зданий среди прочих сохранились правительственный дворец, университет и красивый родильный дом. Все сожалеют о разрушении поисти­не роскошного здания гостиницы «Северная». Посетили также радиостанцию, знаменитое царство Тилту[16]. Мародерство вовсю продолжается, причем наибольшей популярностью у мародеров пользуются, по всей видимости, постельные принадлежности, что и понятно, принимая во внимание приближающуюся зиму.

В течение дня я все больше укреплялся во мнении, что вряд ли когда-либо видел столь типичный советско-русский город, как Петрозаводск. Такое сочетание стилей: крайнего модернизма, чистого классицизма и чрезвычайно обветшалой русской де­ревянной архитектуры царских времен является классическим примером «большевизированного» города. Об этом можно было бы написать целое исследование. Петрозаводск все еще в равной степени как город Петра Великого и Николая II, так и город Ку­усинена, Гюллинга и Армаса Эйкия. Символами этого противо­речия можно считать два полностью уцелевших в ходе войны памятника, которые являются первоклассными произведения­ми искусства. Перед музеем стоит грациозная бронзовая статуя Петра Великого в величественной позе, а на Административной площади возвышается гигантский монумент из серого гранита, изображающий Ленина на трибуне — творение известного совет­ского скульптора Манизера»[17].

В целях поддержания порядка беспричинный въезд в город был запрещен. Всем подразделениям, за исключением штабных, несущих патрульную службу и занятых уборкой территории, было приказано расположиться лагерем на окраинах города. Но любопытство все же одержало верх, и уже через пару дней после захвата солдаты стали самостоятельно пробираться на террито­рию города для сбора трофеев. Часть командиров смотрела на этот беспорядок сквозь пальцы, а некоторые даже отправляли своих подчиненных за вещами на автомашинах. Патруль воен­ной полиции, несший службу на главной дороге, которая вела на север, конфисковывал у военнослужащих трофеи целыми кузова­ми. В городе был обнаружен большой склад алкогольных напит­ков[18], вследствие чего полк, назначенный для несения гарнизон­ной службы, сам угрожал стать опасным для порядка, который он должен был обеспечивать. Приказ о выступлении на фронт вызвал всеобщий беспорядок, так как многие, по-видимому, счи­тали, что Петрозаводск станет конечной целью наступления, или надеялись, по крайней мере, на более продолжительный отдых. Командир армейского корпуса вмешался в самоуправство, издав 19 октября приказ, в крайне резких выражениях осуждавший командный состав, пренебрегший своей обязанностью осущест­влять контроль. Несмотря на это, еще и в начале ноября дисцип­лина на улицах города была «ниже всякой критики».

В Финляндии о захвате города сообщалось аршинными заго­ловками в вышедших на следующий день газетах. Статьи, пред­назначенные для общественности, были написаны фронтовыми корреспондентами армейской службы пропаганды, так как у собственных корреспондентов печатных изданий чаще всего не имелось допуска на фронт. В октябре в газеты было направлено в общей сложности более 50 статей, из названий которых можно определить, что в них обсуждалась тема «Петрозаводск-Яанислинна». Все они, за исключением двух, были опубликованы, от­дельные — даже в десятках изданий.

Нет необходимости более подробно анализировать содержа­тельную сторону творчества службы пропаганды. Но поскольку это все же имело значение для формирования общественного мнения того времени и представления о Петрозаводске, то в ка­честве примера приведем цитату из одной из первых наиболее подробных статей. Речь идет о материале фронтового коррес­пондента Тапио Хиисиваара, опубликованного 3 октября в не­скольких газетах, в том числе в «Хельсингин Саномат», «Суомен Сосиалидемокраатти» и «Ууси Суоми». По-видимому, инспек­тор, прочитавший ее в отделе пропаганды Главной ставки, пос­тавил на полях пометку «хорошая статья»:

«Когда машина въезжает в город с юга по Болотной улице, то первое, что встречается по правой стороне, на берегу Онежского озера, — это завод по переработке рыбы с его многочисленными строениями. Далее располагаются многочисленные промышлен­ные предприятия, которые носят всякого рода величественные названия, часто сочетающиеся с какими-нибудь словами вроде «артель» или «комбинат». На западной стороне Болотной улицы располагаются жилые дома, и вдруг мне становится ясно, почему рюсся так кричали о мировом пролетариате. Они ощущают свое обособленное положение как единственные в мире настоящие пролетарии. Жилые дома по большей части одноэтажные и да­леко не такие чистые и величественные, как те старые здания, которые уцелели при пожаре в Турку и сейчас переоборудова­ны в музеи. Маленькие скособочившиеся деревянные развалюхи стоят, опираясь друг на друга, на песчаной улице. Такое впечат­ление, что город пострадал от землетрясения, внезапно ослабив­шего свою хватку в самом разгаре волнообразного движения...

Кое-где неожиданно замечаешь магазин. На обочине дороги стоит готовое развалиться строение размером с наш киоск, кото­рое оказывается то хлебным, то рыбным магазином и т. д. В пере­дней стенке киоска-магазина имеется стеклянное окошко, через которое товары, если они есть, выдаются покупателям. Вот такая она, культура торговли в Петрозаводске.

В самой южной части города находится лыжная фабрика — как уверяла большевистская пропаганда, самая большая