Искушение вампира - Харт Рэйвен

Обычно меня проще найти, чем Уильяма. Его вкусы и пристрастия в плане ночной активности более своеобразны, нежели мои, а плюс к тому он терпеть не может мобильники. Ему не нравится идея быть доступным для всех, и если он нужен, именно мне приходится носиться, за ним по городу, задравши хвост. А Уильяма, между прочим, не так-то легко отловить. Он может болтаться на светском рауте в компании городских шишек. Или, скажем, провести ночь, гоняясь за какой-нибудь милой студенточкой художественной академии, которая назавтра очнется на каменной скамье городского кладбища — бледная, измученная и начисто позабывшая события последних нескольких часов:

В числе всего прочего Уильям занимается импортом антиквариата, который покупает за гроши у разорившихся европейских аристократов. Потом он продает антикварные вещи толстосумам из Саванны — тем нуворишам, которые не успели обзавестись фамильными реликвиями и понимают слово «горшок» только как обозначение ночной вазы.

На самом деле весь этот антикварный бизнес — только прикрытие, маскирующее перевозку действительно ценного груза. Вампиры. Я не знаю, почему они бросают свои замки в Европе и приезжают сюда, но поток старых богатых европейских кровососов не иссякает. Уильям переправляет их на своей яхте — по одному за раз. Вампиры не всегда ладят друг с другом, а разборки на шаткой палубе посреди океанской стихии уж точно никому не нужны. Судовая команда изрядно нервничает, даже если на борту имеется всего один гроб.

Клиенты Уильяма должны быть богаты, иначе он просто не станет ими заниматься. Вампиры Старого Света ездят исключительно первым классом. Эдакий «Карнивал круз» для кровососов. Уильям обеспечивает им наилучшие условия: горячая и холодная кровь включена в прейскурант. Черт возьми! Насколько я знаю, они даже могут поиграть в шаффлброд на палубе под лунным светом.

Новоприбывший представляется обществу Саванны, а спустя краткое время уходит в закат — исчезает, отправляясь в иные места, известные одному только Уильяму. Он контактирует со всеми вампирскими сообществами, разбросанными по просторам этой страны. Временами Уильям имеет дело и с нищими европейскими кровососами, но по большей части это все же представители высшего света. Вот так-то. Иногда они даже привозят с собой собственную землю.

Я не знаю, почему непременно нужно ставить гробы в дурацкую европейскую почву. По мне, так красная глина Джорджии ничем не хуже, но, видимо, в этой старой земле есть какая-то особая сила. Я спросил бы Уильяма, но он ведь не скажет. Уильям вообще редко рассказывает мне обо всех этих делах. Черт бы его побрал.

Да- да, я знаю: слишком поздно. Черт побрал его уже давно. Для Уильяма я нечто вроде мальчика на побегушках. Последние несколько недель, например, помогаю ему в подготовке к большому приему в честь прибытия очередного вампира. Если вы спросите меня, скажу: планирование вечеринок — женская работа, но да ладно. По крайней мере, Уильям больше не просит меня парковать машины его гостей. Временами я мечтаю надрать ему задницу. Примерно полторы сотни лет тому назад я принес Уильяму клятву верности, но это не значит, что я сделался его лакеем. На мое счастье он, как правило, пребывает в благодушном настроении. Уильям стар, очень стар — хотя по нему и не скажешь, — а в мире вампиров это обозначает силу и власть. Я отлично понимаю, что он может раздавить меня как козявку, но не готов ползать перед ним на карачках. Каждый должен иметь чувство собственного достоинства, не так ли? В последнее время Уильям проявляет ко мне больше уважения, чем раньше, но я все еще принадлежу ему — и от этого меня с души воротит. Если можно так выразиться. Души-то у меня нет.

Уильям чертовски спесив и невероятно тщеславен. На его благотворительном ретробалу соберется весь высший, свет Саванны. Как раз сейчас мы строим новое крыло больницы и суперсовременный банк крови, а это требует денег. Из богачей лучше сосать деньги, чем кровь, как любит говаривать Уильям. Нас ожидает пышный прием, дорогущий ликер будет литься рекой… вот только одна проблемка.

Эл Ричардсон сообщил мне, что почетный гость исчез без следа.

Я развернулся на двух колесах и припарковал машину под дубом, возле кованых ворот респектабельного довоенного особняка. Да, я сказал: «респектабельного», хотя на самом-то деле внешность бывает обманчива. Я не заметил поблизости черного «ягуара» и все же точно знал, что Уильям там, внутри. Если Уильям не блокирует свои мысли, я могу учуять его, словно гончая, где бы он ни был. Не знаю, способен ли Уильям полностью закрыться от меня — ведь он меня создал… или как там это у вампиров называется.

Я прыжком выбрался из «корвета», краем глаза уловив движение на веранде. Две местные девушки вяло покачивались на садовых качелях, цепи скрипели, будто кандалы на призраках рабов, которые по ночам иногда появляются на болотах.

— Как ты лихо выпрыгиваешь из машины, Джеки, — пропела одна из проституток — юная красавица с детским личиком и чудными светлыми волосами. — Покатаешь меня как-нибудь?

— Непременно, детка, только не прямо сейчас. — Я припомнил, что ее, кажется, зовут Салли, но полной уверенности не было. Я подмигнул девушке и ее подружке, которая листала журнал «Пипл» и выглядела истинной скромницей — как и положено настоящей высококлассной шлюхе.

Я вошел в дом, не утруждая себя стуком. Меня едва ли можно назвать местным завсегдатаем, однако, должен признаться, время от времени я пользуюсь услугами здешних леди. Уильям приходит ради крови и секса. Я — просто ради секса, поскольку не люблю причинять людям страдания. Пусть даже они сами этого хотят.

Я отличный механик и получаю достаточно, чтобы позволить себе дорогих проституток, хотя вообще-то кругом хватает женщин, готовых предоставить мне все то же самое совершенно бесплатно. Последний раз я видел свое отражение сто сорок лет назад, но еще помню буйную черную шевелюру и глаза цвета газового пламени. Подобных мне называют «черными ирландцами». Это потомки французов (скорее всего, контрабандистов и пиратов), смешавших свою кровь с кровью ирландской. Не сказал бы, что я прямо такой уж красавчик, но женщины от меня не шарахаются… до тех пор, пока не приходит время показать клыки.

Я давно уже приобрел репутацию бабника и закоренелого распутника. Что тут можно поделать? Работа в круглосуточной автомастерской и службе техпомощи временами сводит меня с дамочками, оказавшимися в сложном положении. Иногда они очень, очень благодарны. С другой стороны, я никогда не пользуюсь их несчастьем и ни к чему не принуждаю. Если ты вампир — это значит, что тебе всегда приходится прощаться.