Запретная страсть мажора (СИ) - Кей Саша

Он же не голый. Я и на пляж летом хожу, там одежды на парнях значительно меньше. Да и в жару они постоянно гоняют без маек, и ни разу у меня при виде голых торсов не потели ладошки.

Может, потому, что ни один из тех парней меня не целовал, не позволял себе, жарко дыша, прикусывать мне ухо? А может, потому, что таких широких плеч и мускулистых рук я ещё не встречала, не обращала внимания, как неприлично выглядит мужской пресс, особенно там, где над джинсами видна дорожка волос.

– Ну? Что ты тянешь? – поторапливает меня этот монстр. – Иди сюда. Или рассчитываешь провести со мной всю ночь? Даже не мечтай.

Придурок!

– Да я бежать отсюда хочу! Никакого желания прикасаться к тебе нет! – не выдерживаю я и тут же понимаю, что исчерпала последние крохи храбрости, потому что вижу, что разозлила этого психа опять.

– А придется, – тянет он, снова надвигаясь на меня. – И не просто придется, а как следует. Тебе, сивая, придется постараться, чтобы я забыл о твоем промахе.

Погоняв меня по комнате, Дикаев настигает меня возле кровати, и по его довольной ухмылке догадываюсь, что эта охота не только разожгла его азарт, но и прошла полностью в соответствии с его планом.

– Так, завязывай уже ломаться, как целочка. Задачу я озвучил, выполняй. И запомни, коза, мне должно понравиться, – добивая меня, Дикий скидывает кроссы и растягивается на постели пластом, подкладывая руки под лоб.

Нервно сглатываю. Хорошо, что кровать заправлена, а то это была бы чистой воды порнография. Может, сейчас, пока он лежит, убежать? Не погонится же он за мной?

Словно читая мои мысли, Дикаев бубнит в покрывало:

– Даже не думай. Тебе не понравятся последствия.

Я и так не знаю, не нарвалась ли я на неприятности.

Я уже слышала, как старшекурсницы из общаги устраивали темную одной из девчонок, которая какое-то время с Диким была, слово «встречаться» тут не подходит. Две девицы объявили монополию на право лежать на простынях Дикаева.

Сейчас я вижу, что Дикаев их и помнит-то вряд ли. А они просто бесятся, когда он зажигает с кем-то еще, вот и срываются на девчонках.

У него, конечно, совершенно скотское отношение к девушкам.

– Сивая, я жду, – недовольный голос напоминает мне о моих обязанностях, которые мне, как кость в горле.

Но если после этого Дикий от меня отстанет…

Кирилл же из тех, кому главное — настоять на своем, а потом он теряет интерес, но как заставить себя его потрогать?

Непрошеное воспоминание о нашем поцелуе в универе, когда я дала волю рукам, воскресает очень некстати. Решительности во мне становится все меньше.

Устав ждать от меня каких-то действий, Дикий, выпростав одну руку, дергает меня на постель.

– Мне опять начать считать? Пять, четыре…

Зажмурившись, я кладу ладони на его лопатки.

Надо это просто сделать. Раньше сядешь, раньше выйдешь.

Нервно закусив губу, я осторожно поглаживаю гладкую смуглую кожу, на пробу прохожусь вдоль позвоночника до ямочек на пояснице над ремнем. Возвращаюсь к шее и начинаю ее понемногу разминать.

Пять минут спустя раздается ворчание:

– Слева слабее получается.

Так бы и треснула! Еле удерживаюсь, чтобы не отвесить подзатыльник.

– Тут не массажный стол, – бурчу я.

– Так сядь на меня сверху!

– Не буду!

– А ну, села! Пять, четыре…

Дурак! Внутри я киплю, но снимаю обувь и перелезаю на постель.

Сидеть верхом на Дикаеве греет мое самолюбие: небось, он привык сам всегда быть сверху.

А еще на нем достаточно удобно и продолжаю начатое уже чуть смелее.

Если это все, что ему от меня надо. То оторвусь на нем, не жалея, и свалю в закат.

Тут бы, конечно, не помешало масло для массажа, но это уже чересчур, я считаю. Слишком интимно. Некоторым и так сойдет.

Тем более что мышцы Дикаева охотно поддаются, непонятно с чего ему вообще массаж потребовался. Перейдя от шеи к трапеции, я впадаю в транс. Наглаживаю, сжимаю. Процесс оказывает на меня какое-то гипнотическое действие, связанное с эстетическим наслаждением красивым телом, круто замешенном на удовольствии от того, что Дикаев молчит и только иногда одобрительно постанывает.

Уже отлюбив его спину от затылка до поясницы, замечаю, что зона между лопатками у него особо чувствительная. Именно массаж там вызывает у него мурашки, вздрагивание и учащенное дыхание.

Ладно уж. Делать так делать. И я уделяю этому месту особенное внимание, полностью сосредоточившись на своих тактильных ощущениях.

Почти закончив, я улавливаю, что дыхание Дикого стало тяжелее, хотя, казалось, должен был расслабиться.

– Тяжело? – уточняю я, я ведь все-таки давно сижу. Минут двадцать точно.

– Н-нет, – слышу я после небольшой паузы. – Продолжай.

И голос такой странный. Пожав плечами, я снова прорабатываю шею и затылок, зарывшись пальцами в густые волосы, и так увлекаюсь, что внезапно перевернувшийся мир становится для меня неожиданностью.

Я ошалело хлопаю глазами, глядя в лицо нависающего надо мной Дикого.

Наклонившись ко мне так, что мы почти касаемся носами, он хрипло шепчет:

– Я имел в виду не такой массаж, – и обещает, вызывая у меня мурашки: – Сейчас я тебя научу.

Глава 10. Кир

Она издевается?

Сопит там сверху, попкой елозит, наглаживает…

И это нихрена не похоже на массаж. Это больше смахивает на приглашение к пореву!

Я, что, железный?

Уже минут десять маюсь дискомфортом в штанах.

Не может же она не понимать, что вытворяет?

– Тяжело? – сиплый голосочек только подливает масла в огонь.

Тяжело? Пиздец, как тяжело сдерживаться.

Но ладошки останавливаются, а я уже подсел на этот кайф.

Меня уже заливает жаром.

– Нет, продолжай.

И коза тянется к затылку, ее волосы кончиками касаются спины, и я представляю, как охуенно она выглядит в позе наездницы, как мои пальцы впиваются в ягодицы, как розовеют ее щеки и приоткрываются губы…

Член наливается и давит на ширинку. Блядь!

Она нарывается!

Все. С меня хватит. Сама напросилась!

Рывком перекатываюсь, подминая под себя мягкое тело, и жду тянущихся ко мне губ, призыва в глазах… И нихрена!

Коза хлопает на меня глазюками, делая вид, что не вкуривает, что происходит.

Только облизывает губы, и от зрелища мелькнувшего кончика языка, я зверею. Ну, зараза, сейчас получишь обраточку.

– Я имел в виду не такой массаж. Сейчас я тебя научу.

Сдуваю белые пряди с ее плеча, и Истомина судорожно вздыхает, таращась на меня и хлопая ресницами. Но лицо скорее недоуменное. Ничего, актриса, ты мне свою сущность покажешь.

И я просовываю руку ей под шею и аккуратно сдавливаю. Кабздец, шейка такая тонкая, что я одной рукой ее обхватываю. А коза от неожиданного удовольствия прикрывает глаза, а на щеках проступает тот самый румянец, который мне представлялся.

Прохожусь напряженными пальцами по шее, и у сивой приоткрываются губки. Как я и воображал. У нее вырывается такой блаженный вздох, что мой член почти рвет джинсы. С этой секунды я способен думать лишь о том, а как она выглядит, когда кончает.

Забираюсь ей под спину обеими руками и с нажимом провожу вдоль позвоночника. Заноза только выгибается и дышит так, что я готов зубами разорвать ее долбаную рубашку, чтобы поподробнее изучить этот феномен. Я бы и в доктора поиграл.

Сцепив зубы, поглаживаю ребра, спускаясь к талии. Чтобы сомкнуться моим пальца не хватает всего чуть-чуть.

Бля, я не знаю, хорошо это или плохо, что ее глаза сейчас закрыты, потому что у меня на роже сто пудов написано, что я ощущаю при взгляде на то, как Истомина покорно поддается моим рукам.

А я себе ни в чем не отказываю. Ныряю под выправившийся из ее джинсов нижний край рубашки, поглаживаю вздрогнувший живот. Башню рвет от одного вида моей лапищи на белой коже.

А когда сжимаю изгиб бедра, тающие розовые следы от моих прикосновений будят хуевы инстинкты.