Искатели злоключений. Книга 1 - Михаил Каришнев-Лубоцкий

И он демонстративно повернулся ко мне спиной, показывая тем самым, что наш разговор закончен.

Глава шестнадцатая

Я не стал рассказывать своим друзьям о попытке господина Ворчайлса сделать меня доносчиком. Мне было даже неприятно про это вспоминать, не то что передавать в деталях все подробности нашей беседы. Я только буркнул им что-то неразборчивое и, взяв тряпку, принялся с ожесточением драить уже чистую лестницу.

Поняв, что я не принес добрых вестей, Пип, Ростбиф и Лангет понуро отошли в сторонку и присели на край ступеньки.

– Да-а, – протянул Ростбиф, – избавления от придирок мадам Брюле и других воспитателей нам не видать как собственных ушей! Так и похудеть недолго!

– Вам это только пойдет на пользу, – прошептал Пип, шмыгая носом. – А вот мы с Тупсиком можем и вовсе в скелеты превратиться!

– В скелеты? – переспросил его Лангет. – А что, это – идея!

И он, несмотря на усталость, вскочил на ноги и исполнил какой-то замысловатый танец.

– Я вижу, тебе снова пришла в голову светлая мысль? – поинтересовался я, макая тряпку в ведро. – Учти, теперь я не стану тащить соломинку – ни длинную, ни короткую.

– Это и не понадобится! – улыбнулся хитроумный Лангет. – То, что я придумал, мы сделаем все вместе. Четверых, мне кажется, хватит для моей затеи.

– Ну-ну, – навострил уши Ростбиф, услышав о том, что и ему придется в чем-то участвовать. – Какую проделку ты замыслил на этот раз, Лангетик?

Лангет поманил нас к себе рукой и, когда мы послушно к нему приблизились, зашептал как настоящий заговорщик:

– Вот что я придумал, друзья мои! Хватит мадам Брюле издеваться над бедными пуппетроллями! Сколько было уже замучено несчастных детишек, скольких еще она собирается замучить!

Он вытер тыльной стороной ладони скатившуюся на толстую румяную щеку слезинку и продолжил:

– Мадам Брюле, наверное, не верит ни в Бога, ни в черта. Иначе бы она поубавила свой пыл: ответ держать приходится иногда и учителям, пусть и раз в жизни.

– После нее, – поправил друга дотошный Ростбиф, – только после нее!

Лангет взглянул на приятеля и снова затараторил:

– Бога и черта она не боится, это факт. Но наверняка мадам Брюле испугается, встретившись нос к носу с каким-нибудь монстром. Например, с ожившими скелетами.

– У скелетов носов не бывает, – снова внес уточнение въедливый Ростбиф.

Лангет поморщился, но спорить с другом не стал.

– Хорошо: лоб в лоб. А если она встретится с четырьмя лбами – заиканье ей будет обеспечено на всю оставшуюся жизнь.

– Где мы возьмем четверку скелетов? – деловито поинтересовался Пип, еще не догадываясь о том, куда клонит хитроумный мальчишка-пуппетролль. – Они на улице не валяются!

– Это ты верно подметил, – ехидная улыбка снова зазмеилась в уголках пухлого рта Лангета. – Придется их роль исполнить нам самим.

– Как мы это сделаем? – Я понял его гениальную задумку, и теперь меня интересовали, как выражался мой дядюшка Кракофакс, только «технические детали».

– В своей школе я занимался в театральной студии, – начал объяснять Лангет, не повышая, однако, голоса. – Играл Кота в сапогах, Щелкунчика, Золушку…

Ростбиф вдруг насмешливо фыркнул и поспешил зажать себе рот ладонью.

– Да, я исполнял роль Золушки! – повторил Лангет гордо. – Все зрители рыдали, глядя на меня! Я так жалостливо говорил о своей трудной жизни, о том, что не имею красивого платья и туфелек, чтобы поехать на королевский бал!.. Впрочем, я, кажется, отвлекся. Я только хотел сказать, что мне приходилось исполнять разные роли. В том числе и монстров. Я был отличным скелетом в спектакле «Остров сокровищ»!

– Я читал эту книжку, – вспомнил Пип. – Но там скелет лежал и не разговаривал.

– А мы с мадам Брюле поговорим! – усмехнулся снова Лангет. – Мы представимся ей замученными жертвами пансиона «Незабудка» и спросим у нее, до каких пор она еще собирается издеваться над бедными малютками. А потом заставим ее дать клятву больше не делать записей в свой «поминальник» и прикажем похоронить его в нашей могиле!

– У нас есть могила? – изумился Ростбиф. – Впервые о ней слышу!

– Выкопать яму в дальнем углу сада не долго. Впрочем, как и сшить костюмы скелетов. Кусок черной ткани, баночка белой краски – больше ничего и не потребуется! – Лангет закончил свою речь и посмотрел на всех нас, ожидая, видимо, аплодисментов.

Но он их не дождался. Его очередную «сногсшибательную идею» мы восприняли как-то вяло и без особого энтузиазма. Мы догадывались, что если она провалится, то нам не сдобровать. Однако попробовать мы, все-таки, решили. А вдруг нам повезет? Кому-то ведь иногда улыбается фортуна…

Глава семнадцатая

На подготовку к спектаклю под названием «Ожившие скелеты» у нас ушло около двух недель. Белую краску мы отыскали довольно быстро, зато на поиски солидного куска черной материи было потрачено немало сил и времени. Оказалось, что такой пустяковой вещи в «Незабудке» никто не хранил, все предпочитали ткани ярких расцветок.

– Придется кого-нибудь попросить нам ее купить, – предложил в конце концов Лангет. – Иначе наш план так и не будет воплощен.

– Твой план, – поправил его дотошный Ростбиф. И смущенно потупив карие глазки, тихо проговорил: – Может быть, потерпим до каникул? Или вовсе отменим эту затею?

– Ты что! – взвился Лангет. – Останавливаться на полпути это не по-пуппетролльски!

– Разве мы уже на полпути? – удивился Пип. – Тогда и правда не нужно останавливаться!

Мне самому казалось подозрительной идея пройдохи Лангета, но мадам Брюле и господин Апфель так меня достали своими придирками, что я решил поддержать нашего хитрюгу-толстячка.

– С просьбой купить ткань можно обратиться к садовнику Блюму, – сказал я и ткнул пальцем в окошко, за которым как раз в этот момент суетился у клумбы сгорбленный старичок-пуппетролль. – Он часто ездит в город, и мог бы привезти нужную нам вещь. Только, увы, – развел я руками, – у меня нет ни одного гнэльфдинга!

– Зато у нас есть. – Лангет залез в карман пиджака и достал из него горстку серебристых монеток.

Пип и Ростбиф добавили еще по несколько гнэльфдингов, и необходимая сумма вскоре была собрана.

Вручив деньги Блюму и объяснив ему, что от него требуется, мы помчались в класс на урок. Звонок прозвенел уже с минуту назад, и не хватало нам только схлопотать еще какое-нибудь наказание. На этот раз от господина Логфила – преподавателя пуппетролльского языка и изысканной речи.

Глава восемнадцатая

Если бы не господин Логфил, не было бы, наверное, и этих мемуаров. Именно его я должен благодарить за то, что он превратил меня из косноязычного и безграмотного пуппетролля в настоящего златоуста и автора заметок, которыми наверняка будет зачитываться не одно поколение юных читателей. Единственный изо всех местных педагогов, Логфил не любил наказывать воспитанников, а если и делал кому-нибудь замечание, то произносил это с большой неохотой и даже с легким смущением. Вся его долговязая и неуклюжая фигура словно бы кричала в подобный момент: «Ну, как вам не стыдно, юноша?! Заставляете меня говорить вам неприятные вещи! Нехорошо, братец мой, нехорошо…»

Учиться у Логфила было одно удовольствие! Правда, некоторые из нас так и не освоили всю грамоту и златоустами не стали. Зато я имел у Логфила огромный успех: и по пуппетролльскому языку, и по основам изящной речи у меня были всегда только отличные оценки.

– Тупси, – обращался ко мне в трудную минуту наш милейший преподаватель, – помоги, пожалуйста, исправить ошибки Ростбифу.

И я охотно бежал вприпрыжку к доске, у которой «плавал» бедняга Ростбиф.

– Сколько ошибок допустил твой дружок в слове «еще»? – спрашивал меня, а заодно и весь класс, господин Логфил.

– Три! – выкрикивал с места Пип, не поднимая руки.

– Две! – убавлял счет закадычный приятель Ростбифа Лангет.

И только мне было суждено говорить им всем горькую правду прямо в лицо:

– Четыре!

И решительным жестом я зачеркивал дикую абракадабру, намалеванную Ростбифом, а сверху писал нужное слово. Вот так:

еще

ИСЧО

Также быстро, как и пуппетролльскую грамоту мне удалось освоить и пуппефельдское произношение: все-таки я был пуппетролль, а не гнэльф! Читая глазами слово «булочная», вслух я говорил «булошная», вместо «конечно» говорил «конешно», а вместо «Гнэльфбург» – «Гнэльфбурх». Моим друзьям это умение давалось труднее, и они искренне недоумевали: почему написанное грамотно слово нужно обязательно произносить по-другому. Тогда господин Логфил начинал углубляться в дебри пуппетролльского языкознания, принимался что-то бубнить про орфографию и орфоэпию, и тут даже я сам переставал понимать что-либо.

Но, прошу прощения, кажется, я расхвастался (хотя признание в непонимании глубинных основ родного языка вряд ли можно считать хвастовством!). Я только хотел сказать, что господину Логфилу я обязан очень многим. И если я наговорил в этой главе лишнего – простите: я больше не буду!