Гвоздь в пятке - Барбара Маккафферти

Джо Эдди посмотрел на собаку. Потом на меня. Снова на собаку.

– Привязать, что ли?

Зачем же беспокоиться? Всю жизнь мечтал, чтобы Гектор оттяпал мне ногу. Вслух, разумеется, я ответил иначе:

– Буду признателен. Хотелось бы заглянуть к мистеру Терли, если он дома… Будь так добр, не отвязывай свою собаку, пока я не уеду, ладно?

Джо Эдди в очередной раз подозрительно сузил глаза. Задумался, глядя на карамельно-розовый домик.

– Ладно, щас.

Шагнув через порог, он схватил Гектора за ошейник и потащил тщедушного маньяка-убийцу на задний двор, к дереву со ржавой цепью, намотанной вокруг ствола.

Как только Джо Эдди вышел, я обернулся к его жене.

– Да, кстати, Юнис, – небрежно поинтересовался я, – тебе что-нибудь говорят имена Рэя Петерса и Мэрилин Блимел? Слышала о таких?

Юнис отреагировала более чем странно. Она вздрогнула, словно ужаленная. Но тут же взяла себя в руки.

– Рэй и Мэрилин были бабулиными друзьями, – прошептала она, нервно теребя засаленную прядь. С лица бедняжки снова схлынула вся краска. Даже губы стали неестественно бледными. – Они тоже умерли. – Помолчав немного, Юнис вскинула на меня глаза. – А почему вы спросили?

– Да так, из любопытства.

Гектор, слава богу, уже сидел на цепи. Я открыл дверь и напоследок улыбнулся Юнис:

– Еще раз большое спасибо.

В ответ она растянула губы в улыбке. Но в глазах по-прежнему явственно читался страх.

Направляясь к машине, я размышлял о Юнис. Одно из двух, думал я. Либо Юнис находится в состоянии непреходящего ужаса – что вполне понятно, поскольку ей приходится изо дня в день любоваться Джо Эдди Креббсом… Либо она знает больше, чем говорит. Гораздо больше.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

До карамельно-розового домика я мог бы запросто дойти и пешком. Воспользоваться же машиной решил из врожденного чувства самосохранения – уж больно ржавой выглядела цепь, на которую Джо Эдди посадил Гектора. Что это, скажите на милость, за детектив, если он не просчитывает все возможные, даже самые невыигрышные варианты? Словом, я предпочел поставить машину на расстоянии одного хорошего прыжка от крыльца дедули Терли. На всякий пожарный.

Джо Эдди не спускал с меня глаз все время, пока я выруливал по дорожке. Так-таки стоял столбом и сверлил взглядом. Что такого из ряда вон выходящего он в этом зрелище нашел – понятия не имею. Может, просто напоминал о своем присутствии?

Зря старался. Забыть о присутствии Джо Эдди – все равно что не заметить статую Свободы.

Притормозив вплотную к крыльцу, я выбрался из кабины, и меня, само собой, туг же затошнило. Ничего удивительного. Я ведь упоминал, как действует на нормальных людей этот чудовищный карамельно-розовый оттенок.

Джо Эдди все еще торчал посреди двора, так что я напоследок обернулся и помахал ему рукой. В высшей степени дружелюбно.

Джо Эдди и пальцем не пошевелил. В высшей степени недружелюбно.

Зато бурое чудовище на ржавой цепи явно задалось целью отработать свой харч – хотя, если судить по выпирающим костям, особенно и отрабатывать-то было нечего. Но в Гекторе, видимо, от природы было непомерно развито чувство долга. Едва я сделал шаг к крыльцу, как это собачье отродье развернуло бурную деятельность. Злобный лай, хищный оскал, металлический лязг цепи – полный комплект, одним словом. Из чего я сделал вывод, что и чувство собственности у Гектора тоже непомерно развито. Двор дедули Терли чертов пес определенно считал своими владениями. Как милую собачку еще удар не хватил – вот вопрос.

К тому моменту, когда я преодолел несколько метров и остановился на крыльце, Гектор уже изобразил все основные па ритуального танца маньяка-убийцы и пошел на новый круг. В прямом смысле. Ржавая цепь медленно, но верно стягивала ноги Джо Эдди.

– Вот паскуда! – Изысканности выражений Джо Эдди позавидовал бы и выпускник Кембриджа. – Прекрати, Гектор! – взревел он и пустился в пляс, пытаясь высвободить ноги из ржавого капкана. – Кому говорю, прекрати, сучье отродье!

Невелико оскорбление для собаки, а? Если хорошенько подумать. Впрочем, Джо Эдди я на эту неточность указывать не стал. У парня и без того хватало проблем.

Входная дверь дома была открыта настежь, и сквозь сетку в проеме просматривалась гостиная. Там царил полумрак, поскольку шторы оказались плотно задернуты, но я без особого труда обнаружил хозяина дома, сидевшего на громадном, почти во всю стену, диване. Я разглядел не только клетчатую застиранную рубаху, неопределенного цвета домашние шаровары и босые ноги, но и широченную ухмылку. Старик определенно не скучал.

Секунду спустя мне открылась и причина его веселья: дедуля Терли приклеился взглядом к цветному телевизору. Держу пари, вы ни за что не догадаетесь, какой канал он выбрал. На приличных размеров экране полдюжины щедро одаренных внешними данными голых дамочек боролись в грязи, стараясь не уделаться в этой самой грязи по уши, чтобы не лишать зрителя возможности убедиться, насколько щедро они одарены этими самыми внешними данными.

Дедуля-то, дай ему Бог здоровья, наш человек!

Но делу, как ни крути, время, а потехе, соответственно, час… Пришлось постучать.

Дедуля подпрыгнул, словно ему влепили хороший заряд соли, схватил пульт и лихорадочно нажал кнопку. Экран погас.

– Кто там? – Босые ноги нарочито медленно зашаркали по полу. Веселье разом испарилось.

Услышав мой ответ, дедуля почему-то воспрянул духом.

– А я уж было решил, что вы из церкви. – Он распахнул москитную сетку, сияя сконфуженной улыбкой, точно нашкодивший первоклашка. – Наш пастор заглядывает ко мне или присылает кого-нибудь каждую неделю с тех пор… с тех пор…

Старик на глазах сник.

– Как это вам удалось провести сюда кабельное? – поспешил я сменить тему и, пройдя в гостиную, устроился в старомодном кресле с веселенькой ситцевой обивкой и вязаными салфеточками на подлокотниках и спинке.

– А никак. – Дедуля занял свое место. Тошнотворно розовый цвет дивана был слегка разбавлен такими же, как на кресле, белыми салфеточками. – Я себе пару недель назад тарелку купил. – Он ткнул пальцем куда-то вверх и вбок. – Ну, эту… спутниковую антенну. С дороги-то ее не видать, только с заднего двора. – Дедуля снова расцвел по-детски счастливой ухмылкой. – Ага, самую настоящую тарелку. Сто лет мечтал – и вот наконец купил. – Тут он умолк, видно сообразив, что наговорил лишнего.

Я улыбнулся. Очень дружелюбно и успокаивающе.

Уж и не знаю почему, но дедулю моя улыбка не слишком успокоила. Смущенно потирая подбородок, он пробормотал:

– Слышь, парень… Только не подумай, будто я рад… Мне без бабули плохо. Остаться одному на старости лет… сам понимаешь. – Глаза его заволокло туманом. Печальный взгляд остановился на большой фотографии в золоченой рамке, занимавшей почетное место на телевизоре. – Как-никак почти полвека вместе проскрипели. Годы немалые.

Он мне рассказывает. Я и сам был когда-то женат… так мне четыре года брака вечностью показались. А уж пятьдесят лет прожить с женой бок о бок – это и вовсе немыслимо. Просто холодный пот прошибает. Дедуле еще повезло. С моей бывшей женушкой он вряд ли бы дотянул до старости.

Я тоже поднял глаза на фотографию – и чуть было не вывалился из кресла. Бабуля?! Вот это и есть бабуля?! Фотограф запечатлел крупную мужеподобную даму с пронзительным взглядом и длиннющим носом. Цвет глаз и бледная кожа, как у внучек, наводили на мысли о фамильной особенности, но при этом косметики на лице у «старушенции» оказалось втрое больше, чем на Корделии и Юнис, вместе взятых. К тому же… поверите ли, короткие, уложенные в кокетливую прическу завитые волосы миссис Терли были огненно-рыжими!

В который раз убеждаюсь, что без железной выдержки в нашем деле не проживешь. Хорош бы я был, сидя перед дедулей с разинутым от удивления ртом. К счастью, годы тренировок даром не прошли и я, пусть нечеловеческим усилием, но удержал-таки челюсть на месте.

Вот вам и бабуля! В привычный образ божьего одуванчика она никак не вписывалась. При встрече я дал бы ей от силы лет пятьдесят… ну, максимум пятьдесят пять – и ни днем больше.

– Мне кажется, бабуля порадовалась бы, что я купил эту тарелку. Если б я, к примеру, помер первым и бабуля на страховку купила что-нибудь для себя… я бы точно был доволен. А, парень? Верно ведь?

С трудом оторвав взгляд от портрета, я снова улыбнулся. Боюсь только, и на сей раз моя улыбка вышла не слишком уверенной. Внешность, конечно, обманчива… но сдается мне, бабуля была не из тех, кто мог бы «порадоваться» за мужа, коротающего остаток дней своих за разглядыванием голых дамочек на экране телевизора.

Короче говоря, с первых же минут нашего знакомства дедуля Терли продемонстрировал великолепный мотив для убийства. Но несмотря ни на что, его скорбь показалась мне искренней. С риском уронить себя в ваших глазах буду настаивать на том, что старикан ну никак не тянул на типичного убийцу. Если такое явление, как «типичный убийца», вообще существует в природе. Уж кому, как не мне, профессионалу, знать, что настоящие убийцы в девяноста девяти случаях из ста меньше всего похожи на злодеев.