Анна Керн. Муза А.С. Пушкина - Лада Фомина

Я сказала: «Да, знаю. Это старая песня». А он мне ответил: «Я покажу, что она будет не «старая»», и я убежала. Он пожаловался, и меня распекали».

Когда читаешь эти строки, трудно избавиться от ощущения, что героиня повествования – ребенок, а никак не зрелая девушка, готовая к замужеству и семейной жизни. По сути, так оно и есть: в описываемый период Анне всего 16 лет, свадьба состоялась еще до того, как ей минуло 17. Жених же был старше невесты больше чем втрое – ему было 52 года.

Ермолай Федорович Керн.

Ермолай Федорович Керн (1765–1841) – русский генерал, участник нескольких войн, кавалер семи боевых наград, в том числе Георгиевского креста за взятие Парижа. Кроме орденов, о боевых заслугах генерала свидетельствует тот факт, что его портрет по распоряжению императора помещен в Военной галерее Зимнего дворца среди портретов других героев Отечественной войны 1812 г.

Согласно многочисленным характеристикам современников и биографов, Е. Ф. Керн был классическим образцом истинного военного – волевой, решительный, бесстрашный до дерзости человек, не привыкший задумываться ни о чем, что не касалось его профессии. Он не получил никакого образования, служил в армии с юных лет и вышел в генералы из нижних чинов. «Война составляла его стихию», – сказал о Керне генерал-лейтенант А. И. Михайловский-Данилевский, автор «Описания Отечественной войны 1812 года».

Понять причины антипатии юной Анет к будущему супругу совсем не сложно. Невеста – восторженное создание, обожающее все прекрасное: искусство, музыку, литературу, жаждущее порхать на балах, блистать и очаровывать, мечтающее о возвышенной романтической любви, а жених – пожилой и грубоватый солдафон, этакий постаревший Скалозуб, максимально далекий от всего, что привлекало или могло привлечь его избранницу.

Словом, более неудачный союз трудно было себе представить. Это понимали почти все… кроме Петра Марковича. «Батюшка преследовал всех, которые могли открыть мне глаза насчет предстоящего супружества, прогнал мою компаньонку, которая говорила мне все: «Несчастная!» – и сторожил меня, как евнух, все ублажая в пользу безобразного старого генерала… Он употреблял все меры, чтобы брак состоялся, и он действительно состоялся в 1817 г., 8 января…» Эта свадьба сделала героиню нашей истории несчастной на долгие годы, «прибитой на цвету», как выражалась она сама. Хотя, с точки зрения ее отца, Керн был более чем завидным женихом. Ну, еще бы, генерал! Вот только у юной невесты было на этот счет иное мнение. Спустя несколько десятков лет она напишет в своих мемуарах:

«Против подобных браков, то есть браков по расчету, я всегда возмущалась. Мне казалось, что при вступлении в брак из выгод учиняется преступная продажа человека, как вещи, попирается человеческое достоинство и есть глубокий разврат, влекущий за собою несчастие… Ну да об этом так много писано, что нечего распространяться, тем более что никто не внемлет».

«Тут кстати заметить, что хотя чувство родительское прекрасно и священно, но власть родительская далеко не благотворна в большинстве случаев… Она направляется часто не на воспитание детей по их способностям и влечениям, а по своим соображениям устраивает их карьеру, не спросясь их желаний и наклонностей, и бросает их в брак сообразно с своими выгодами, а не с сердцем детей, и в конце концов выходит несчастие».

Всю полноту и глубину этого несчастья Анна испытала на себе.

«Его невозможно любить…»

Можно предположить, что уже с первых дней семейной жизни неприязнь, которую Анет испытывала к супругу, стала расти и крепнуть. Искать в муже достоинства молодая жена не желала, и вряд ли ее стоит за это так уж сильно упрекать. Для Анны Ермолай Керн был не доблестным генералом, не героем отечества, а человеком, который против ее воли сделал ее своей женой, однако же не проявлял к ней ни тепла, ни доброты. Она была, в сущности, совсем еще дитя, он же – более чем зрелый человек, который не просто не сумел, а не пожелал, не счел нужным ни завоевать любовь молодой супруги, ни даже просто найти подход к ней. Единственное, что он делал для нее приятного, – это дарил подарки. Материально Анет была обеспечена, у нее не имелось недостатка в нарядах и украшениях, а вначале и в развлечениях. Но вскоре все переменилось.

Первое время после свадьбы чета Кернов еще оставалась в Лубнах, где жили родители Анны. Но вскоре Анна Петровна познала все тяготы кочевой жизни супруги армейского генерала. Постоянные смены гарнизонов, переезды из города в город. Где-то Керны проводили только несколько недель, в других местах задерживались дольше – на год и более. Нетрудно себе представить, как тоскливо бывало полной энергии, жаждущей впечатлений юной женщине, вынужденно оказывавшейся практически запертой в гарнизоне какого-нибудь захолустья, где даже книг не найти и не с кем слова перемолвить. Муж обращался с молодой супругой все хуже и грубее, а ей даже некому было пожаловаться на судьбу. Периоды полного равнодушия, когда он чуть ли не забывал о существовании жены, то и дело сменялись скандалами, сценами ревности и требованиями безмолвного подчинения. Свои переживания Анна могла поверить только бумаге, в письмах к близким людям и в дневниках, но зато уж там полностью давала волю своим чувствам.

«Какая тоска! Это ужасно! Просто не знаю, куда деваться. Представьте себе мое положение – ни одной души, с кем я могла бы поговорить, от чтения уже голова кружится, кончу книгу – и опять одна на белом свете; муж либо спит, либо на учениях, либо курит. О боже, сжалься надо мной! ‹…›

Погода нынче отвратительна, муж отправился на учения за восемь верст отсюда. До чего я рада, что осталась одна, – легче дышится. ‹…›

Никакая философия на свете не может заставить меня забыть, что судьба моя связана с человеком, любить которого я не в силах и которого я не могу позволить себе хотя бы уважать. Словом, скажу прямо – я почти его ненавижу. Каюсь, это великий грех, но кабы мне не нужно было касаться до него так близко, тогда другое дело, я бы даже любила его, потому что душа моя не способна к ненависти; может быть, если бы он не требовал от меня любви, я бы любила его так, как любят отца или дядюшку, конечно, не более того. ‹…›

Если бы я освободилась от ненавистных цепей, коими связана с этим человеком! Не могу побороть своего отвращения к нему. ‹…›

Мне ад был бы лучше рая, если бы в раю мне пришлось быть вместе с ним».

И подобных цитат можно привести еще очень много.

Так что, попадая в крупные города, Анна старалась максимально воспользоваться каждым поворотом судьбы, стремилась жить как можно более насыщенной жизнью, заводить и поддерживать знакомства с интересными людьми, выезжать в свет, блистать на балах. Она жаждала всего того же, что хотят почти все юные девушки во все времена: развлекаться, танцевать, веселиться, нравиться, флиртовать, влюбляться… Но, на свою беду, она в 18 лет была уже не девушкой, а женой и матерью. В 1818 г., спустя год после свадьбы, у нее родилась старшая дочь.

Первый Александр

Сначала юная Анна была даже рада беременности, надеясь, что появление ребенка украсит ее жизнь. Особенно приятна ей была мысль, что крестным отцом ее младенца может стать сам государь император.

Практически сразу после замужества, во время смотра войск в Полтаве, новоиспеченная генеральша Керн была представлена императору Александру I и испытала по этому поводу столь бурный восторг, что отголоски его ощущаются даже в мемуарах, написанных спустя полвека после этих встреч. Отношение юной Анет к государю во много сродни институтскому «обожанию». «Я никого не замечала, ни на кого не смотрела: разве можно смотреть по сторонам, когда чувствуешь присутствие божества, когда молятся? …Я не была влюблена… я благоговела, я поклонялась ему!..» «Не смея ни с кем говорить доселе, я с ним заговорила, как с давнишним другом и обожаемым отцом!»

Портрет императора Александра I.

Император со своей стороны тоже находил юную генеральшу очаровательной, что дает биографам право подозревать, что одними восторгами Анны это общение не ограничилось. Любвеобильность Александра I была известна всем, включая супругу императрицу Елизавету Алексеевну. Он обращал свое августейшее внимание на многих хорошеньких женщин, независимо от сословия и национальности, а те, в свою очередь, воспринимали это исключительно как оказанную им огромную честь. Насколько велика была честь, выпавшая на долю Анет, неизвестно, но сразу после смотра войск генерал Керн получил от императора награду в 50 тысяч рублей – уж явно не за свои заслуги на параде.