Тень разрастается (СИ) - Крейн Антонина

С каждым часом мое недоумение росло пропорционально количеству сладостей, которые псевдоисторик пытался в меня впихнуть. Это при том, что я вообще-то к ним равнодушна и не стесняюсь об этом заявить, когда меня пытаются покормить липкой сахарной ватой. Заявляю я двухфазово: сначала словесно, а потом передариванием ваты проходящему мимо ребенку.

Но Мелисандр и после этого не сдался.

Зачем же он это делает? Хочет, чтобы я покрылась прыщами? Набрала пару килограммов? Таким вот странным образом заботится?

Я искоса глянула на своего боксерообразного спутника с рожей афериста.

Не, точно не заботится. Что-то тут нечисто.

Параллельно с нашей тихой борьбой на тему сладостей я всеми способами намекала Мелисандру, что мне надо срочно возвращаться в Шолох. Да и ему, кажется, еще вчера не терпелось заняться поисками артефактов. Он лишь отмахивался и переводил тему. Когда колокол в очередной спиральной башне Пика Волн — видимо, это была Ратуша — пробил три часа пополудни, я спросила в лоб:

— Когда мы купим билеты до материка?

— Наш корабль отходит завтра на рассвете. Так что расслабься и наслаждайся этим прекрасным городом, — раздраженно ответил он.

— У тебя и для меня есть билет? — продолжала допытываться я. — Ты ведь не знал о том, что мы встретимся.

— Да, у меня и для тебя есть билет. О, смотри, уличные артисты, давай посмотрим. Взять тебе миндаля в сахаре?

* * *

В шесть вечера мы снова стояли перед кованной оградой университета. Через ворота выливался непрекращающийся поток студентов — как раз закончилась последняя пара. Молодые, беззаботные, в обнимку с учебниками, они с восторгом вдыхали морской ветер свободы после долгих учебных часов.

За высшим образованием в Шэрхенмисту съезжались со всего мира. Здесь, в стенах университета имени Рэндома, слушателей равняли под одну гребенку — каждому выдавали по длинной черной мантии и учебной шапочке. Что забавно, потому что хранитель Рэндом, как раз, самый безумный персонаж среди богов: шулер, картежник и плут. Эдакий прельстительный джокер. Я его всегда просто обожала. Интересно, что было бы, если бы вместо Карла судьба свела бы нас с ним? Так странно — до сих пор не могу привыкнуть к тому, что все эти мифы про хранителей, которые мы учили в школе, оказались реальностью… Хотя нет, мифы — нет. Людская тяга к преувеличениям плюс неразборчивый почерк летописцев расправляются с истиной быстрее, чем голодный бродяга — с сэндвичем. Карл вон тоже на «себя» из легенд не слишком похож. Мало того, что мальчишка, так еще и какой-то подозрительно милый. Не то что тот темнорусый рыцарь-паладин с двуручным мечом наперевес.

Впрочем, я отвлеклась. Что было неоспоримой реальностью — так эта глухая униформа студентов, слишком жаркая для летнего дня. Поэтому, стоило студенту шагнуть за ворота, мантия сминалась и небрежно запихивалась в рюкзак. Шапочку студент заталкивал в боковое отделение, да так грубо, что ее картонные квадратные поля опасно хрустели.

Вот тут-то и выявлялся глобальный космополитизм Пика Волн!

Синеволосые шэрхен, загорелые милирийцы и смуглые иджикаянцы, коренастые степные жители, феи (для них были крохотные мантии) и тролли (тут, напротив, супер-супер-супер-супер-супер большой размер), гномы и гордые северяне. Среди прочих затесались жители подводной Рамблы — блёсны, будто голые без своих дыхательных аппаратов. И еще красноглазые нюкты из горного королевства. Где-то в толпе даже мелькнули крылья пустынного ангела — сложенные под курткой горбом, как принято…

Нет, не подумайте. Шолох — тоже многонациональное государство. В конце концов, мне ли, сотруднице Иноземного ведомства (окей, окей, бывшей) не знать!

Но здесь это было похоже на какое-то глобальное разоблачение, снятие масок. Черная толпа одинаковых студентов вдруг оживала, сдирая с себя мантии, являя миру свое прекрасное, свое особенное «я».

Да здравствует непохожесть!

Свобода, явленная в каждом жесте. Смелость, гордость быть собой. Меня заворожило это зрелище.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А потом я чихнула.

— Будь здорова! — дежурно отозвался Мелисандр, который в ожидании гида сидел на пеньке и листал свои записки.

Я чихнула еще раз и тотчас резко повернулась. У меня за спиной, шагах в десяти, шушукались трое подростков. Они хмурились, исподлобья глядя на меня. Родные шолоховские лица! Рыбак рыбака видит издалека.

— Эй! — я рванула к ним. — Как? Как вы делаете это на расстоянии?

Студенты испугались и прижались друг к дружке поплотнее. Хорошо, что не убежали.

— Вы Ходящие, я в курсе, — кивнула я, подойдя. — Но как вы Читаете мысли на расстоянии? Ведь для этого надо посмотреть в глаза, разве нет? И да, все в порядке, у меня просто стоит блок. Вы-то все делали правильно.

Один из троих, смешной, круглолицый, пожал плечами:

— Пока мы учимся, смотреть в глаза не надо. Учеба подпитывает наши силы. Потом придется. Когда вернемся, — голос у студента был серьезный и взрослый. Но я, глядя на него, мысленно хихикнула: а налезет ли вообще на его круглую физиономию железная маска теневика? Ох! Хорошо все-таки, что меня не прочитаешь.

— Если вернемся… — мрачно бросила его однокурсница. — Ты же слышал последние новости…

Пареньки зашикали на нее.

— Какие новости? Шолоховские новости? — заволновалась я. — Что там?

— А вы вообще кто? — набросилась бойкая девчушка уже на меня. — Что-то я не вижу у вас Глазницы!

Я машинально убрала правую руку за спину и бросила взгляд на запястье будущей Ходящей. У нее татуировка в виде багрового ока была. Но вот стрел вокруг насчитывалось только две, а не классические пять. Видимо, их наносят по очереди, в порядке изучения запредельных умений[1].

Трое студентов выжидающе смотрели на меня.

— Я из Шолоха. Старшая Ловчая, прибыла в Пик Волн по спец заданию, — я гордо задрала подбородок.

— И что, вы нормально относитесь к Ходящим? — неверяще спросил студент, до того молчавший. Его серые глаза вдруг наполнились надеждой… Напрасной, боюсь. Мое нежное отношение к Ходящим, во-первых, касается лишь одного-единственного экземпляра, а во-вторых, отнюдь не отражает мнение остальных шолоховцев.

— И что, вы не знаете последних новостей? — язвительно перебила его девочка. — А покажите-ка ваше удостоверение! И назовите ваше имя! — она повысила голос. — Вы вообще кто, дамочка? Что-то вы не тянете на госслужащую. Тем более, на Старшую Ловчую. Скорее на бродягу!

Студенты вокруг с любопытством начали коситься на нас. Хуже того — двое охранников у забора медленно побрели в нашу сторону.

Я изобразила крайнюю степень возмущения и уже собиралась выдать очередную смесь лжи и правды, когда меня окликнул Мелисандр. Рядом с ним стояла низенькая, пухленькая дама с завязанными в пучок волосами цвета индиго.

— Тинави! Пойдем! Не заставляй госпожу Сторику ждать!

— Что ж, в другой раз поболтаем, — улыбнулась я напряженным шолоховцам и ушла.

* * *

…Вообще я люблю экскурсии. Люблю историю, литературу, искусство, языки. Все такое гуманитарненькое.

Но если мысли заняты одним — ничто другое не пойдет.

Я, как зомби, ходила вслед за Мелисандром и синюшней экскурсоводшей. Что там, в Шолохе? О каких новостях говорила незнакомая девочка-Ходящая? Воображая картины одна ужаснее другой, за полчаса я накрутила себя так, что впору было звать армию игривых котят — пусть распутывают бешеный клубок моих нервов, сама ни в жизнь не справлюсь.

А еще что-то липкое, стыдное разродилось моей в душе. Обрывки мыслей скакали по увидительной траектории: от Шолоха к самоуничижению, и обратно. Спасибо тебе, незнакомая девчонка-Ходящая. Ох…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

У всех в жизни случались такие ситуации: тебе сказали гадость. Да. Гадость. В лицо — или опосредованно, но так, что ты все равно услышал. Или вообще еще не сказали, однако тонко на нее намекнули, так тонко, что толще не бывает. Знаменитый парадокс хамов, знаете ли.

Слова про бродягу обидели до меня до глубины души. Тем хуже было, что я и впрямь — фактически — была сейчас бродягой, ночующей на вулканических пляжах. Тем глупее, что, казалось, какое вообще мне дело до мнения человека, которого я больше никогда не встречу? Казалось бы — встала, отряхнулась, улыбнулась и пошла. Но я всё еще до неудобства чувствительна — глупое качество для Ловчей.