Учиться, влюбиться, убиться - Галина Гончарова

— Что не запрещено, то разрешено, — отрезала я, и распахнула окно. Пару минут просто сидела на подоконнике, привыкая к высоте, потом перевернулась, нащупала пальцами ног какие-то уступы, прочно зацепилась за них и аккуратно поползла по стене. Через пару секунд я уцепилась за водосточную трубу и помахала соседке.

— Не хочешь присоединиться?

— Ни-за-что! — отрезала она.

— Ну и зря. Тогда оставь окно открытым.

— Оставлю. Смотри не разбейся.

Блин, ну и пожелание! А главное — вовремя. Соседка по комнате мне начинала активно не нравиться. Не люблю ни занудства, ни излишней правильности. А из нее эти качества так и били фонтаном. Я кое-как сползла по трубе, отряхнулась, натянула сапожки, и отправилась на поиски приключений. Долго ждать их не пришлось. Уже за вторым поворотом на меня налетел какой-то растрепанный тип.

— Осторожнее! — возмутилась я. — Глаза что ли на столе забыл!?

— Прошу пардону! — фыркнул нахал.

Я похлопала себя по карманам.

— Пардону нет, я его тоже дома забыла.

Шуточка была так себе, третьего сорта, но парень улыбнулся, я подмигнула в ответ, и через пять минут мы уже смеялись, как добрые знакомые.

— Во что ты одета!? — возмутился он, отсмеявшись и разглядывая меня. — Через три часа начнется церемония, а ты выглядишь, как пугало!

— На себя посмотри! — тут же обиделась я. — У тебя умерла любимая теща?

Парень действительно был одет в черные лосины и черную тунику, а на плечах у него развевался короткий черный плащ. Сапоги — и те были черными.

— Погоди, — не понял он, — так с какого ты факультета?!

— Я еще ни с какого, я пока не поступила, — объяснила я.

Глаза у него стали просто квадратными.

— И ты — здесь!?

— А где мне еще быть?

— В своей комнате!

— Мне там стало….

— Ой, мамочки, Ведун! — перебил меня парень. — Все, увидимся потом, на церемонии!

Он поклонился кому-то за моей спиной, и растаял в воздухе, как мороженое в горячем кофе.

Я обернулась, уже зная, кого я увижу за спиной. Верховный колдун, директор Универа Антел Герлей.

Мне тоже захотелось растаять в воздухе, но я этого еще не умела, и потому осталась на месте.

— Позвольте узнать, юная леди, что вы здесь делаете?

Вопрос был глупым, так что ответ оказался нахальным.

— Мне стало скучно, и я решила пойти погулять, — я невинно захлопала ресницами.

— Нет, вы слышали, ей стало скучно!? — поинтересовался колдун у неба, стен и травы под ногами одновременно. — А мое заклинание?

— Какое заклинание? — Искренне удивилась я.

— Никто не должен был выходить из корпуса без моего разрешения!

— А я и не выходила!

Теперь удивился уже ведун.

— Но как тогда!?

— Я вылезла в окно и спустилась по водосточной трубе.

Ведун покатился со смеху, потом все же попытался выглядеть суровым, но безуспешно.

— Об окнах я не подумал. Ладно, ты прощена. А теперь давай вернем тебя на место.

— Скучно! — пожаловалась я.

— Ничего, повеселишься после полудня. А о чем ты говорила с Каном?

— Ни о чем. Я не успела поговорить с ним. А его зовут Кан? Это имя или прозвище? Он студент Универа? Ну, правда, я же от любопытства помру!

Ведун испытывающе посмотрел на меня, потом решил, что я говорю правду, и кивнул.

— Если помрешь, возьмем тебя штатным привидением. Нам парочка по штату положена, а нету.

— А это у него траур или форма? — поинтересовалась я.

— Форма.

— А какого факультета? — за разговорами мы потихоньку направились обратно в корпус.

— Тебе это неважно. На этот факультет женщины все равно не принимаются.

— Почему!? — взыграл во мне феминизм.

— Потому что сами не хотят. Или Определяющий Кристалл их отсеивает.

Я вздохнула.

— Готова поспорить с вами на что угодно, что я поступлю именно на этот факультет.

В глазах директора зажегся азарт. Да, недалеко он ушел от того мальчишки с иллюзии.

— Договорились! Спорим на полстипендии, что ты выберешь другой факультет. Если вообще не поступишь, пари считается недействительным.

— По рукам! — кивнула я.

Мы хлопнулись ладонями, потом повернули за угол, и Ведун распахнул передо мной дверь нашей комнаты.

— До встречи.

— До встречи, — этот тип начинал мне нравиться. Если я не поступлю, мне будет очень грустно. Лишиться ТАКОГО директора института!? Это же в натуре жизненная трагедия!

Остальные два часа я провела, тупо листая книгу и отвечая на все соседкины расспросы невразумительным мычанием. Достала меня эта зануда! Ну, сикока мона!? Я таких еще дома не выносила! Отличники, зубрилки, все правильные до отвращения и своей правильностью всем остальным в нос тычут. Редкостные стервы!

Наконец кто-то постучался в нашу дверь, и я увидела того самого парня, с которым болтала.

— Нам пора идти на площадь.

Я отдала книгу соседке и подошла к зеркалу. Надо же привести себя в порядок! Да, определенно надо. Волосы торчат во все стороны, губная помада размазалась по подбородку. Кан наблюдал за моими действиями с явным интересом.

— Слушай, а что ты такого наболтала директору, что он на меня даже не сердился?

— Ничего. Мы с ним просто поспорили на полстипендии, что я поступлю на единственный факультет, на который женщины до сих пор не принимались.

— Балдеж! — протянул Кан. — Если ты и вправду это сделаешь, это будет круто! Девчонки, давайте, собирайтесь быстрее, а? Вы же ненадолго! Сделаете выбор и обратно домой!

— Типун тебе на язык и еще три на задницу, — огрызнулась я. Соседка поморщилась, но Кан только фыркнул.

— Можешь не трудиться, это сейчас лечится.

Мы шли по каким-то коридорам, спускались и поднимались по лестницам, поворачивали направо и налево. Я подумала, что здесь можно запросто заблудиться, когда наш провожатый свернул налево, и передо мной открылась огромная арена. Вверх от огромного поля, на котором сейчас толпились множество людей, шли скамьи, раскрашенные, в пять цветов. Красный, желтый, зеленый, голубой, черный. И такого же цвета была одежда людей на скамейках. Красные плащи на красном поле, зеленые — на зеленом, черные — на черном. Я подумала, что черный цвет стройнит, и удивилась своим мыслям. Почему именно черный, а не зеленый или желтый? Хотя мне, как подлецу, все к лицу. На арене стояли люди в самой разной одежде.

— Иди туда, к ним, — толкнул меня Кан. — Ни пуха, ни пера.

— К черту!

Сильный толчок вмял меня в толпу вместе с соседкой. Я тут же развернулась, собираясь дать нахалу подзатыльник, но было поздно. Люди зашумели, заволновались. Потом все стихло. На трибуне прямо