Самый желанный герцог - Селеста Брэдли

Оставив ненадолго сейф в покое, Вульф направился к своему столу, который стоял впритык к столу Стикли, словно они на самом деле работали вместе, и бросился в большое, роскошно обитое кресло. Бросив инструменты вниз к своим ногам, он с силой потер лицо руками.

В настоящий момент он бросил пить, чтобы умудряться оставаться на один шаг впереди своих преследователей, но его голова гудела, и он ощущал себя трясущимся и больным. Вульфу ничего так не хотелось, как опрокинуть стаканчик виски — или шесть стаканчиков, но он не осмеливался. Его преследовали ночные кошмары о том, что он может проснуться мертвым.

Лениво Вульф начал обыскивать свой стол. Там не было практически ничего, кроме высохших чернильниц и перьев, оставшихся со времени его отца, хотя ему удалось найти пенни, застрявшее в задней части ящика. Засунув монетку в карман жилета, он поставил локти на стол и уставился в направлении пустого кресла Стикли.

Как он ненавидел Стикли. Они были связаны с детства, на их плечах тяжело лежали надежды родителей. Стикли, ловкий подхалим, учился прилежно и хорошо. Вульф сердился из-за того, что его заставляют получать профессию, когда денег было достаточно, чтобы он мог жить как джентльмен.

Траст Пикеринга — огромная куча денег, оставленная необразованным шотландцем, который превзошел себя, и предназначенная для какой-нибудь родственницы, ухватившей нужный титул. Была ли в истории человечества большая растрата замечательной горы золотых монет? Пальцы Вульфа задрожали от жадности.

Он поднялся и медленно подошел к той стороне громадного двойного стола, где сидел Стикли. Стикли был раздражающим и суетливым, но он не был дураком. Он ведь не оставит комбинацию для сейфа лежать на своем столе, не так ли?

Какого дьявола? Не похоже, что Вульф сможет скрываться где-то еще. За его комнатами наблюдали, он был в этом уверен. Кроме того, он несколько недель не платил своему хозяину. Он даже не был уверен, что его вещи не вышвыривают на улицу в этот самый момент.

Так что, из праздного любопытства, он потянул на себя верхний ящик стола Стикли.

Аккуратные кучки листов бумаги разделялись аккуратными линиями карандашей и рядами свежих бутылочек с чернилами. Отвратительно.

В следующем ящике находились груды почтовой бумаги и конвертов — словно Стикли было кому писать!

В третьем и последнем ящике лежала единственная кожаная папка, перевязанная шнурком. Интересно.

Вульф вытащил папку и уселся в кресло Стикли. Он не слишком хорошо разбирался в почерках, но каракули Стикли он знал так же хорошо, как и свои собственные.

Так-так. Еще одно завещание. На этот раз это было завещание Стикли. Сначала шел длинный список ученых сообществ, которые должны будут получить ту или иную часть коллекции Стикли — ничто из этого не казалось особо интересным или ценным для Вульфа — но в конце он прочитал кое-что, что заставило его полностью выпрямиться от изумления.

Стикли оставил все остальное — включая значительные суммы сбережений и все будущие доли в гонорарах Пикеринга — сыну партнера своего отца. Вульфу. Человеку, который мучил его в детстве и сделал его взрослую жизнь настолько несчастной, насколько это было возможно.

«Это то, чего ожидал бы от меня мой отец».

Вульф несколько долгих моментов моргал от удивления. Затем медленная улыбка появилась на его привлекательном, осунувшемся лице. Стикли оставил все это ему.

Что за идиот!

Когда Стикли зашел в офис несколько часов спустя, оживленный и аккуратный, какими бывают только те, что добродетельно рано встает, он обнаружил, что Вульф сидит без движения на правильной стороне огромного стола, поставив локти на промокашку и опустив подбородок на сложенные руки.

— Господи, да ты рано поднялся!

Вульф только улыбнулся.

— Рано. Да.

Стикли сморгнул свое удивление и пересек комнату к своей половине стола, где он аккуратно отложил в сторону портфель, который каждый день носил на работу и с работы. Вульф лениво задумался над тем, что за работу Стикли нужно брать с собой домой каждую ночь, когда им нужно беспокоиться всего лишь об одном счете. И, если задуматься об этом, чем занимается Стикли во время своего правильно организованного рабочего дня?

Скучно было даже просто думать об этом. Вульф не стал затруднять себя вопросами.

— Я думал о том, должен ли я послать сообщение в твои комнаты, — произнес Стикли. — Мы получили вчера такие замечательные новости. Герцог Брукмур поднялся на ноги! Разве это не чудесно? В самом деле, он может протянуть еще много лет. Теперь у нас есть время, чтобы вырастить этот счет до исключительного размера, не так ли?

Вульф, который в любом случае держал свои уши поближе к тем ртам, что разносили сплетни, уже слышал, что нынешний маркиз Брукхейвен уехал навестить своего дядю, Брукмура. Он также слышал, что Брукмур обратился к новому врачу и кажется, добился чудесного выздоровления.

Вульф не верил в чудеса. Человек получает то, что хочет, если возьмет это.

Он откинулся назад в кресле, позволив ему заскрипеть, пока сам он расслаблялся на стеганой коже.

— Стик, дружище… ты поменял комбинацию у сейфа?

Стикли кивнул, его глаза сияли.

— О да. Несколько лет назад. В то время у нас был помощник, недолго, помнишь? Бесполезный парень. После того, как он выпил твое виски, и его вырвало на мой стол, я уволил бездельника. Затем я поменял комбинацию, просто для того, чтобы быть в безопасности.

Вульф не помнил помощника, хотя припоминал, что того вырвало на аккуратно устроенный стол Стикли. Отличный был день. Он уставился вниз на свои сложенные руки.

— Ты не думаешь, что мне нужно знать новую комбинацию?

Стикли заморгал.

— Для чего? Я всегда могу открыть его для тебя.

Вульф наконец-то поднял свой взгляд из-под нависающих век.

— Что, если с тобой что-нибудь случится, старина? Что, если однажды утром ты попадешь под быстро едущую повозку? Или уличный вор перережет тебе горло, пока ты идешь на работу? — Что, если я изобью тебя до полусмерти твоим чертовым портфелем?

Стикли отпрянул от безжизненного взгляда Вульфа.

— Я… я удостоверился, что тебе будет передано все, что тебе нужно, чтобы управлять фирмой, если что-то подобное случится. — Он сглотнул. — В своем завещании. Ты… ты хочешь взглянуть на него?

Затем Вульф улыбнулся, очаровательно демонстрируя свои зубы, эта улыбка разоружила многих мужчин, готовых ударить, и многих женщин, собиравшихся закричать.

— Не будь глупцом, Стик, старина. Мне не нужно его видеть. Я слепо доверяю тебе.