Северный крест. Повесть - Александр Дегтярёв

– Не всё сразу, не всё сразу. Давайте сначала к столу, – как бы не замечая колкости в голосе Дербенёва, пригласил хозяин.

– И действительно, давайте уже к столу, – согласилась хозяйка, так же как и её муж, обладавшая заметными формами.

Но если Василий в свои тридцать лет имел уже заметную лысину, от которой не спасали даже абсолютно белые волосы натурального блондина, то длинные русые волосы Инны, так звали хозяйку, имели завидную силу и спадали мощным водопадом гораздо ниже плеч.

– А это вам от нас к чаю, – Дербенёва поставила на журнальный столик, где было накрыто для приёма гостей, небольшой тортик.

– А это «долг платежом…» – Александр поставил рядом с тортиком бутылку шоколадного ликёра.

– Жидковато будет… – изобразил недовольство подношениями Василий, доставая из домашнего бара коньяк и водку.

– Какая услуга, такая и плата! – демонстративно не замечая подвоха, парировал Дербенёв, усаживаясь поудобнее у столика с богатыми яствами и напитками.

После нескольких произнесённых тостов общего и специфического для подводников плана беседа за столом обрела знакомую многим современникам «работу по секциям». Дамы, пересев ближе друг к другу, секретничали о своём, а мужчины, «объединившись» с «зелёным Змием», перешли на обсуждение сугубо мужских вопросов.

– Ты в курсе, Саня, что на дивизию с Севера прибыли две лодки? – каким-то загадочным тоном поинтересовался явно захмелевший товарищ Дербенёва.

– Немного в курсе, – ответил Александр, не давая даже полунамёка на то, что именно сегодня он познакомился с командирами этих лодок.

– Ну, тогда сообщаю вам, уважаемый Александр Николаевич, что командиром одной из них на следующий год буду назначен именно Я!

– Как это возможно? Ты же ни одного дня не был ни помощником, ни старшим помощником! Да и проект наш для тебя «тёмный лес». Допуска нет! Классы есть, но не командирские, а штурманские??? – удивился, если не сказать возмутился, Александр.

– А вот поживём полгодика, да и увидим. Зачем существуют такие, как ты, «рабочие лошадки»? Затем, что бы таких, как я, выводить на высокий карьерный рост, – самодовольно констатировал Василий.

– Это как? – не понял Дербенёв.

– Обыкновенно. Хочешь жить, умей вертеться! Этому девизу меня ещё дед, донской казак, учил. Ты, говорит, внучок, если тебе по жизни надо, «краснопузым» стань и все истины этих нехристей выучи как «Отче наш». Везде показывай своё рвение, чтобы тебя обязательно заметили, а «знания» оценили, всегда старайся показаться лучше других, но при первом удобном случае делай так, как только тебе выгодно, а не им…

Васька вдруг замолчал, наверное, даже в нетрезвом виде понимая, что сболтнул лишнего. Дербенёв, напротив, будучи не настолько захмелевшим, как его оппонент, был ошарашен откровенностью «побратима» и готовился развернуть дискуссию на тему чести, достоинства и морали строителя коммунизма.

К несчастью, дамы закончили секретничать, и хозяйка подала чай. За столом воцарилась неловкая тишина.

– Мы очень рады, что вы получили двухкомнатную квартиру, – разрывая тишину, вдруг произнесла Дербенёва. – Поздравляем. Ты наверное беременна, Инна, поэтому и дали такие хоромы?

– Что ты, подруга?! – возмутилась Инна. – Зачем плодить нищету? Достаточно и одного ребёнка. Просто Василий записал свою маму в личное дело и прописал её у нас…

– А где же она? – снова удивилась Дербенёва, наивно полагая обнаружить следы проживания свекрови.

– Кто?

– Мама.

– Дома, где ж ей быть? Она, как и раньше, живёт в Ростове-на-Дону… – спокойно ответила Инна.

V. Трудное решение

Декабрь 1989 года выдался напряжённым в учебном плане. Повсеместные защиты индивидуальных курсовых работ сменяли групповые зачётные тактические учения корабельных боевых расчётов, а между «боями» шли учения по живучести подводных лодок. Череда итоговых испытаний казалась нескончаемой, но Дербенёву это даже нравилось.

Интенсивность «случайных» встреч с его знакомой девушкой по имени Елена снизилась практически к нулю. А усталость и загруженность делами «школярскими» выросли до максимума. Наверное, благодаря этим обстоятельствам у Александра появилось время и возможность разобраться в своих «дремучих» семейных отношениях, а также попытаться дать оценку новым чувствам и переживаниям с которыми он столкнулся в последнее время.

Между тем, сколько бы Дербенёв не размышлял на тему личной жизни, ему никогда не удавалось прийти к какому-то единому знаменателю. Иногда ему казалось, что во всех семьях случаются разногласия или чего ещё похлеще, и ничего в этом удивительного нет. Правда, в другой раз Александр приходил совсем к иному выводу, например, о том что далеко не все семьи способны преодолеть свалившиеся на них испытания и его мужское предназначение как раз и состоит в том, чтобы именно в его семье всегда были мир, покой и согласие.

«Но ведь всё это возможно только на основе крепкой и настоящей, а самое главное взаимной любви!» – тут же не соглашался с Дербенёвым его внутренний голос: «А разве я не люблю Татьяну? – спрашивал себя Дербенёв и тут же отвечал: – Люблю!».

«А как же Елена? Для неё какую участь ты приберёг?» – откуда-то из-за спины, как чёрт из табакерки, снова спрашивал внутренний голос. «А Елена это как раз то, чего мне не хватает в семейной жизни!» – безвольно отвечал сам себе Дербенёв.

Приехав на побывку домой и «пересчитав» своих любимых детей, Дербенёв познал очень простую истину: невзирая ни на что, он по-прежнему любит свою жену, семью и не сможет бросить их даже ради возможного счастья в будущем. Да и жизнь без родных и близких ему людей лишена всякого смысла!

В жизни Татьяны тоже не всё складывалось так, как бы ей хотелось. Ставшая привычной за годы совместной жизни с Дербенёвым «самостоятельность», потихоньку превратилась в одиночество, а потенциально существующий «жених» Берзиньш превратился в банального «друга семьи». Но это для Татьяны, а для её супруга всё выглядело несколько иначе.

Побыв несколько дней дома и с головой погрузившись в семейные дела, Александр вдруг ощутимо почувствовал кого-то постороннего «рядом» Кто-то третий явно стоял между ним и супругой… «Неужели Берзиньш?» – промелькнула мысль. «А может у вас паранойя, молодой человек, или вы по себе и супругу свою ровняете?» – поддал жару внутренний голос. Дербенёву стало ощутимо больно за уходящее неизвестно куда семейное счастье, но что необходимо сделать, чтобы этого не допустить, Дербенёв до конца не понимал.

Желая как можно скорее избавиться от всяких сомнений, Александр попытался в очередной раз поговорить с супругой и уговорить её «во имя всего святого» поехать с ним в Ленинград. Но, как часто бывает в жизни, откровенный разговор с намёками на сомнения привёл к размолвке с очень театральной истерикой, которую Татьяна очень профессионально умела «закатывать».

В какой-то момент бурного выяснения отношений отчётливо запахло разводом, крахом надежд, и, очевидно, почувствовав неладное, Татьяна всё же согласилась переехать в Ленинград, чтобы не стать причиной семейной трагедии. Правда ближе к весне…

VI. Камертон

1

Новый 1990 год наступил, как часто бывает в нашей стране, «внезапно». Побыв, вдали от военной службы, учебных забот и прочих привычных ему уставных требований всего-то около десяти дней, Дербенёв вдруг понял, что оказался совсем в другой стране, в каком-то другом, «параллельном» мире. Оказывается жизнь течёт и меняется, причём так стремительно, что пора бы разобраться, к чему всё это может привести.

Открытием для Александра оказалась информация поведанная Татьяной о том, что ещё осенью 1989 года на Украине прошёл первый съезд движения РУХ, выступавшего за независимость этой республики. В самой Прибалтике всё большую популярность набирали требования так называемых Народных фронтов, скреплённые декларациями Верховных Советов о восстановлении государственного суверенитета национальных республик. Основой этих требований стало непризнание Договора 1939 года между СССР и Германией, известного как пакт Молотова – Риббентропа, который, по мнению национальных «демократов», позволил СССР оккупировать Прибалтийские республики. И это невзирая на то что в конце декабря 1989 года прошёл второй Съезд народных депутатов СССР, осудивший подписание секретных протоколов к пакту Молотова – Риббентропа.

Схожие процессы и движения за национальную независимость возникли также в Грузии, Азербайджане и Молдавии. Не затихал армяно-азербайджанский вооружённый конфликт, тесно связанный с событиями в Сумгаите и вооружённом противостоянии в Нагорном-Карабахе.

Нельзя сказать, что находясь в Ленинграде, Дербенёв совсем был лишён контактов с реальной жизнью, но те цели, ради которых он находился на учёбе, да и присяга, данная им когда-то, заставляли не только Дербенёва, но и других офицеров как бы не замечать того, что реально происходило вокруг. А ведь нечто подобное происходившему в «братских» республиках СССР и вокруг него происходило и в самой России, где также осуществлялось накопление «критической массы». Радикализация настроений толпы росла не по дням, а по часам.