Я не вернусь (СИ) - Тина Милош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У нас все было не «как у людей» — сильные, но в то же время ненадежные чувства. Мы были готовы выложиться в полную силу, но чужие слова могли в один миг все разрушить. Все закрутилось, завертелось в отрицательную сторону, и да — были те самые пресловутые «сотни попыток все изменить, тысяча слов и море слез».
«Но в чаще терпения есть точка кипения…» — так поется в одной песне. И она наступила. После очередного расставания. И после очередной случайной встречи.
Домой ехать не хотелось. Вышла на несколько остановок раньше и пошла вниз по улице — куда угодно, лишь бы не стоять на месте. Сегодня Паша сказал, что нашел себе другую девушку… Обманул? Я ведь стойко чувствую, когда он врет. Но зачем? Он же понимает, что делает мне больно этими словами…
Мне необходимо его увидеть. Только так, заглянув в его красивые голубые глаза, которые иногда кажутся мне холодными льдинками, я пойму, где правда, а где ложь. Мне необходимо сказать, как сильно я его люблю… а Паша в очередной раз меня оттолкнет… Не привыкать, да? С каждым разом расставание дается мне все больней, переживания — острее. И чувства — сильнее. Мне ничего не нужно. Только бы увидеть его. Ненадолго. А может, прямо сейчас к нему поехать? Да, точно…
Хотела купить жвачку и возле магазина в прямой видимости столкнулась с Пашиными друзьями. Блинский блин! Меньше всего я хочу сейчас с кем-то разговаривать, особенно с его друзьями. Есть большая вероятность, что я зарыдаю прямо у них на глазах, а показывать слабость при посторонних как-то не улыбается. Но незаметно пройти не удалось — меня тоже заметили и замахали руками в знак приветствия, так что пришлось подойти и наигранно поздороваться. Я уже для себя мысленно решила: задам несколько банальных вопросов о делах насущных, сделаю вид, что куда-нибудь опаздываю — и по-быстрому свалю в закат.
Однако же странная реакция при виде меня ребят изрядно повеселила.
— Ой, сейчас что-то будет… — сквозь смех признался Серега. Это он о чем?
— Я на клоуна похожа? — с плохо скрываемым раздражением спросила я и осеклась, услышав позади себя родной голос:
— Откуда…?
Этот голос я почувствовала всей кожей, каждой ее клеточкой. С трудом обернулась — Паша стоял близко. Настолько близко, что у меня закружилась голова. Я превратилась в комок нервов, в оголенные провода под током. Хотела закричать — и не смогла. Вместо этого я, забыв обо всем на свете, прижалась к нему, схватив за куртку. Вот он… мой… Мне казалось, что воздух покидает легкие, и вздохнуть я уже не смогу никогда. Я смотрела ему в глаза, и земля уходила из-под ног. Он привлек меня к себе прежде, чем я успела пошатнуться. Подхватил за талию, не давая упасть, и от прикосновения его рук у меня зашлось сердце.
— Ты! — всхлипнула и снова рывком обняла его, так крепко, что руки заболели. Прижалась к нему всем телом и задрожала от счастья. Нет никакой другой. Точно знаю. Чувствую.
Я боялась пошевелиться, боялась открыть глаза, чтобы не исчез, не пропал. Мне было достаточно вдыхать его запах. Чувствовать его большие ладони на своих плечах. В отличие от меня, вцепившуюся в его куртку цепким клещом, Паша касался моего дрожащего тела очень нежно, осторожно. Мой родной…
Паша, видимо, пришел в себя и мягко оттолкнул меня. Что-то сказал друзьям и направился куда-то вперед.
— Эй, а я…? — словно обиженный ребенок прокричала я ему вслед, но осталась неуслышанной. Слезы все-таки брызнули из глаз. Вот же черт!
Догнала. Попыталась остановить, но мои слабые попытки были тщетны. Это как удерживать мчащий по рельсам паровоз. Только руки в карманы засунул.
— Паш… Ну, Паша…
— Я же тебе сказал, что у меня другая девушка, — с нажимом ответил он мне.
— Неправда! — я даже головой покачала головой в знак отрицания, а потом засунула свою руку ему в карман, туда, где была и его ладонь. Теплая, большая, родная — и победно улыбнулась, когда под тканью куртки Паша переплел наши пальцы.
Мое сердце кричало от счастья, ликовало, сходило с ума. И если сначала мне хотелось ругаться на Пашу, вопить, спрашивая, почему он меня обманул и придумал какую-то мифическую девушку, почему он хотел, чтобы я поверила в это — то теперь мне нечего было говорить, да и Паше тоже. За нас говорили наши ладони, которые тесно переплелись пальцами.
— Ты как колючка, — совсем беззлобно, даже с улыбкой признался Паша. — Нигде от тебя не спрячешься.
— А ты и не прячься. Люблю тебя…
Паша глубоко вдохнул и обнял меня уже по-настоящему, крепко, до хруста костей. Ребята стояли неподалеку — ждали, чем закончится наша встреча.
— Я знаю, — тихо прошептал он мне в ухо, а потом легонько поцеловал.
Наши отношения напоминали собой качели — то вместе, то врозь, то опять вместе, то снова врозь. Чувства на грани, нервы на пределе. Все было настолько неопределенно, что любое предположение о том, что будет завтра — делалось методом тыка пальцем в небо. Даже известный предсказатель Нострадамус развел бы руками и сказал что-нибудь навроде того, что миссия узнать будущее невыполнима. И если нормальные отношения строят двое — парень и девушка, то у нас с Пашей «строителей» было трое — я, он и его мама.
Мои родители не вмешивались, и я им за это благодарна. Конечно же, они видели мои переживания, красные от слез глаза, слышали тихие рыдания по ночам, но в то же время понимали, что слушать я никого не буду и поступлю по-своему.
— Кать, тебе не надоело? — спросил меня лучший друг Паши, видя, с каким пренебрежением относиться ко мне любимый человек. — Это же чистый мазохизм…
— Он мне и не надоест, — честно призналась я. — Мне хорошо с ним.
Подобную, но более горькую правду я говорила Тане. Своей главное проблемой она считала расплывшуюся под глазами тушь и стертую помаду, за что я очень ее уважала. Еще до знакомства с Иваром Танюша без комплексов и страхов садилась на мотоцикл случайного байкера и каталась с ним по городу, сидела на капоте машины, громко и весело крича водителю: «Гони быстрее!» — и вообще была раскрепощенной девушкой, по которой сходила с ума большая половина мужского окружения.
