Истории Выживших (сборник) - Александр Козин

Отталкиваясь ногами, она поползла назад, к двери. Ботинки скребли по грязному полу, но ползти было неудобно – одной рукой она прижимала к груди подсумок. Другая метнулась к поясу, и тут Яна похолодела. Ее «вальтер» был засунут под ремень – но только внутри, под комбезом. Обычно она не пользовалась огнестрельным оружием и сейчас, собираясь, попросту забыла приготовить ствол! Дура, дура, дура! Под руку попалось что-то твердое, то ли кусок кирпича, то ли еще что-то. Яны швырнула обломок в ближайшую безглазую морду, мутант пискнул и упал. Но этот писк словно подстегнул остальных: они подскочили к Яне, вцепились в штанины, стали дергать и рвать толстую ткань.

Страх захлестнул липкой ледяной волной. Хотелось заорать от ужаса, но Яна только сипло охнула – горло перехватило, и губы сделались как чужие.

Широкие плоские зубы зверьков скребли по стальным накладкам, издавая визг, от которого волосы вставали дыбом. Яне помогло то, что штанины были раз в десять шире, чем требовалось. В зубы мутантам попадали только пустые складки. Один зверек, более прыткий, чем собратья, прыгнул Яне на грудь, вцепился коготками… потянулся еще выше – туда, где крепился громоздкий шлем, и, словно нарочно, перекрыл патрубок выходного фильтра. Стекло шлема тут же запотело.

Нескольких мутантов Яна сумела отбросить ударами ботинок, но ткань на лодыжках мигом превратилась в лохмотья, вот-вот – и грызуны доберутся до тела… а дышать стало заметно труднее. Ледяной страх, помутневшее забрало и духота внутри комбеза – отвратительное сочетание. Яна, едва соображая, что делает, пробежала пальцами по креплению шлема, отстегнула и швырнула его в подбирающуюся к ногам волну грызунов – вместе с мутантом, повисшим на фильтре. Шлем глухо ударил в белые тельца, расшвырял их, подпрыгнул и упал снова, пришибив еще пару зверьков, но те лезли и лезли.

Автоматная очередь показалась оглушительно громкой – еще бы, после писка грызунов и глухого шороха устроенной ими возни.

– Бежим! Ходу отсюда! – заорал Калуга над головой.

Пули расшвыряли мутантов, отбросили к подножию кучи, но несколько так и повисли на истрепанных штанинах. Яна рванула застежки, содрала с плеч комбинезон. Калуга левой рукой ухватил ее за воротник куртки и рывком поставил на ноги, выдергивая из спутанных складок.

– Ходу! Ходу! – снова заорал Калуга.

Он разрядил магазин по подбирающейся к ногам волне белесых тел. Пули прошили с десяток грызунов, рвущих и терзающих пустой комбез. Яна медленно отступала и не могла отвести взгляд от остервеневших зверьков, которые так яростно драли и трепали ткань, что только клочья летели во все стороны.

Калуга сильно толкнул замершую в ступоре Яну к двери и сам побежал следом. Потом они неслись по цеху среди раскачивающихся на цепях крюков, спотыкались в грудах хлама, а распахнутые ворота в дальнем конце помещения уже наливалось красноватым светом начинающейся зари.

За спиной раздавался шорох, треск. Что-то тяжелое, металлическое с гулким лязгом рухнуло на бетон. Яна выскочила из здания и опомнилась, только когда они с Калугой пересекли двор и проскочили прореху в ограде – там две плиты были выломаны и валялись среди зарослей сорняка.

Яна оглянулась – здание как раз было неплохо видно сквозь дыру в ограде. Над коровником, с которого началась атака мутантов, курился легкий дымок. Что-то там горело всю ночь, но потушить оказалось уже некому, и огонь угас совсем недавно.

А вот дом, в котором они с Калугой провели ночь, изменился. Стены обросли лохмотьями мха, жесткая трава оплела вход. Из окон зала свешивались плети свежих побегов. Вчера их не было. И несколько молодых деревьев торчали там и сям у стен. Тонкие темные стволы, протянувшиеся во все стороны корявые веточки. Облупленные стены покрылись свежими трещинами, сквозь них тянулись жесткие стебли.

– Зарастает, – пропыхтел Калуга, переходя с бега на шаг, – теперь здесь Лес будет. Валить нам нужно, и поживее. Не стой, шевели поршнями, старая. Да, так звать-то тебя как?

– А тебе зачем?

– Ну как… – Калуга даже остановился, обдумывая вопрос. – Все-таки ночь провел с женщиной, самое время познакомиться.

– А, брось! – Яна заставила себя оторвать взгляд от здания, захваченного Лесом, и поплелась следом за Калугой. – Знакомиться – это лишнее. Вот сейчас уйдем куда-то в спокойное место, добычу поделим и разбежимся. И все. Лучше скажи, ты заметил, что все звери перемерли, когда бой закончился? Только крысы остались. Что это значит, как по-твоему?

– Ну… не знаю.

– Дерево видел посередине? Оно меня преследовало от самой опушки. Эти двое что-то вынесли из Леса, и Лес послал за ними погоню, это самое дерево, понял?

– Понял. То есть наоборот, ничего не понял.

– Двое бродяг что-то притащили из Леса, – терпеливо повторила Яна, – что-то важное. Только это не артефакт. Дерево за ними погналось, собрало мутантов… Стоп! Я догадалась! Это же зерно!

– Какое еще зерно?

– Самое первоначальное. Из которого Лес начинается. Ну, не зерно, а, скажем, семя такое. Семечко.

– Вопрос на миллион, – глубокомысленно изрек Калуга, – что было раньше: дерево или семя?

– В общем, дерево отняло у людей свое семя и посадило его, для этого мутанты стащили все тела, чтобы семечку было чем питаться. В эту кучу и посадило семечко. А мутанты после этого стали не нужны. Поэтому легли и померли. Я сама видела, как птицы замертво попадали – все одновременно. И волки тоже. Да, а как ты догадался прийти за мной? Я же сказала: сидеть в холодильнике!

– Тоже мне, начальство! Сказала она… Хотя я как раз сидел, – согласился Калуга. – Потом что-то – хрусть! Бах! Смотрю: по потолку трещина ползет, потом еще и еще. Вроде, знаешь, как будто корень пробивается. Я и подумал: нужно посмотреть, что там сверху, откуда это? Может, думаю, старушка корни пускает? А это, значит, семечко прорастает. И вот за это дело Букварь всю кассу клана отдал. За семечко.

– Ага, он же считал, что отвезет семечко Хану, ты сам слышал. И после этого Кривой будет не страшен. Да еще Хан наградит. Но вышло гораздо хуже.

Калуга глянул на серое небо. Солнце уже должно было подняться высоко, но заря затерялась в сизой дымке, укутавшей горизонт. В вышине проплывали тяжелые тучи, едва различимые в туманном мареве.

– Дождь будет, – сказал он. – Если ты права, это значит, что проросшее мутантово семечко пора полить!

– Точно… Э! Слышишь?

– Что? – Калуга завертел головой. – Что я должен слышать?

– Моторы! Давай-ка от дороги уберемся.

Беглецы как раз, обойдя Скотобойню с ее поваленной оградой, приближались к шоссе. Оттуда и доносился гул моторов. Теперь Калуга сменил направление. Но местность была открытая, и голова колонны показалась раньше, чем они оказались вне пределов видимости.

Оба уже достаточно отдышались, чтобы идти скорым шагом. Яна то и дело оглядывалась на ползущие по дороге темные точки – байки и джипы. При этом прижимала к себе позвякивающий подсумок.

– Кривой, – решил Калуга. – За своей кассой гонится.

– Могли заметить, – заявила Яна, когда кавалькада свернула к Скотобойне. – Слышишь, Калуга? Сейчас заглянут во двор, а там Лес. Тогда сразу за нами намылятся.

– Это если заметили, как мы линяем.

– Так всегда бывает. Если что-то может пойти наперекосяк, то пойдет обязательно. Значит, заметили. Нас двое, Букварь с Обломом – тоже двое! Если это Кривой подъезжает, то мы крупно влипли.

– Ну да, тебя с Обломом спутать несложно, – озираясь, пробормотал Калуга. – Вы ж одной масти. И ростом, и лицом…

Но Яна его оптимизма не разделяла. Позади осталось ровное поле, дальше начинался кустарник. Заросли были невысокие. Иногда доходили до пояса, изредка – по плечи низкорослой Яне. Ненадежное убежище. Тем, кто смотрит сверху, например из кузова грузовика, беглецы будут видны как на ладони.

Вскоре моторы, стихшие было за оградой, взвыли снова.

– А теперь побежали! – велел Калуга и рванул вперед. – По-моему, они в нашу сторону свернули!

С серого неба упали первые капли. Потом гуще, больше – и зарядил мелкий холодный дождь. Калуга, ломая кусты, бежал впереди. Яна держалась за ним, чтобы не лезть в колючие заросли самой. Ее спутник прокладывал приличную просеку. Рев моторов остался далеко позади, но не пропал совсем: Яна слышала грохот идущей колонны сквозь собственное хриплое дыхание и отчаянный стук сердца. Даже бряканье серебряных слитков в подсумке не могло заглушить этот звук.

Дождь шелестел, капли стучали по ломким колючим веткам кустов, вплетая еще одну ноту в симфонию усталости, страха и какой-то бесконечной тоски. Бежать, бежать… Куда и зачем? От кого – понятно, но Яна вдруг ощутила смутную неуверенность в себе и в том, что она делает. Никогда прежде такого не бывало. Ну что за жизнь, какой в ней смысл? Серебро? Да пропади оно пропадом, это серебро. Из-за него люди Кривого прикончат, даже не задумываясь, почему монеты и слитки оказались у Яны. И так всегда – стараешься, тащишь аккуратненько всякое барахло, а потом оказывается, что никакого удовольствия добыча не приносит. Всегда что-то оказывается не так, что-то не складывается. И моторы тарахтят громче. Стоп! Почему громче?