Живет такой парень - Василий Шукшин

-- Вопрос: каких свиней?

-- Не выпендривайся, Пашка.

-- Нет, нет, каких свиней?

-- Ну... обыкновенных... белых. Грязные они бывают... Пошел ты к черту! Дурака ломает тут...

-- Стопинг! Мы пришли к главному: она побежала выго-нять свиней, а... что?

-- Что?

-- Вопрос: она побежала...

-- Тьфу! Трепач! Пирамидон проклятый!

-- Внимание! Женщина побежала выгонять свиней из огорода, а никаких свиней нету! -- Пашка торжественно поднял руку. -- Что и требовалось доказать. Она притворилась, что в огороде свиньи. Значит, она притворилась, когда сказа-ла: "Что ты, Паша, я не собираюсь замуж". Потому что она мне самому говорила: "Найди, -- мол, -- какого-нибудь по-жилого". А когда я, как жельтмен, привез ей пожилого, она начинает ломаться, потому что она -женщина, хоть и ста-рая. Женщина -- это стартер: когда-нибудь да подведет.

-- Ни хрена ты сам не знаешь -- трепешься только.

-- Я? Не знаю?

-- Не знаешь.

-- Я женский вопрос специально изучал, если хочешь знать. Когда в армии возил генерала, я спер у него из библи-отеки книгу: "Мужчина и женщина". И там есть целая глава: "Отношения полов среди отдельных наций". И там написа-но, что даже индусы, например...

Вошла Анисья. Пожаловалась:

-- Ограда вся прохудилась -- свиньи так и прут, так и прут в огород. Наказание Господнее.

Пашка перестал ходить, постоял, подумал, что-то решил.

-- Тетка Анисья...

-- Аиньки, Паша.

-- Выйдем с тобой на пару слов...

-- Хе-хе, -- посмеялась Анисья, -- чудной ты парень, ей-Богу. Ну пойдем, пойдем...

Вышли. Несколько минут их не было. Кондрат сидел не-подвижно за столом, смотрел в одну точку. Вошел Пашка.

-- Дядя Кондрат, мы в полном порядке. Первое: она, ко-нечно, согласная. Хороший, говорит, мужик, сразу видно. Второе: я сейчас поеду, а вы останетесь тут... Потолкуйте. В совхозе я скажу, что ты стал на дороге -подшипники ме-няешь. К вечеру, мол, будет. Вечером ты приедешь. Третье: налей мне семьдесят пять грамм, и я поеду.

-- Ты ничего тут не... это... не придумал? -- спросил Кон-драт.

-- Нет, нет.

-- Что-то мне... страшновато, Павел, -- признался Кон-драт. -- Войдет, а чего я ей скажу?

-- Она сама чего-нибудь скажет. Наливай ноль семьдесят пять килограмма...

-- Пить хватит -- поедешь.

Пашка подумал и согласился.

-- Правильно. Мы лучше в совхозе наверстаем.

-- Боязно мне, Пашка, -- опять сказал Кондрат, -- не по себе как-то.

-- В общем, я поехал. Гудбай! -- Пашка решительно вы-шел.

Через минуту вошла Анисья с тарелкой соленых помидо-ров.

-- Ведро-то какое стоит! Благодать Господня! -- загово-рила она.

-- Да-а, -- согласился Кондрат. -- Погода прямо как на заказ.

На хмелесовхозе, куда приехал Пашка, он сперва потре-пался с бабами, собиравшими хмель... Потом нашел дирек-тора.

-- А где другой? -- спросил тот, заглянув в Пашкину пу-тевку.

-- У него подшипники поплавились -- меняет, -- сказал Пашка.

-- А ты шибко устал?

-- Нет. А что?

-- Надо бы поехать на нефтебазу -- горючее получить. Я свои машины все раскидал, а у нас горючее кончается...

-- Сфотографировано, -- сказал Пашка.

-- Что? -- не понял директор.

-- Будет сделано.

День был тусклый, теплый. Дороги раскисли после дож-дя, колеса то и дело буксовали. Пашка, пока доехал до храни-лища, порядком умаялся.

Бензохранилище -- целый городок, строгий, стройный, однообразный, даже красивый в своем однообразии. На пло-щади гектара в два аккуратными рядами стоят огромные се-ребристо-белые цистерны -- цилиндрические, квадратные.

Пашка подъехал к конторе, поставил машину рядом с другими и пошел оформлять документы.

И тут -- никто потом не мог сказать, как это случилось, почему, -низенькую контору озарил вдруг яркий свет.

В конторе было человек шесть шоферов, две девушки за столами и толстый мужчина в очках (тоже сидел за столом). Он и оформлял бумаги.

Свет вспыхнул сразу. Все на мгновение ошалели. Стало тихо. Потом тишину эту, как бичом, хлестнул чей-то вскрик на улице:

-- Пожар!

Шарахнули из конторы...

Горели бочки на одной из машин. Горели как-то злове-ще, бесшумно, ярко.

Люди бежали от машин.

Пашка тоже побежал вместе со всеми. Только один толс-тый человек (тот, который оформлял бумаги), отбежав не-много, остановился.

-- Давайте брезент! Э-э!.. -- заорал он. -- Куда вы?! Успе-ем же!.. Э-э!

-- Бежи -- сейчас рванет! Бежи, дура толстая! -- крикнул кто-то из шоферов.

Несколько человек остановились. Остановился и Пашка.

-- Сча-ас... Ох и будет! -- послышался сзади чей-то голос.

-- Добра пропадет сколько! -- ответил другой.

Кто-то заматерился. Все ждали.

-- Давайте брезент! -- непонятно кому кричал толстый мужчина, но сам не двигался с места.

-- Уходи! -- опять крикнули ему. -- Вот ишак. Что тут брезентом сделаешь? "Брезент"...

Пашку точно кто толкнул сзади. Он побежал к горящей машине. Ни о чем не думал. Видел, как впереди, над маши-ной, огромным винтом свивается белое пламя.

Не помнил Пашка, как добежал он до машины, как включил зажигание, даванул стартер, "воткнул" скорость -- человеческий механизм сработал точно. Машина рванулась и, набирая скорость, понеслась прочь от цистерн и от других машин с горючим.

...Река была в полукилометре от хранилища! Пашка пра-вил туда, к реке.

Машина летела по дороге, ревела... Горящие бочки гро-хотали в кузове, Пашка закусил до крови губу, почти лег на штурвал...

В палате, куда попал Пашка, лежало еще человек семь. Большинство лежало, задрав кверху загипсованные ноги.

Пашка тоже лежал, задрав кверху левую ногу.

Около него сидел тот самый человек с нефтебазы, кото-рый предлагал брезентом погасить пламя.

-- Сколько лежать-то придется? -- спросил толстый.

-- Не знаю. С месяц, наверно, -- ответил Пашка.

-- Перелом бедренной кости? -- спросил один белобры-сый паренек (он лежал, задрав сразу обе ноги. Лежал, видно, долго, озверел и был каждой бочке затычка). -- А сто суток не хочешь? Быстрые все какие...

-- Ну, привет тебе от наших ребят, -- продолжал толс-тый. -- Хотели прийти сюда -- не пускают. Меня как проф-орга и то еле пропустили. Журналов вот тебе прислали... -- Мужчина достал из-за пазухи пачку журналов. -- Из газеты приходили, расспрашивали про тебя... А мы и знать не знаем, кто ты такой. Сказали, что придут сюда.

-- Это ничего, -- сказал Пашка самодовольно. -- Я им тут речь скажу.

-- "Речь"? Хэх!.. Ну, ладно, поправляйся. Будем заходить к тебе в приемные дни -- я специально людей буду выделять. Я бы посидел еще, но на собрание тороплюсь. Тоже речь надо говорить. Не унывай.

-- Ничего.

Профорг пожал Пашке руку, сказал всем "до свидания" и ушел.

-- Ты что, герой, что ли? -- спросил Пашку один "ходя-чий", когда за профоргом закрылась дверь.

Пашка некоторое время молчал.

-- А вы разве ничего не слышали? -- спросил он серьез-но. -- Должны же были по радио передавать.

-- У нас наушники не работают. -- Белобрысый щелкнул толстым пальцем по наушникам, висевшим у его изголовья.

Пашка еще немного помолчал. И ляпнул:

-- Меня же на Луну запускали.

У всех вытянулись лица, белобрысый даже рот приот-крыл.

-- Нет, серьезно?

-- Конечно. Кха! -- Пашка смотрел в потолок с таким видом, как будто он на спор на виду у всех проглотил топор и ждал, когда он переварится, -- как будто он нисколько не сомневался в этом.

-- Врешь ведь? -- негромко сказал белобрысый.

-- Не веришь -- не верь, -- сказал Пашка. -- Какой мне смысл врать?

-- Ну и как же ты?

-- Долетел до половины, и горючего не хватило. Я прыг-нул. И ногу вот сломал -- неточно приземлился.

Первым очнулся человек с "самолетом".

-- Вот это загнул! У меня ажник дыхание остановилось.

-- Трепло, -- сказал белобрысый разочарованно. -- Я ду-мал -- правда.

-- А как это ты на парашюте летел, если там воздуха нету? -- спросил "ходячий".

-- Затяжным.

-- А кто это к тебе приходил сейчас? -- спросил человек с "самолетом". -- По-моему, я его где-то...

Тут в палату вошли старичок доктор с сестрами и с ними молодая изящная женщина в брюках, маленькая, в громад-ном свитере -- "странная и прекрасная".

Доктор подвел девушку к Пашке.

-- Вот ваш герой. Прошу любить.

-- Вы будете товарищ Колокольников?

-- Я, -- ответил Пашка и попытался привстать.

-- Лежите, лежите, что вы! -- воскликнула девушка, под-ходя к Пашкиной койке. -- Я вот здесь присяду немножко. Можно?

-- Боже мой! -- сказал Пашка и опять попытался сдви-нуться на койке.

Девушка села на краешек белой плоской койки.

-- Я из городской молодежной газеты. Хочу поговорить с вами.

Белобрысый перестал хохотать, смотря то на Пашку, то на девушку.

-- Это можно, -- сказал Пашка и мельком глянул на бе-лобрысого.

Тот начал теперь икать.

-- Как вы себя чувствуете? -- спросила девушка, раскла-дывая на коленях большой блокнот.

-- Железно, -- сказал Пашка.

Девушка улыбнулась, внимательно посмотрела на него. Пашка тоже улыбнулся и подмигнул ей. Девушка опустила глаза к блокноту.