Перстень Харома - Саша Суздаль

Насколько Байли знала, репликатор – это черное цилиндрическое здание, внутри которого находиться кольцо репликатора, а как железка может летать, она представить не могла. Рассуждая об этом, она задремала, но была разбужена толчком в бок. «Не будь, как вяленая тюлька, улыбайся», — буркнула на неё Маргина. «Да они же не поймут, улыбаюсь я или плачут!» — возмутилась Байли, а в ответ услышала: «Не нужно портить мне праздник».

Байли вздохнула и стала думать о дочери, Марэлай, пытаясь понять, куда её занесло. «А вдруг она оказалась на такой же планете, как я?» — ужаснулась она, представив, как Марэлай летит вниз, а помочь — некому. «Успокойся, — услышала она голос Маргины, — она жива и здорова».

— Ты знаешь и молчишь? — возмущённо запищала Байли, так что шар Маргины задрожал: — Что же ты раньше мне не сказала?

«Тише ты! — и себе возмутилась Маргина, — ты своим голосом всех моих кавалеров распугаешь».

«Интересно, а где Мо?» — подумала Байли.

«Мо работает», — ответила Маргина, вибрируя.

«Теперь понятно, — хмыкнула Байли, — Мо работает, а ты кавалеров у чужих дам тыришь».

Видимо, Байли попала в точку, так как Маргина замолчала и на инсинуации ничего не ответила, но вибрировать не перестала.

— Ты очень изменилась, мама, — прошептала она.

«Конечно, — прошептала в ответ Маргина, — я стала свободной».

Она, неожиданно для Байли, устремилась ввысь, разом оставив своих кавалеров и Байли, бросив взгляд вверх, увидела огромный шар, на конце которого болтался цилиндр станции репликации.

— А как же кавалеры? — усмехнулась Байли. Маргина втянула отросток в шар и Байли оказалась внутри.

— А, ну их! — выдало лицо Маргины на стенке шара. — Так много обещают, что, даже, тошно!

Шар быстро понёсся к станции репликации, а справа туда же летел раскалённый метеор. «Мо!» — подумала Байли и была права. Они подлетели к станции репликации и стенки её опали, обнажая кольцо репликации. Мо и Байли в шаре оказались под ним, и кольцо покрылось голубыми змейками, всасывая и Мо, и Маргину с Байли.

А расстроенные кавалеры-окоритяне вибрировали между собой, никак не понимая причины исчезновения прекрасной окоритянки, раздразнившей их сексуальные отростки.

Перед собой он видел огромную поляну, вытоптанную в некоторых местах до земли, в особенности возле почерневшего обгорелого столба, торчащего посредине, и по краю поляны, заросшему кустарником, переходящим в густой низкорослый лес, идущий каскадом до самого берега залива, виднеющегося вдали. Дальше, сколько мог видеть глаз, катились волны, а тёмная синева на горизонте говорила о том, что вода простирается далеко-далеко.

Столько воды в одном месте Хенк не видел никогда, и это обстоятельство заставило его подумать о том, куда же он попал. Он хотел скосить взгляд, но у него не получилось – его взору была доступна только поляна и вид на залив, с бегущими из-за горизонта волнами.

«Что со мной?» — подумал он, но ответа на вопрос не находил, так как совсем не мог двигаться, а только созерцал то, что лежит перед ним.

Успокоившись, он решил, что всё каким-нибудь образом решиться. Вспомнив произошедшее в пещере, он содрогнулся, вспоминая Харома и его неожиданную ярость. Харом говорил о какой-то Фатенот, которую Хенк не знал и даже не предполагал, кто она есть. Из-за этой пресловутой Фатенот Харом ополчился него, Хенка, и забросил сюда, на поляну, с неизвестной целью. Не чувствуя за собой никакой вины, Хенк подумал, что Харом ошибся, но, зная могущество Харома, у Хенка сложилось мнение, что дело не в нём, а самом Хароме.

«Может он сошёл с ума?» — предположил Хенк, понимая, что такое открытие ему не поможет. К тому же, сообразив, что Харом может его услышать, Хенк спрятал своё предположения в дальний уголок памяти.

Вдруг до слуха Хенка донёсся шум, в котором он сразу различил удары барабана и подвывания какого-то духового инструмента. Шум состоял из голосов людей, выкрикивающих какие-то слова, смысл которых Хенк не улавливал.

Через некоторое время, когда шум приблизился, он увидел, как на поляну выходит странная процессия: впереди шагал человек с синими полосами на лице, голый, с завязанными руками и двумя палками возле головы, за которые его вели два голых человека, украшенные, как и остальные участники процессии, оранжевыми полосами на лице. На поясе у всех висели повязки из листьев, нанизанных на гибкий прут, кольцом висящий на бёдрах. По строению тела Хенк определил, что все, находящиеся на поляне — мужчины.

Идущего впереди несчастного подвели к обожжённому столбу и привязали, освободив шею от пик, которыми его толкали вперёд. Образовав вокруг столба круг, дикари, а иначе Хенк не мог их назвать, принялись танцевать, высоко подпрыгивая и тыкая в сторону пленника копьями, такими же, на которых его вели, с оранжевым спиральным орнаментом по всей длине.

Когда они порядком притомились, то собрались у дальней стороны поляны, а вперёд, к Хенку, вышел высокий белобрысый дикарь, весь в оранжевых полосах. Присмотревшись внимательно, Хенк с удивлением распознал в дикаре женщину, которая начала что-то говорить, экспрессивно жестикулируя и возбуждая криками толпу, отвечающую ей воплями.

Из того, что она говорила ему в лицо, Хенк понял, что она благодарит его за победу и просит принять её дар. С этими словами она вытащила из-за кожаного пояса нож и, подойдя к пленному, полоснула его по горлу. Подставив под хлынувшую струю крови ладони, женщина набрала полные пригоршни и, взобравшись по глыбам, как по ступенькам, плеснула кровь Хенку в лицо. Хенк хотел отпрянуть, забывая, что обездвижен, и как будто почувствовал струйки крови, стекающие с его лица. Дикари внизу приветствовали своего лидера криками и снова, растянувшись в круг, принялись танцевать вокруг своей жертвы, которая поникла головой и неестественно повисла на столбе.

Не пришедший в себя Хенк увидел, как у ног жертвы вспыхнул огонь, и дикари, вытаскивая заткнутые за пояс пучки сухой травы, бросали их в костер. Пламя поднялось до пояса и человек у столба, очнувшись на мгновение, принялся извиваться и кричать, но его перерезанное горло издавало только хрип.

Хенк хотел отвернуться, но не мог и должен был смотреть всё до конца. Обгоревший труп сняли со столба и принялись его кромсать, тут же пожирая куски. Вскоре от бедного пленника остались только кости, сиротливо валяющиеся у подножия столба. Довольные оранжевые дикари, вопя во всю глотку какую-то ритмичную песню, змейкой уползли в кустарник и постепенно их крики затихли вдали.

Хенк попытался вздохнуть, но и это ему не было дано. Хенк понял, что в таком состоянии он может только смотреть. А ещё понял, что он является каким-то богом. Страшным богом.

Пожелав очутиться в океане, Марэлай тут же оказалась в воде и, испугавшись, хотела закричать, но сообразила, что сейчас же захлебнётся, и решительно, что для девочки её возраста явление исключительное, открыла глаза, чтобы сориентироваться.

Она увидела перед собой размытые очертания какого-то купола, уходящего вверх, за стенкой которого находился какой-то маленький большеголовый человечек. Сзади раздался всплеск и, обернувшись, Марэлай разглядела пускающего пузыри Дуклэона, который беспорядочно взбивал воду руками и ногами.

«Да он же не умеет плавать!» — вспомнила Марэлай, ужаснувшись. Она нырнула к нему, пытаясь схватить его за руку, но получила удар в бок ногой. «Вот паразит!» — разозлилась Марэлай и, схватив его за шиворот, попыталась тянуть брыкающегося спутника к куполу.

Чувствуя, что силы её покидают, а воздуха в груди уже не осталось, она, что есть силы, ущипнула Дуклэона за плечо и, пока он за него схватился, дотянула до купола и нырнула в него головой. Упругая стенка не поддалась и растерянная Марэлай широко раскрытыми глазами увидела за прозрачной стенкой купола знакомого странного большеголового человечка, который на неё удивлённо таращился.

Марэлай снова рванулась вперёд и со всего размаха ткнулась в прозрачную стенку, которая снова не поддалась. Теряя создание, она краешком глаза увидела, как человечек протянул руки, что-то сделал, и с потоком воды Марэлай обрушилась на него, сбивая с ног, а на неё, как тряпка, свалился Дуклэон, который не подавал признаков жизни. В дыру хлестала вода, заполняя купол, но Марэлай этого уже не видела — она шмякнулась в обморок.

Очнувшись, Марэлай увидела над собой страшную рожу и закричала.

— Чего орёшь, недозрелая! — выпучила рожа глаза, и Марэлай замолчала, полагая, что с говорящей рожей можно договориться.

— Ты кто такой? — вежливо спросила она, рассматривая незнакомое голубое создание. То, что «оно» было не человечек, Марэлай поняла с первого взгляда.

— Я решка[11], зовут Тот, — сообщило существо, и Марэлай назвала себя: