Просто насыпано - Юлий Буркин

Меня била дрожь.

Но ничего не произошло. Так и не добравшись до нас, звук поезда стал удаляться. Мы поняли, что состав прошел по какому-то параллельному пути.

– Пронесло, – облегченно выдохнул Коля. – Пойдем, посмотрим, что можно сделать.

Мы вернулись на насыпь. Я достал из бардачка фонарик, чтобы тщательнее исследовать ситуацию. Первое, что я обнаружил, это, что рельсы ржавые, все в коричневых наростах. А значит, поезда по ним уже давно не ходят.

– А машине все-таки пиздец, – сказал Коля упрямо. Я видел, что ему почему-то очень нужно, чтобы хоть чему-то пришел пиздец. Настроился, что ли.

… Посовещавшись, мы решили, что Коле нужно остаться сторожить автомобиль, а мне – отправиться за буксиром в город. Где-то час я шел по лесу. Вышел из него и побрел по городу. Еще через час наткнулся на трактор-уборщик с вращающейся щеткой. Уговорил тракториста помочь. Дал денег. Поехали в лес.

Когда мы подъезжали к нужному месту, тракторист все не верил, что свернуть направо нужно именно тут… Наконец мы добрались. Тракторист посмотрел на машину, на прыгающего вокруг нее счастливого Колю и спросил:

– Вас что, что с вертолета сюда скинули?

… Последующие три месяца я спокойно учился на курсах вождения в ДОСААФ, а танькин отец восстанавливал мой «Форд» из мертвых.

«Беляев» 

Я приехал в Одессу. Впервые после Эльки. на «Фанкон»[6]. Встретил меня на машине Лева Вершинин. Только я сел в автомобиль, Лева заявил:

– Учти: ты – Беляев.

– Почему? – вытаращил я глаза.

– Когда я искал на фестиваль спонсоров, мне директор одного казино сказал: «Деньги на фестиваль фантастики?.. Ну-у, не знаю… Я Беляева когда-то читал, мне понравилось. Беляев будет?» Что я мог сделать? Сказал: «Конечно, будет!» И он дал мне денег. Потом я в список наугад ткнул, в район буквы «б»; выпало, если этот мужик из казино на фестивале появится, Беляевым быть тебе.

– Ладно, – согласился я, – Беляев – хороший писатель.

Однако, Бог миловал, спонсор из казино так и не приехал. 

Люди и пчёлы

Я заметил, что пчелаПиздить сахар начала.Сахар нужен ей на мёд,Но меня это ебёт?

Моё

Между мной и пчелами имеется некая темная, глухая связь.

На новосибирский фестиваль «Белое пятно» я взял Таньку. И сильно там напился. Очень сильно. И на меня напал какой-то пьяный кураж. Какое-то шальное вдохновение. Я вдруг стал рассказывать ей, что я, оказывается, и не человек вовсе, а пчела.

– Да-да, – говорил я заговорщицким шепотом, – никакой я не человек. Это я только с виду человек, а по составу хромосом я – пчела чистой воды. По ночам мы со старшим братом воруем на стройке известь и строим в подвале соты… (Почему известь?! Соты ведь делаются из воска! Но врал я складно.)

Не помню, что я еще говорил, но развивал я эту тему не меньше часа, и, в конце концов, просто отключился. Когда проснулся, я впервые в жизни не мог вспомнить, кто я. Тяжело оглядываясь вокруг, производил пополнение знаний о мире, в котором я словно бы только что родился.

Я увидел телевизор и вспомнил что это такое. «Ага, – сказал я себе, – на свете бывают телевизоры…» Увидел зеркало. «Еще бывают зеркала». Увидел сидящих за столом людей. «Еще бывают люди». Люди пили пиво. Значит, есть на свете пиво. И я очень его хочу!

– Люди, – попросил я, – дайте пива.

Люди обернулись и посмотрели на меня. Байкалов, Синицын, Лукьяненко, Кумок…

– Пчелы пива не пьют, – сказал кто-то, и они вновь потеряли ко мне всякий интерес.

Понемногу я уже начал приходить в себя.

– Какая же я пчела? – стал я их убеждать. – Вот мои ручки, вот ножки, а крыльев-то нету…

– Не надо, – сказала Танька. – Это ты только с виду человек, а на самом деле ты – пчела, я это точно знаю. Сам признался!

Я поднялся и пошел в туалет. Постоял там возле унитаза, вернулся и заявил:

– В вашем сортире для пчел ничего не приспособлено…

Люди заржали, сжалились и дали мне пива.

Попив, я окончательно оклемался и даже развеселился. Включился в беседу, хохотал вместе со всеми… Нечаянно посмотрел на себя в зеркало и обомлел. Пока я спал, эти сволочи разрисовали меня: мои лицо и шея были покрыты аккуратными черными и желтыми полосками.

Сперва я обиделся, хотел идти мыться, но потом подумал, что это даже весело. В конце концов, пчела я или нет?

Потом мы стали пугать иностранцев. Я шел по коридору босиком, в руках нес блюдечко с сахаром («Ни меда, ни нектара нет, ты уж извини», – сказали мне, всучив его). За мной двигалась процессия человек в десять. Кто-то на английском объяснял иностранцем, что в каждом уважающем себя российском отеле есть свой сумасшедший, и вот перед вами местный отельный сумасшедший, который считает себя пчелой… Иностранцы или тупо смотрели на нас, или вежливо улыбались, но чаще испуганно шарахались.

Особенно интересно было стоять перед дверьми лифта. Они открывались, находящиеся там французы или англичане визжали и, вместо того, чтобы выйти, поспешно уезжали на другой этаж.

Потом мы зачем-то спустились в фойе. Там стояли два милиционера – пожилой и молодой. Пожилой, увидев нашу дурную процессию, отвернулся и сделал вид, что ничего не заметил. Молодой не выдержал. Он не знал, что можно вменить нам в вину, но непорядок чувствовал. Он долго и внимательно наблюдал за нами, а когда мы, обойдя фойе, возвращались к лифту, остановил меня:

– Молодой человек…

– Да? – обернулся я, уже нажав кнопку вызова.

– Что у вас… с лицом?

– Болезнь такая, – ответил я и вошел в прибывшую кабинку. Моя свита последовала за мной. Последняя – Танька – высунула голову из лифта в фойе и пояснила:

– Шизофрения называется.

И мы уехали.

Стихотворение про пчелу, вынесенное мною в эпиграф этого скорбного повествования очень понравилось писателю Л. Как-то, будучи у него в гостях, я проснулся среди ночи от собственного смеха. Тут же вспомнил, что мне приснилось и записал, чтобы не забыть. А приснилось мне следующее. Как будто бы Л. говорит мне:

– А мы в последнее время с Катькой (это его девушка) ебемся всегда в восемь вечера.

– Это почему? – спрашиваю я

– Потому что в это время у нас за окном устраивают фейерверки. А это очень клево– вокруг фейерверки, а мы ебемся.

– А если фейерверка нет? – спрашиваю я.

– Ну, тогда так ебемся, – помедлив, пожимает плечами Л. – Без фейерверков…

… Когда Л. уехал в одну далекую страну, я жил у него. Л. выложил в интернет свою фотографию, на которой он обнимал местную черную свинью. Мама Л., увидев эту фотографию, серьезно сказала: