Год первый - Робертс Нора

– Мне нужно увидеть маму. Пустите меня к ней. – Сочувствие в глазах дежурной медсестры заставило сердце Кэти сжаться от ужаса. – Я должна поговорить с доктором Хопман. Она сказала… – Повторить кошмарные слова уже не получилось.

– Вашу мать лечит доктор Герсон…

– Я не хочу никакого доктора Герсона! Дайте мне увидеться с матерью. Или поговорить с доктором Хопман.

– Ну же, Кэти, попробуй успокоиться. Тебе нельзя нервничать. Подумай о детях.

– Я попробую связаться с доктором Хопман, – заверила медсестра и направилась к стойке регистрации. – Вам лучше присесть, пока ждете. Какой срок беременности?

– Двадцать девять недель и четыре дня, – ответил вместо жены Тони.

– Ты тоже считал дни? – выдавила Кэти, которая уже начала всхлипывать.

– Конечно же я считал, любимая. Конечно же. Мы ждем близнецов. – Последняя фраза предназначалась медсестре.

– Вас ждет настоящее веселье, – улыбнулась та, но тут же посерьезнела и повернулась к телефону.

Рейчел ответила на вызов, как только смогла, и быстро оценила ситуацию, увидев родственников четы Маклеод. Скоро придется успокаивать беременную женщину. И все же она порадовалась, что успела раньше доктора Герсона. Он был замечательным терапевтом, но иногда проявлял резкость, граничащую с грубостью.

Медсестра за стойкой регистрации кивнула Рейчел. Она внутренне собралась и решительно подошла к паре.

– Я доктор Хопман. Сочувствую насчет вашего отца.

– Это какая-то ошибка.

– Вы Кэти?

– Да. Кэти Маклеод Парсони.

– Кэти, – произнесла Рейчел, усаживаясь рядом. – Мы сделали все возможное. Как и ваша мать. Она вызвала «Скорую помощь», и вашего отца доставили к нам. Но он был слишком болен.

– Он всего лишь простудился. – Глаза Кэти, такого же темно-зеленого оттенка, как у матери, умоляюще смотрели на Рейчел. – Или подхватил пищевое отравление. Мама готовила ему куриный бульон.

– Миссис Маклеод сумела предоставить нам некоторую информацию. Ваши родители отдыхали в Шотландии? Вы ездили с ними?

– Мне был предписан постельный режим.

– Из-за близнецов, – пояснил Тони. – Срок двадцать девять недель и четыре дня.

– Вы можете рассказать подробнее, в каком именно городе они отдыхали?

– В Дамфрисе. А какое это имеет значение? Почему вы не позволяете мне увидеться с матерью? Где она?

– Ее изолировали.

– Почему?

– Просто мера предосторожности. – Рейчел нервно заерзала, но постаралась, чтобы взгляд казался таким же спокойным, как и голос. – Если ваши родители контактировали с инфицированным или заразились друг от друга, мы обязаны сдержать дальнейшее распространение. Вы можете пройти к матери, но будьте готовы: она очень больна. Потребуется надеть защитный костюм, перчатки и маску.

– Мне все равно, только позвольте увидеться с мамой.

– К ней нельзя прикасаться, – предупредила Рейчел. – И посещение не дольше чем на пару минут.

– Я пойду с женой.

– Хорошо. Но сначала расскажите все про отдых ваших родных в Шотландии. Миссис Маклеод говорила, что они вернулись сегодня и гостили там почти с самого Рождества. Вы не в курсе, испытывал ли ваш отец недомогание до отъезда туда?

– Нет, он был совершенно здоров. Мы вместе праздновали Рождество. Мы каждый год проводим каникулы на ферме. Обычно мы путешествуем всей семьей, но на этот раз я не смогла поехать из-за беременности.

– Вы разговаривали с отцом, пока они гостили в Шотландии?

– Конечно. Почти каждый день. Уверяю вас, родители были здоровы. Можете спросить дядю Роба, брата-близнеца отца. Они все отдыхали на ферме и чувствовали себя хорошо. Он подтвердит мои слова. Он сейчас в Лондоне.

– Можете дать его номер телефона?

– Я продиктую и предоставлю всю нужную информацию. – Тони взял жену под руку. – Но разрешите Кэти повидаться с матерью.

После того как родные Маклеодов облачились в защитные костюмы, Рейчел еще раз предупредила:

– Ваша мать сейчас обезвожена и страдает от высокого жара, но мы пытаемся справиться с симптомами. – Она остановилась перед палатой, отгороженной стеклянными панелями, и сочувственно посмотрела на худощавую девушку с каштановыми кудрями, сейчас убранными под пластиковую шапочку, и заплаканными зелеными глазами, однако постаралась говорить деловым тоном: – Она находится в изоляции, чтобы предотвратить распространение инфекции.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Через стекло и занавеску Кэти видела узкую больничную койку, а на ней – женщину, которая казалась лишь тенью матери.

– Я же совсем недавно с ней разговаривала, – прошептала девушка, сжала руку Тони и вошла в палату.

Мониторы жужжали. По экрану бежала зеленая линия, то взмывая вверх, то опускаясь. Вентилятор гудел, как рой ос. И за всем этим шумом с трудом удавалось различить прерывистое дыхание матери.

– Мама, – прошептала Кэти, но Энджи даже не пошевелилась. – Ей вкололи снотворное?

– Нет.

– Мама, это я, Кэти, – девушка снова попыталась привлечь внимание больной.

В этот раз та заворочалась и слабо простонала:

– Так устала, так устала. Сделай суп. А еще позвони и скажи, что я заболела. Мамуля, достань мое любимое одеялко. И можно не ходить сегодня в школу?

– Это я, Кэти.

– Кэти, Кэти. – Энджи заметалась на кровати, дергая головой влево-вправо. – Мама велит тебе запереть дверь. Да как следует, на засов! – Женщина широко распахнула лихорадочно блестящие глаза и заскользила взглядом по помещению. – Не впускай их. Ты слышишь, как они шуршат в кустах? Кэти, закрой дверь!

– Не волнуйся, мамочка, только не волнуйся!

– Ты видишь ворон? Целая стая кружит над нами. – Горячечный взгляд наткнулся на Кэти, и в нем отразилось узнавание.

– Доченька моя.

– Я здесь, мама, я здесь, с тобой.

– Мы с твоим отцом плохо себя чувствуем. Но ничего, останемся в постелях и будем смотреть телевизор и есть куриный бульон.

– Отличный план. – От подступающих слез Кэти едва могла говорить, но протолкнула слова сквозь ком в горле: – Вы скоро поправитесь. Я вас очень люблю.

– Когда будем переходить улицу, держи меня за руку. И очень важно посмотреть и направо, и налево.

– Я знаю.

– Ты это слышала? – Тяжело дыша, Энджи понизила голос: – Кто-то шевелится в кустах. Кто-то наблюдает за нами.

– Там ничего нет, мам.

– Нет есть! Я люблю тебя, Кэти. И тебя, Иен. Мои малыши.

– Я тоже тебя люблю, мама, – пробормотал Тони, понимая, что теща приняла его за сына. А потом повторил уже от себя: – Я очень тебя люблю.

– Устроим пикник в парке? Но нет… Надвигается гроза. И они явятся вместе с ней. Красные молнии, ожоги и кровь. Спасайтесь! – Энджи приподнялась на локтях. – Бегите!

Затем она разразилась отчаянным кашлем, разбрызгивая слюну и комки слизи по занавеске.

– Срочно в реанимацию! – приказала Рейчел, нажимая на кнопку вызова медсестры.

– Нет! Мама!

Невзирая на протесты, Тони вывел жену из палаты.

– Мне очень жаль, но ты должна позволить врачам помочь Энджи. Идем. – Трясущимися руками он снял с Кэти защитный халат. – Нужно оставить все это здесь, помнишь?

Затем стянул собственный и выбросил в специальный контейнер вместе с перчатками. В это время в палату ворвалась медсестра и принялась суетиться вокруг больной.

– Пожалуйста, присядь, Кэти.

– Что с мамой такое? Она разговаривала как сумасшедшая.

– Должно быть, бредила из-за высокой температуры. – Тони мягко направил жену к креслам, ощутив, как она дрожит. – Врачи обязательно собьют жар.

– Отец умер. Но я не могу об этом думать. Нужно сосредоточиться на выздоровлении мамы, но…

– Все правильно. – Он обнял Кэти одной рукой, а другой прижал ее голову к своему плечу и принялся поглаживать по кудрям. – Нужно думать об Энджи. Иен приедет в больницу, как только сможет. Наверное, он уже на пути сюда. И мы должны будем поддержать его, особенно если Эбби с детьми не смогут прилететь с ним. Не факт, что в самолете найдется достаточно мест во время праздников.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})