Рядом с Жюлем Верном - Евгений Брандис

Самые большие сомнения у авторитетных исследователей вызывала подлинность трех романов: «Агентство Томпсон и К0», «Кораблекрушение «Джонатана» и «Удивительные приключения экспедиции Барсака».

Еще в середине 30-х годов итальянский исследователь Эдмондо Маркуччи обратился с запросом к внуку писателя Жану Жюль-Верну и получил ответ:

«Использование рукописей, чтение которых приводило к затруднениям или которые не были закончены, могло потребовать со стороны моего отца самостоятельной оригинальной работы. Если предположить, что соавторство – прямое или косвенное – имело место, то речь может идти только о моем отце. Что же касается «Экспедиции Барсака», то эта книга, опубликованная в последнюю очередь, должна была, действительно, потребовать более радикальной переделки. Дата ее опубликования показывает, что мой отец колебался, учитывая, какой работы это потребует. Отсюда можно заключить, что его доля участия в пересмотре этой рукописи была более значительной, чем в отношении предыдущих томов».[65]

В изданной много лет спустя монографии Жан Жюль-Верн вообще обходит вопрос о пределах вмешательства в рукописи посмертных романов и даже доказывает, что его отец был всего лишь редактором. Вот что, к примеру, сказано о подготовке к печати «Удивительных приключений экспедиции Барсака»: «В черновиках романа Мишель обнаружил заготовки фраз, мысли, которые поверял ему отец, он узнал рассказ, который они столько раз обсуждали. И выяснилось, что поправок было не так уж много, во всяком случае не больше, чем позволял себе иногда делать Этцель. Правда, на этот раз автор не мог их одобрить, но речь и в самом деле шла о ничтожных доделках, допустимых и при иных, менее оправданных обстоятельствах».

Между тем хорошо известно, что свой последний роман Жюль Верн успел лишь начать, а в окончательном виде это – солидный том (в дешевом издании – две книги!). Значит, даже при самом бережном отношении, Мишель не мог ограничиться редактурой. Напротив, по договору с Этцелем-младшим он выговорил себе право распоряжаться отцовскими рукописями – редактировать их, исправлять, вносить изменения, какие он сочтет нужным. Архив Этцеля стал доступен исследователям, и текст договора получил огласку.

Мишель Верн в тридцатилетнем возрасте, в период сближения с отцом.

Вопреки желанию Жана Жюль-Верна, еще одна «семейная тайна», без сомнения, самая волнующая, открылась лишь в последнее время. Жаль, что без его участия!

В феврале 1978 года итальянский журнал «Панорама» опубликовал интервью с молодым правоведом из Турина П. Гондоло делла Рива, который заслужил репутацию крупнейшего знатока жизни и творчества французского романиста и уже не один год является вице-президентом парижского Жюль-верновского общества.

Вот выдержки из этого репортажа:

«Вопрос: Какое же открытие вы сделали?

Ответ: Нашел другого Верна.

Вопрос: То есть?

Ответ: Его сына Мишеля. О нем мало известно, он вел странную жизнь и часто ссорился с отцом, не одобрявшим его беспорядочную жизнь и постоянные требования денег. Когда отец умер, Мишель пытался коммерчески использовать его имя и славу, публикуя якобы неизданные произведения Жюля Верна, написанные в большинстве им самим, Мишелем.

Вопрос: Но ведь было известно, что Мишель закончил роман «Удивительные приключения экспедиции Барсака», прерванный на пятидесятой странице…

Ответ: Да, но это единственный случай «совместной» работы, который им признан. На самом же деле все посмертно изданные произведения почти полностью принадлежат перу сына. Например, в «Агентстве Томпсон и К0» ни одна строка, по-моему, не написана самим Жюлем Верном.

Вопрос: Как вы это обнаружили?

Ответ: Это единственный роман, от которого осталась только рукопись, написанная рукой Мишеля. У всех остальных посмертных произведений существует машинописная копия с указанием «оригинальный текст». Мне удалось получить эти документы от наследников издателя Этцеля. Сравнивая их с рукописями Жюля Верна, хранящимися в его семье, я увидел, что они полностью совпадают. Отсюда их подлинность. Но для меня они оказались совершенно новыми романами, отличными от тех, которые были опубликованы…Например, повесть «Вечный Адам» целиком принадлежит Мишелю. Или «Кораблекрушение «Джонатана», роман, который до сих пор считали политическим завещанием Жюля Верна, тоже, очевидно, принадлежит сыну: Жюль его написал и закончил в шестнадцати главах, Мишель же довел до тридцать одной главы и переделал остальные…В общем благодаря вмешательству Мишеля изменился дух романов, переплетение событий и даже сами действующие лица.

Вопрос: А эти посмертные фальшивки имели успех?

Ответ: Мишель, несомненно, был лучшим писателем, чем поздний Жюль Верн, у которого сюжет развивался медленно, натянуто, запутанно. Если не касаться идеологии, то все, сочиненное Мишелем, представляет, безусловно, положительное явление с точки зрения литературной.

Вопрос: Почему же он так мало написал?

Ответ: Сразу после смерти Жюля Мишель опубликовал в «Фигаро» статью, в которой дал перечень всех неизданных романов, оставшихся после отца. Потом он уже, естественно, был вынужден придерживаться этого списка. Когда книги были опубликованы, он уже больше не мог «открыть» другие»…

Вполне возможно, что Гондоло делла Рива или тот, кто его интервьюировал, допустил некоторые преувеличения. Но факт остается фактом: писатель-невидимка Мишель Верн, выступавший от имени отца, во многом подменил его собственным творчеством. И все-таки явные «фальшивки» («Агентство Томпсон и К0», «Вечный Адам») следует отделять от романов, с большими или меньшими отклонениями, воссозданных по текстам Жюля Верна. Искусно имитируя идейное содержание и художественную манеру его поздних произведений, Мишель еще больше углублял и старался как мог заострить не слабые, а сильные стороны – критический и обличительный пафос «своего Жюля Верна», как это он сделал с «Удивительными приключениями экспедиции Барсака», пользуясь только черновыми набросками.

Новые изыскания Гондоло делла Рива (статьи в журнале «Эроп» и «Бюллетене Жюль-верновского общества») свободны от всякой сенсационности. Сравнительный анализ показал со всей очевидностью, что Мишель Верн меньше всего заботился о близости публикуемых текстов к тем, которые ему завещал отец. То, что попадало в печать в качестве посмертных произведений, представляет собой в лучшем случае вольную обработку оригиналов.