Владыка - Александр Иванович Седых
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Надо оснащать рациями все самолёты, — нервно постукивая пальцами по крышке стола, сделал для себя важную заметку Муссолини. — Ну а, как аборигены противостоят европейцам в стрелковом бою?
— Если не брать в расчёт парагвайских снайперов и отряды диверсантов, то абиссинцы нападают только из засады или отстреливаются из окопов, — пожал плечами маршал. — Но дикари атакуют в основном по ночам, а, к их окопам, нам не дают приближаться каменные доты и пехотные мины. Итальянская оккупационная армия к минной войне на африканском континенте не готовилась: мин нет, сапёров нехватка. Да и с воздушным прикрытием у нас полный провал, никто не ожидал такой ужасающей эффективности от сотни тихоходных автожиров и парочки архаичных дирижаблей.
— Это всё проклятые парагвайские казаки! — вскочил с кресла премьер–министр и заметался по кабинету. — Надо проучить анархистов!
— Италия не сможет вести войну на далёком американском континенте, — тяжело вздохнув, развёл руками трезвомыслящий маршал. — Нам и в Африку–то с трудом удаётся перебрасывать грузы. Италии будет очень трудно вести затяжную затратную войну с противником, у которого всё под рукой. В Абиссинии нам, с имеющимися силами, тоже не пробить линию фронта. И с каждым днём будет всё труднее. Боевой дух в войсках падает.
— Мы можем в Абиссинии сократить плечо доставки, отступив на прежнюю границу, — пришёл к логичному решению проблемы с фронтовой логистикой Муссолини.
— Войска Хайле Селассие будут просачиваться в наши тылы и разорять колонии, — отрицательно покачал головой маршал и досыпал соли на рану: — На днях парагвайцы с дирижабля сбросили на парашютах морские мины в акваторию нескольких портов Эритреи.
— Очевидно, это их старые запасы ещё от русского Черноморского флота, — предположил Муссолини. — Мин не может быть много.
— Для паники в портах хватило и десятка бродячих мин, — скривил рот в горькой усмешке маршал. — Иностранные суда отказываются доставлять грузы в опасные районы, да и наши морячки зароптали после первого же подрыва морского транспорта.
— Италии не нужна такая война, где нет прибыли, — нахмурил брови Бенито Муссолини. — Враги только и ждут, что мы надолго увязнем в Африке и надорвёмся. Нам надо думать о будущей военной компании в Греции. С Абиссинией придётся опять помириться… Вот только дадут ли нам англичане вытянуть застрявший хвост из африканского капкана? Ведь за парагвайскими анархистами видна британская тень.
— Следует умаслить императора Абиссинии, — высказал своё решение проблемы маршал, которому с места были видны важные детали конфликта. — Боевые действия очень усиливают политическую группу паладинов, ориентирующуюся на Парагвай. Хайле Селассие и его феодалы, не без основания, опасаются государственного переворота в стране. Уж слишком дерзко хозяйничают в Абиссинии парагвайские казаки, того и гляди, новую анархию учинят. Народ и православная церковь благоволит паладинам.
— Если религиозные фанатики и анархисты захватят власть, то никаких сил не хватит искоренить эту заразу в дикой Абиссинии, — ужаснулся премьер–министр. — Партизанская война растянется на годы.
— Вот на страхе возможной анархистской революции и надо сыграть с британцами и местной знатью, — подсказал маршал.
— Дорогой Пьетро, вам бы в политику податься, — подойдя ближе, похлопал советчика по плечу довольный его подсказкой Муссолини.
— На моих плечах и маршальские погоны смотрятся хорошо, — встав и вытянувшись по стойке смирно, улыбнулся Бадольо. — И хочется ещё поквитаться с британцами за их козни в Африке.
— Друг, у тебя будет такая возможность, — порывисто обнял товарища по партии Бенито Муссолини. — Настоящая война ещё даже не началась.
Глава 17
Адъютант атамана
Как и предполагали итальянцы, император Абиссинии охотно согласился заключить мир без дополнительных условий. Хайле Селассие уже больше опасался своих паладинов и парагвайских казаков, чем терпящее поражение войско агрессора.
Алексей не стал препятствовать императору, ибо главная задача — отстоять независимость Абиссинии, была выполнена, и ещё парагвайцы успели пустить глубокие корни в африканской земле. Теперь казаки скупали все излишки продовольствия в стране и осуществляли их глубокую переработку: ветряки в бывших укрепрайонах перемалывали зерно в муку, а на многочисленных заводиках варили мясные консервы и закатывали в большие жестяные банки. Путь к морским портам был разблокирован, и припасы загружались на суда, идущие на Дальний Восток. Япония покупала очень охотно оговорённую долю продовольствия, а вот Советский Союз брал только малую часть товара, остальное оседало на обширных парагвайских складах в Приморском крае.
Советская власть не препятствовала накоплению стратегических запасов на подконтрольной территории, ибо парагвайские казаки уже дважды помогали республике бороться с голодом, в начале двадцатых и тридцатых годов. Однако в настоящий момент продовольствия большевики не закупали, а свои излишки спешили продать за рубеж и на вырученные деньги приобрести у буржуев промышленные станки. Парагвайскую технику комиссары приобретали неохотно, только на долю от колымского золота.
А вот в Абиссинию казаки тащили свои пароэлектрические тракторы и машины сколько хотели. Самостоятельно эфиопы не могли эксплуатировать сложную технику, поэтому в стране создавались машинно–тракторные парки, которые предоставляли платные услуги крестьянам. Распахивались новые земли, строилась сеть каналов для орошаемых территорий. Парагвайцы не брезговали большевистским опытом создания коллективных крестьянских хозяйств. Казакам нужна была мощная тыловая база продовольственного обеспечения поближе к театру будущих боевых действий.
Необходимые финансовые средства для накопления товара на складах казаки извлекали из очень выгодной торговли парагвайскими товарами народного потребления, да и золотоносные эфиопские прииски тоже очень тому способствовали.
Уладив все дела в Абиссинии, Алексей наконец–то вернулся в Парагвай. И после бравурных поздравлений в президентском дворце от руководящих товарищей за спасение африканского народа, дома получил бурный нагоняй от покинутой почти, что на год, любимой жены. Увещевания мужа о выполненной им благородной миссии по спасению бедных негров от фашистской химической заразы не возымело сильного действия на домашнюю фурию. Варвара пеняла Алексею за редкие письма с абиссинского фронта, за неоправданный риск личного участия в воздушных боях, за нежелание хотя бы временного возвращения в Асунсьон. Помимо беспокойства за жизнь мужа, в длинной тираде Варвары прозвучала и основная причина недовольства — Матвей совсем распустился без отцовского надзора.
У подростка сейчас переходный возраст, и сладу с сорванцом нет никакого. А учитывая ещё и колдовские способности юного чародея, мать боялась, как бы Матвей не встал на кривую дорожку тёмной силы. Варя уже разок видела, на что способен чародей в ярости, когда, сжигая сотни людей, жарким пламенем пылали портовые кварталы в Макао. Она страшилась превращения Матвея в колдовского монстра, ибо у пацана ещё не имелось железной воли фронтовика Ронина, закалённого в горниле смертельных боёв.
Алексею пришлось весь вечер и половину ночи мириться с женой. С чувством покаявшись в грехах, Алексей клятвенно обещал любимой не исчезать надолго из дома и больше заниматься воспитанием сына. Муж даже осмелился пожурить ненаглядную супругу за то, что она ни разу не пожаловалась ему в письмах. Было очевидно, что Варвара сама понимала важность африканской миссии и не желала отвлекать владыку Парагвая семейными проблемами. Варвара в тайне опасалась, что Алексей может расстроиться и, поспешая домой, начнёт крушить врагов в полную мощь колдовской силы. Она жадно вчитывалась во все публикации в прессе о ходе абиссино–итальянской войны, выискивая малейшие намёки на проявление сверхъестественных сил. Однако репортёры почти всему находили логичное объяснение, и боевые действия казались весьма естественными. Высокий уровень боевой подготовки паладинов и казачьих офицеров всем известен, также как были на слуху и технические возможности секретной техники парагвайских казаков. И хотя никто точно не знал всю суть военных новинок, но результаты применения ночных прицелов и управляемых авиабомб вписывались в представления о суперсовременном оружии.
Когда Матвея отпустили из кадетского корпуса домой на выходной, то Алексей встретил сына суровым взглядом. Обняв высокого юношу за плечи, отец отстранился и, кивнув на стол в прихожей, предложил сесть и поговорить по душам.
— Мама пожаловалась на моё поведение и слабую учёбу? — насупившись, уселся за стол нерадивый ученик.
— Было за что, — мрачно рассматривая не по годам
