Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон - Ирина Фуллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взгляд Ллойда устремился в пространство – он обдумывал то ли ее слова, то ли свой ответ.
– С самой нашей первой встречи я почувствовал некое родство душ. Большинство людей, которых я встречаю, довольно поверхностны. Они вспыхивают и остывают. Их огонь загорается и потухает. Твой же горит уверенным пламенем. Он мог превратиться в едва тлеющие угли, но ты раздула из них пожар, способный поглотить все живое. Я же, как мотылек, полетел на этот обжигающий свет. И, я чувствую, есть опасность сгореть. Я близок к этому. Однако пока держусь, лишь с любопытством летая рядом.
Элейн не знала, что делать с этим признанием; она не была уверена, что поняла все эти многозначительные метафоры. Поэтому, решив не задавать лишних вопросов, просто продолжила пить медовуху из высокой деревянной кружки. У нее было слишком много собственных забот, чтобы вдаваться в глубокий смысл речей Ллойда.
Вскоре она почувствовала усталость. Но Каталина еще не собиралась возвращаться в дом Торэма.
– Иди одна, я приду позже.
– И думать не смейте, – заявил вдруг Ллойд. – Ты не знаешь, что в городе появился душегуб? Вы должны вернуться домой вместе.
Каталина отмахнулась:
– Здесь совсем близко. Вряд ли он поджидает нас под дверью этой Солнцем забытой таверны.
Ллойд шагнул к ней ближе, аккуратно взяв за локоть:
– Никто не знает, где он и что планирует. Думать, что ты в безопасности, – верх безрассудства.
Видимо, что-то во взгляде Ллойда заставило Каталину пересмотреть свои планы. Он проводил их до ворот особняка мормэра и, бросив сухое «до встречи», удалился.
– Знаешь, слишком уж он загадочный, – заметила Каталина, открывая калитку.
Обе успели сделать всего пару шагов, прежде чем заметили движущийся в их сторону факел. В темноте невозможно было разобрать, кто именно его нес.
Наконец свет огня вырвал из темноты лицо.
– Хозяин, – промолвила Каталина.
– Господин Торэм. – Элейн попыталась сделать книксен, старательно изображая послушание и учтивость.
Ковин резко остановился – видимо, в темноте он тоже не сразу заметил девушек. Затем подошел ближе.
Элейн невольно сделала пару шагов назад. Пламя пугало ее. Ковин был достаточно близко, чтобы заметить это.
– Что вы тут делаете в такое время? – резко спросил он, подозрительно оглядывая прачек.
У Каталины от страха, похоже, отнялся язык, поэтому, с опаской косясь на факел, ответила Элейн:
– Мы были в трактире, господин. Отдыхали.
Он приблизился еще, и Элейн не смогла остановить себя от того, чтобы тоже не сделать шаг назад. Ковин с чем-то вроде любопытства склонил голову набок. И приблизился еще.
Элейн поняла: для него это была игра; но она не собиралась никого развлекать.
– Уберите, пожалуйста, факел, господин, огонь слепит после темноты.
– В самом деле? – спросил он и, вытянув руку вперед, провел прямо перед ее лицом.
Дыхание Элейн сбилось, голова закружилась. Ей послышались крики и запах горящей плоти.
– Ты боишься огня, прачка? – спросил он.
Скрывать не было больше смысла, он видел ее реакцию. И, она была уверена, знал, как выглядит страх.
– Когда я была ребенком, в деревне случился пожар, – призналась Элейн. – Мой друг сгорел в собственном доме.
Знать о том, что тот дом подожгли по его приказу, карнаби было ни к чему.
Ковин чуть ухмыльнулся, продолжая держать факел у ее лица. Огонь плясал перед глазами, заставляя сердце бешено стучать. Элейн не выдержала и все-таки сделала шаг назад, но ее мучитель, кажется, ожидал этого – он тут же шагнул следом, едва не опаляя ее волосы. Было тихо, слышался только шорох гравия под ногами, дыхание трех человек и шепот пламени. Дыхание Элейн было самым шумным, она силилась унять волнение, но никак не могла совладать с собой. Ковин расплылся в улыбке, происходящее доставляло ему удовольствие.
– Мой господин… – произнесла Элейн жалобно, отходя назад, в темноту.
Но Ковин последовал за ней с еще большим азартом, выглядящим безумно в глазах, отражающих пламя. Он снова поводил факелом перед ее лицом, даже не скрывая собственного веселья.
Элейн отвернулась, закрыла лицо руками, но он не уходил, продолжая дразнить, не давая возможности уйти прочь. Она готова была выхватить факел и запихать Ковину в глотку, когда он наконец остановился.
– Жаль, что я спешу. Продолжим в другой раз, прачка.
Он раздраженно махнул, чтобы они убирались с глаз. Дважды уговаривать не пришлось: уже через минуту Элейн и Каталина были в своей комнате.
Сон в ту ночь вышел особенно беспокойным.
На следующий день в доме начался переполох. Едва войдя в кухню, Элейн поняла: что-то случилось.
– Ждем важного гостя, – шепнула Каталина, доедая кашу.
Элейн тоже взялась за завтрак, прислушиваясь к разговорам прочих слуг.
«Наместник» прозвучало как минимум трижды.
– Что за наместник? – спросила она у Каталины.
– Наместник Мидленда. Господин Донун.
Сердце пропустило пару ударов. Имя всколыхнуло воспоминания, хотя Элейн не сразу сумела сообразить, откуда именно его знала.
Она слышала его в тот вечер, когда убили ее семью. Тогда целый полк карнаби остановился в их деревне, в Думне.
Кападонцы и карнаби были злейшими врагами, но война закончилась. Болтайн Зарати, предводитель «синих», объединил Кападонию и Мидленд в одно королевство Англорум и стал единоличным правителем. Главы большинства кападонских кланов согласились присягнуть Болтайну, хотя многие делали это скорее от безысходности. Ненависть никуда не делась, но кланы Кападонии не сумели объединить усилия в борьбе против карнаби, и тогда было решено положить конец затянувшейся кровопролитной войне. Каждый глава должен был подписать документ, подтверждающий преданность новому королю. Сделал это и отец Элейн. Он отправил письмо тогдашнему мормэру Лимеса.
Все это он рассказывал братьям Элейн за несколько минут до того, как карнаби, которых гостеприимно разместили в Думне, устроили резню и убили всех. Как сказал Ковин Торэм в тот день, мормэр не получал письмо. И отряд пришел, чтобы покарать непослушный клан Мун. Ковин видел, что никакого восстания, которое они якобы явились подавить, не было, и все равно безжалостно убивал жителей деревни.
Выжить удалось только Элейн.
Мормэра, которому Драммонд Мун, ее отец, отправил подписанную присягу, звали Донун.
Наместник Мидленда – очень высокая должность. Неудивительно, что все в доме Ковина так переполошились. Элейн же думала только о том, как ей выяснить, тот ли это Донун, что якобы не получил письма с присягой от ее отца. И если тот – как выяснить, видел ли он письмо на самом деле?
– Столько дел с этим балом, и еще наместник, – проворчала кухарка Мари.
– А он уже приехал? – спросила Элейн.
– Да, явился к самому завтраку. Они сидят в саду. Где Рада? Нужно отнести
