Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери! - Елена Княжина

– У меня не бывает истерик. Я разумный… теоретик… а не какая-то…

Так, одного платка мне явно маловато: ткань уже промокла насквозь.

– У вас нет еще такой тряпочки? – помахала в воздухе сопливой золотой эмблемой.

– Эйвелин! – он подошел резво, развернул лицом к себе и старательно вытер щеки теплыми ладонями. – Я не так кошмарен, как вы себе надумали. Я не монстр изнанки, я обычный мужчина с…

– С потребностями, да, – покивала понимающе, пытаясь утихомирить дрожащие губы. – Вы все с потребностями! Это только у меня никаких потребностей нет…

– Свадьбу не отменить, – строго заверил Рэдхэйвен. – Смиритесь. Вы никуда от меня не денетесь.

– Так уж и никуда…

– Ни-ку-да.

– Сбегу на изнанку! Нырну в подпространство, подружусь с темными тварями. В портал прыгну, ведущий в Керракт. Отращу себе модные изумрудные рога… Лишь бы вашу холеную физиономию рядом с собой не видеть, ясно? – задохнулась от торопливой, сбивчивой речи.

– Ясно.

Он насупился и поджал губы. А затем резко схватил мои руки за запястья, соединил их и вжал в свою грудь, распираемую рваными вдохами.

– Я не соседский мальчишка и не анжарский фермер. Вам не помешало бы хоть немного следить за своим языком, Эйвелин.

– С чего бы мне облегчать вам жизнь?

– Ради вашей же безопасности. Вы понятия не имеете, с кем имеете дело! – угрожающе прошипел гад, стискивая кожу так, словно воспринял мою шутку про кандалы всерьез.

Было не больно, но жутковато. Отсутствие в кабинете Мюблиума постели вдруг перестало казаться таким уж значимым. Тут, как минимум, был стол. И кресло, и подоконник, и парочка закрытых платяных шкафов…

– Следите лучше за своим. И не засовывайте его в чужие уши без разрешения, – насупилась, елозя по его груди схваченными в плен пальцами.

– Куда хочу – туда и засовываю, – надменно заявил избалованный хитанец и оттолкнул меня спиной к книжному шкафу, освобождая запястья.

– Вас просто ни разу мой мизаур не кусал. Тогда бы точно поостереглись, – сдвинула брови сердито.

– Вашего мизаура тут нет, – подошел куда ближе, чем выглядело бы пристойным.

– Я тоже кусаюсь.

– Я помню, зараза. Я помню, – выдохнул он и скользнул в мой рот бессовестным жаром.

Быстро, коротко, неглубоко… но, Варх дери, ощутимо. Соврала бы, если бы сказала, что ничего не успела почувствовать.

В груди затрепыхался дохлый полк Райсовых бабочек, и я возмущенно ахнула. Слишком уж знакомое согревающее ощущение.

– Не смейте на мне эту дурацкую «Эйфорию» практиковать! – прикрикнула на ополоумевшего Рэдхэйвена и нырнула под его руку, выбираясь из капкана. – Никогда-никогда!

– Хорошо, Эйвелин. «Эйфорию» – не буду, – улыбнулся мерзавец, заставший меня врасплох. Я ведь укусить обещала. И где? – Никогда-никогда…

– Вы обещали ждать разрешения!

И на что я надеялась? Что столичный сноб, вот этот вот загорелый и самовлюбленный квахар, сдержит слово? Ну да, ну да, хитанцы именно так всегда и поступают.

– Это было не в счет. Я почти ничего не почувствовал, а вы? – развел руками.

Да чему он вообще ухмыляется?

– Совершенно ни-че-го, – пропыхтела сердито, пряча красные уши под волосами.

– Вернемся к беседе? – предложил Рэдхэйвен с невинным видом, словно только что вовсе не он вжимал меня в шкаф, бесстыже раздвигая непослушные губы. – Если вы попытаетесь сбежать от исполнения воли вашего отца…

– Вы наградите его рогами, – договорила сквозь зубы, украдкой ощупывая рот.

Рот как рот. Только его словно кипятком ошпарили: все внутри ощущалось чужим. Даже привычный вкус был другим.

– Это как минимум.

– А вы все предусмотрели, да? – подавилась желчью, прорвавшейся в горло.

– Ох, явно не все, мисс Ламберт, – косясь на сопливый платок, сокрушался рабовладелец.

– Я современная девушка, сир Рэдхэйвен. Моя мать была выдающимся ученым и мыслила прогрессивно. Я воспитана совсем иначе. Не так, как вам бы хотелось, – пар из ушей так и валил. – И я не какая-нибудь Имира, чтобы продавать меня первому встречному рогатому… гхарру!

– Воспитаны… – поперхнулся гад и гневно сдвинул брови. – Я заметил, да. Нет, вы точно не Сиятельная богиня, Эйвелин. Вы зеленоглазое исчадие мрака с нежной кожей и невыносимым запахом, посланное мне в наказание за Варх знает какие грехи!

Он так гулко рубанул кулаком по дверце шкафа, что у меня прижались уши и вся краска с них сбежала.

– Ну, вот мы и разобрались...

– Прокляли… Точно прокляли, – пробубнил он сквозь зубы, внимательно разглядывая носы своих начищенных ботинок. – Варх меня попутал это подписать?..

Я постаралась дышать ровнее: закралась надежда, что мы еще сможем договориться полюбовно. И не придется вдоветь раньше времени подручными средствами.

– Сир Рэдхэйвен… – приблизилась к нему с опаской. Он так и не поднимал глаз, сверля взглядом ботинки.

– Можно просто Даннтиэль, Эйвелин, – угрюмо напомнил он.

– Нельзя!

Вдох, выдох… Я ведь по жизни мирный, безобидный теоретик. А рядом с этим вспыхиваю, как факел пещерного человека.

– Вы же сами сказали, что это просто лечение. «Ничего интимного», – напомнила задумчивому мужчине. – Так какого Варха?

– Так и планировалось. Поначалу, – признался хрипло, приводя в порядок свое дыхание. – Но в какой-то момент я с чего-то решил, что засыпать и просыпаться рядом с вами – самое желанное и прекрасное, что может со мной случиться. Как жестоко я ошибся! Самое желанное – придушить вас здесь и сейчас, избавив нас обоих от грядущих страданий.

Ясно. Блокнотик с рецептами ему не показывать.

– Слушайте, я ведь вас раздражаю так же сильно, как вы меня. Это всякому заметно, даже Фиджу. Давайте отменим по-хорошему? – с мольбой глянула на рабовладельца. – Я не знаю, что руководило вами в Аквелуке. Может, темным ядом отравились или воздух там… специфический… Если вы решили вдруг, что как-то посягнули на мою честь или репутацию в те семь ночей…

Слова отказывались подбираться, а улыбка выходила какой-то вымученной. Не удивительно, что Рэдхэйвен не спешил поднимать на меня глаза.

– Что бы в моей спальне ни происходило, оно было во благо, – сглотнула осторожно и похлопала его по плечу. – И страдать вам за это совсем не обязательно. Видно же, что мое приятное общество вас тяготит.

– Какой благородный порыв… – подавился чем-то хитанец. –