Город холодных руин - Марк Ньютон

– Выпить не хотите?

Беллис похлопала себя по твиду:

– У меня всегда с собой. Хотя неплохо было бы хлебнуть для начала чего-нибудь погорячее, чтобы спиртное быстрее разошлось по организму.

Взобравшись на плоскую крышу, Джерид в темноте одну за другой передавал культистам карты, а Рамон и Абарис крутили их так и эдак, разглядывая при скудном свете уличного фонаря. При этом они шепотом обменивались быстрыми неразборчивыми фразами, так что Джерид весь извелся, гадая, что же они делают в этом городе. После недолгого обсуждения все карты были признаны годными и рассованы по карманам.

Когда обмен завершился, Беллис оживилась и радостно извлекла свою реликвию.

– Ну вот, здесь у нас чудесная ловушечка-приманка для паучков.

– Это? – Честно говоря, предмет не произвел на Джерида особого впечатления: обычный обсидиановый стержень со светящимся утолщением-луковицей на конце. Будь погода получше, у него, может, и прибавилось бы энтузиазма, но сейчас он совсем замерз.

– Конечно это, глупыш, – проворковала Беллис. – В его состав входит тектит, минерал, происходящий из другого мира, – ха, мы вечно так говорим, да? – поскольку находят его преимущественно в метеоритах; но, из чего бы он ни был сделан, прутик прекрасно зарекомендовал себя в деле, приманив к нам немало многоногих дружков-арахнитов. Мы аугментировали – тебе ведь знакомо это слово? – аугментировали частоту внутреннего контура схемы, и в теории мы и глазом не должны успеть моргнуть, как прибежит твой гигантский паук.

– А что потом? – спросил Джерид.

– Ах, потом. Над этим работали мальчики. Рамон?

Зловещего вида лысый наклонился и поднял небольшой мешок. Из него он извлек маленький бронзовый треножник, который установил на крыше, в нескольких шагах от них.

– Лучше отойдите подальше, – предупредил их Абарис и, раскинув руки, оттеснил их еще на несколько шагов. Затем вытащил из кармана обыкновенную палку и швырнул ее в треножник.

Реликвия никак не реагировала.

– Она и не должна была, палка слишком короткая, – шепнула Джериду Беллис. – А теперь смотри.

Рамон, заложив руки за спину, пошел к реликвии. Когда до нее осталась всего пара шагов, откуда-то взялся свет, его лучи слились в прутья клетки. Свет шипел и плевался, удерживая Рамона на месте. Тот с ухмылкой отвесил им шутовской поклон, и свет отразился от его лысины.

– Вот видишь, – объяснила Беллис, – твоему пауку, когда он придет, будет готов теплый и радушный прием.

– Да вы хоть сами-то понимаете, что вы гении, старичье? – восхитился Джерид.

– Только мудрец в состоянии оценить мудрость другого, – в тон ему ответила Беллис.

– Ну, я-то еще ничего не сделал, – запротестовал Джерид. – И буду так считать до тех пор, пока этот монстр не окажется пойманным и упрятанным за железную решетку. – Он дождался дезактивации клетки и, когда свет погас, растаяв во тьме, заметил, что магия реликвии, исчезнув, оставила по себе ощущение отсутствия, некоей незаполненной пустоты, и запах горелого. Джерид был впечатлен.

– Ну, давайте попробуем, – предложила Беллис, и они расположили устройства на крыше одно подле другого. И начали ждать, дрожа на холодном ветру.

Джерид нетерпеливо озирал раскинувшийся вокруг пейзаж из крыш, раздумывая о том, как, интересно, будут проявляться его потаенные страхи теперь, после его экспериментов с Беллис и ее волшебной сферой.

Нандзи ощутила призыв глубоко внутри, в самых основах своего существа. Ее затрясло, она села на кровати и украдкой оглядела комнату. Черная кошка у нее в ногах подняла голову.

– Что-нибудь не так, любимая? – спросил лежавший рядом Воланд, отрываясь от книги.

– Я не очень хорошо себя чувствую. Пойду налью себе выпить, а потом прогуляюсь по свежему воздуху.

– Может, лучше я тебе принесу?

– Нет, я сама. – Она отбросила простыни и встала. Прикрыв паучьи конечности юбкой и сапогами, она в считаные секунды спустилась по лестнице. У входной двери она задержалась, положив руки на косяки и разглядывая улицу в надежде обнаружить источник зова. Темные дома вырисовывались на фоне звездного неба, двое бездомных грели руки у торфяного костерка.

Что за странное ощущение выманило ее наружу в этот час? Оно было похоже на жажду. Все ее эмоции сгустились. Превратились в тоску по давно утраченной любви. В жалобу на гибель близкого друга. Но это был необычный призыв – он обращался… к ее другому «я». Тяга к инакости переполнила ее подобно яду, и она, не сходя с места, сначала обрушилась внутрь себя, как не выдержавшая кровля в пустой дом, а потом раздулась, превращаясь в громадного паука.

Захлопнув одной лапой дверь, она вскарабкалась по стене на крышу бойни. Оттуда весь мир виделся ей иначе, и она читала его, дешифруя идущие отовсюду загадочные вибрации. Превращаясь в паука, она всегда воспринимала город как кишение жизни и активности, но сегодня где-то далеко в этом копошащемся море ее ждало нечто столь прекрасное, столь манящее и соблазнительное, что она не устояла перед его зовом и пустилась в странствие по крышам со всей скоростью, на какую была способна.

Джерид, раскрыв от удивления рот, наблюдал за тем, как изо всех щелей каждого здания потекли наружу мелкие и крупные пауки – дома точно кровоточили ими.

По старой привычке ему захотелось запрыгнуть на что-нибудь высокое, чтобы избежать соприкосновения с ними, но путей к отступлению на крыше не было. К тому же на этот раз… не было и страха.

Бесчисленные множества вздутых тел и семенящих волосатых лап сливались в ручейки, те – в потоки, потоки – в настоящие реки, которые текли и текли к крыше, где стояли реликвии ордена Седых Волос. Окинув взглядом крыши близлежащих домов, Джерид увидел, что и на них влажная черепица утратила свой блеск, став шершавой от полчищ марширующих пауков. Он отошел подальше от реликвий, просто чтобы его не затоптали, но от прежнего ужаса не осталось и следа.

Правда, нервы Джерида были напряжены до предела, но лишь потому, что он присутствовал при самой необычайной сцене – полном сборе едва ли не всех пауков Бореальского архипелага. Твари, обычно прятавшиеся в малодоступных местах города, подальше от глаз его жителей, вдруг собрались в одном месте, но он не трепетал, как раньше, и сердце уже не сдавливало, как раньше, а лишь покалывало чуть-чуть. Однако он помнил про своего монстра и то и дело бросал взгляды на горизонт, ожидая его появления, и не забывал обращать внимание на самые тенистые места, где тот мог укрыться.

Вынув из сапога нож, Джерид зажал его в руке – так, на всякий случай, ибо какой может быть прок от его короткого лезвия в схватке с чудовищным пауком? Зато адепты, похоже, нисколько не волновались, а просто расхаживали кругом со скучающим видом, ожидая появления паука. Беллис время от времени оглядывалась на него, уперев руки в бока. В ответ на ее немой вопрос: «Все в порядке?» – он кивал.

Рамон сидел на краю крыши, а Абарис, похоже, занимался какой-то другой реликвией. Можно подумать, безумные происшествия вроде этого случались с ними что ни день.

Вдруг Беллис воскликнула:

– Ну и ну, кажется, он идет!

Джерид вскарабкался туда, где она стояла, и проследил направление ее вытянутой руки. С востока, быстро перебирая лапами, то теряясь в провалах между домами, то возникая снова, выплевывая паутинные нити, облегчавшие ему путь, к ним приближался огромный паук. Их разделяло уже не более сорока футов.

– Охренеть! – выдохнул Джерид. В теории все было прекрасно, но, увидев паука вживе, он уже не знал, как они с ним справятся.

– Ага, придется чуток пособить, – буркнул Абарис, оказавшийся у него за спиной.

Они следили за приближением паука, который с каждым шагом словно увеличивался в размерах. Люди, выглядывая в окна, начинали визжать, а те, что шли по улице, шарахались в стороны, чтобы не пересекать ему путь. Паук бежал пошатываясь, точно пьяный, то скрываясь из виду, то возникая вновь. Тварь была настоящим чудищем, каждая ее лапа была длиннее самого Джерида, одну крышу за другой она преодолевала в несколько точных движений, чуть пощелкивая когтями о черепицу при каждом шаге, в то время как стаи ее мелких сородичей копошились вокруг и внизу.

Всеми своими глазами паук обшаривал светящуюся реликвию, но противиться ее призыву было выше его сил; между ними, подобно электрической дуге, уже вспыхнула сконцентрированная любовь-ненависть. Ее очарование было необоримо. Медленно, опустив черную луковицу головы и выдвинув вперед грудь, паук приближался к ней, переставляя лапу за лапой. Затем он, словно пес, вытянул вперед две передние лапы и приподнялся на задних.

И замер, экстатически дрожа.

Вдруг из второй реликвии вырвался свет, сложился в призрачную клетку и запер паука внутри. Тот начал бросаться на сияющие прутья, они отвечали ему ударами энергии, и паук каждый раз отступал. Но он не прекращал атаки на свои световые оковы, сопровождая каждую пронзительным визгом. Так продолжалось до тех пор, пока исхлестанный энергией паук не сдался и не остановился на одном месте, где стоял, пока его тело вздымалось на лапах вверх и вниз, словно переводя дух.