Белый Волк - Александр Владимирович Мазин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пищу, которую тебе принесут в дар, можешь брать! — отчеканила Рунгерд. — Пошла прочь!
И десятипудовая тварь, которой ничего не стоило разорвать пополам и меня и Рунгерд, послушно развернулась и потрусила прочь. Овцу, впрочем, прихватила.
— О-ох! — Рунгерд вцепилась в мое плечо и повисла на нем всей тяжестью. — А я уж думала: она тебя зажрет! Как только у тебя хватило ума бросить ей вызов?
Я помалкивал. Действительно я вел себя как идиот. Вначале. А потом… Наверное, не лучше. Почему она не оторвала мне голову — вот вопрос. С такими скоростными и силовыми данными — это пустяковое дело.
— Не грусти! — Рунгерд ласково коснулась моей бородки. — Ты сделал глупость вначале, но потом вел себя замечательно. Ты говорил с ней будто ты не человек, а один из Асов. А когда ты сказал насчет хвоста, клянусь косой Фрейи, она по-настоящему испугалась.
— Я сказал что в голову пришло, — честно признался я. — Не видел я у нее никакого хвоста. Даже такого коротенького, как у мишки.
— Не смеши меня! — Рунгерд легонько ткнула меня кулачком в бок. — Хвост — это то, что связывает йотуна с Йотунхеймом. Разруби его — и она будет как кормчий без корабля. Ты снова удивил меня, Ульф Вогенсон! Я очень рада, что когда-то разделила с тобой ложе.
Я мгновенно отреагировал: сгреб ее правой рукой, шепнул:
— А кто мешает нам сделать это еще разок?
Лично для меня после пережитого стресса (если силенки остались, само собой) нет лучшего мероприятия, чем немедленный и взаимоприятный секс.
Хренушки! Рунгерд утекла из-под моей руки с ловкостью адепта вин-чун[52]. А тут и Полбочки припожаловал. Очень его интересовало: прогнали мы йети или нет.
— Иди домой, сосед! — произнес я весьма неприязненно. — Сегодня тебя точно никто не побеспокоит.
— А завтра? — не унимался Полбочки.
— А насчет завтра я скажу тебе завтра! — отрезал я и с трудом удержался от направляющего пинка.
Хегин всё понял, надел лыжи и учесал. Мы остались вдвоем. Как хорошо! Я решительно подхватил Рунгерд под локоток и повлек в сторону лодочного сарая. А там уже и сенцо припасено. И место, если можно так выразиться, натоптано…
Глава тридцать восьмая,
которая украсила бы любую мелодраму
— А я думала: ты посватался к моей дочери, — сказала Рунгерд, очень решительно упершись в мою грудь.
— Ну… Но…
Нечестный удар. Раньше идея того, что я когда-нибудь стану мужем Гудрун, нам ничуть не мешала. Неужели это из-за какого-то золотого браслета? Свадебный дар. Ну и что с того? Можно подумать, викинг, который преподнес свадебный дар, одновременно принимает обет воздержания. Никогда не поверю!
— Так да или нет?
Я разжал объятия.
Рунгерд тут же отошла от меня подальше и уселась на край лодки.
— Да, — процедил я. — Так и есть.
— И мой сын уже одобрил будущий брак, верно?
— Верно.
— Я была уверена, что он не будет против.
Еще бы он был против. Да он мне просто плешь проел на макушке с этой женитьбой. Даже перспектива породниться с королевским родом его не так вдохновляла.
— Что ж, он — старший мужчина в роду — ему решать.
Как бы не так! А то я не знаю, кто рулит в вашей семье!
— А что ты думаешь по этому поводу?
— Что думаю я? — За такой взгляд, ей-богу, королевства не жалко.
Я заколебался. А действительно ли мне нужна именно Гудрун? Моя будущая невеста вдруг показалась мне далекой-далекой… Может, все-таки…
— Рунгерд! Солнце мое! Если ты… — Я шагнул вперед и попытался коснуться ее щеки, но датчанка отбросила мою руку.
— Ты больше не прикоснешься ко мне, Ульф Вогенсон! — отрезала она, одарив меня грозным взглядом. — Так не прикоснешься! Никогда!
Мое сердце упало куда-то на уровень желудка. Я осознал это «никогда» и понял, что потерял. Мне жутко захотелось завыть. По-волчьи. И убить кого-нибудь. Себя, дурака, например…
Наверное, это из-за того, что было со мной во время разборки с йотуншей. С меня будто кожу содрали. Все нервы наружу. Все чувства…
— Хочешь меня? — с ласковым коварством поинтересовалась Рунгерд.
И я тут же ее захотел. Безумно! Нестерпимо! И плевать на всё!
Я схватил ее и опрокинул навзничь, словно девку-рабыню.
Ее сильное тело напряглось, руки уперлись мне в грудь, но тут же обмякли. Я лихорадочно рвал пряжку пояса…
Рунгерд лежала подо мной, не противясь, но как будто неживая…
Наконец я справился с проклятой пряжкой…
Несколько мгновений… и всё.
Рунгерд даже не шелохнулась.
Упершись руками в медвежью шкуру, я нависал над ней…
Но этот ее взгляд… Он всё расставил на места. Не я смотрел на Рунгерд сверху, а она взирала на меня с высоты. Надменно, чуть-чуть презрительно, но — с пониманием. Как хозяйка смотрит на щенка, напрудившего на паркет.
Мне так захотелось ее задушить… Аж пальцы свело…
Справился. Выровнял дыхание, медленно опустился рядом.
Воистину, сегодня не моя ночь. Полное ощущение, что мною всё время вертят. Как марионеткой на ниточках. И как достойный финал: мною манипулирует женщина, которая последние месяцы была для меня самой близкой. Которая обещала, что сделает для меня всё.
Обида обожгла меня.
— Зачем? — только и смог проговорить я.
— Это не я, — бархатным низким, обольстительным голосом произнесла великолепная датчанка. — Это он.
— Кто он? — ошарашенно пробормотал я. Час от часу не легче! — Кто? Один?
— Не слишком ли ты возомнил о себе, Ульф Черноголовый? — с очаровательным смешком проговорила Рунгерд. — Какое дело Одину до того, куда прыскает твое семя! Нет, мой бычок, боги тут ни при чем.
Гибким и плавным движением она села. Поправила одежду, закинула за спину косы.
— Думаю, тебе будет интересно узнать, мой порывистый жеребец, что я беременна, — сообщила Рунгерд, одарив меня нежнейшей из улыбок.
Во как! Сильно!
И момент выбран удачно. Как раз когда я в процессе натягивания штанов.
— Как честный человек, я могу жениться! — ляпнул я.
То есть — сострил. Сдуру. Потому что мозги от всего происшедшего отрубились начисто.
Ляпнул — и сообразил, что здесь такими вещами не шутят. Но продолжал лыбиться, как клинический идиот.
Рунгерд испытующе поглядела на меня:
— Тебе весело?
Я поспешно стер с рожи идиотскую ухмылочку.
— Конечно, я рад! — со всем возможным пылом заявил я.
Вспомнился анекдот про тигра и тещу. Это где сынок прибегает к папаше: «Папа, папа! На
