Джон, Пол, Джордж, Ринго и я (Реальная история ‘Битлз’) - Тони Бэрроу

Когда Берт Кэмпферт, продюсер ранних гамбургских записей ‘Битлз’ с Тони Шериданом зашёл поздороваться, Джон и остальные спели ему серенаду в бурной версии его песни ‘Странники в ночи’, которая была в то лето международным хитом Фрэнка Синатры.

Но моим самым сильным воспоминанием о том визите в Германию это не концерты и не встречи после разлуки, а первое прослушивание моего любимого битловского альбома и помощь с идеей для его названия. Я впервые услышал этот альбом целиком, сидя в кругу с четырьмя ребятами на магнитофоне Джорджа в отеле ‘Байеришер Хоф’ в Мюнхене, и тут же решил, что это самая привлекательная коллекция великолепной четвёрки на тот момент. Ничего из услышанного мной годы спустя – даже ‘Сержант Пеппер’ – не заставило меня поменять свою точку зрения. По моему мнению, каждая из 14 дорожек была настоящим хитом; от западающих в память ‘Элинор Ригби’ и ‘Здесь, там и повсюду’ Пола до новаторских ‘Сборщик налогов’ и ‘Я хочу рассказать тебе’ Джорджа; от гипнотических ‘Завтра никогда не знает’ и ‘Доктор Роберт’ Джона до абсолютно заразительной ‘Жёлтая подводная лодка’ Ринго, которой мы все подпевали в стиле караоке. Что касается поиску подходящего названия для альбома, мы топтались на месте и бродили по кругу – от ‘Волшебного круга’ и ‘Четыре стороны круга’ до ‘Маятника’ по предложению Пола; от несерьёзного ‘После географии’ Ринго – его скрытый намёк на ‘Последствия’ роллингов, пока группа единодушно не согласилась назвать его ‘Револьвер’.

Незамедлительно после Германии – едва имея время на обмен наших немецких марок на йены – мы прибыли в Токио, где началось лето ужаса для битлов. Смертельная угроза была несомненной и недвусмысленной. Битлы лишились бы своих жизни, если бы они осмелились сыграть даже один из запланированных пяти концертов в священном месте – токийском Будокане.

Наше путешествие в Японию было особенно долгим и тяжёлым событием, продлённым энергичными выходками тайфуна под названием ‘Котёнок’. Он блуждал по Китайскому морю и вызвал изменение нашего полёта Лондон-Токио на новый маршрут через Анкоридж на Аляске. Здесь нас ждала непредусмотренная девятичасовая остановка в пути в ожидании более благоприятного прогноза погодных условий над нами.

В понедельник, 27 июня, на следующий день после выступления в ‘Эрнсте Мерке’, когда всё, что нам хотелось это проспаться после громадных излишеств предыдущей ночи, мы полетели назад в лондонский аэропорт ‘Хитроу’ и почти незамедлительно перенеслись на диаметрально противоположный рейс японских авиалиний, который отправлял нас на восток. Когда мы приготовились ко взлёту, Пол попытался подсчитать расстояние, которое мы пролетим, прежде чем это летнее турне завершится в августе в Сан-Франциско в Кэндлстик-парке. “Я уверен, что только американская часть в сумме будет что-то около 30 или 50 тысяч километров” – заявил он, но никто из нас не стал изводить себя полным подсчётом. Когда нас везли на взлётно-посадочную полосу, Джон занимался своей обычной клоунской болтовнёй, направленной на успокоение своих собственных и нервов Джорджа: “Вы удобно зацепились за край ваших видений? Тогда мы взлетаем”.

Что делать во время длинных рейсов, всегда представляло для нас проблему. Как правило, какими бы усталыми ребята не казались перед взлётом, как только мы отрывались от земли, они оказывались слишком напряжёнными, чтобы много спать. Часто мы проникали в место для отдыха в передней части реактивного самолёта 707, и дорожный помощник Мэл Эванс приносил колоду карт. Любимой игрой был покер. Во время полёта в Токио они предпочли ‘Словарь’, словесную игру, которую – по утверждению группы – она сама и придумала. В действительности они позаимствовали её из чего-то, что видели по телевидению – мне эта игра казалась напоминавшей вариацию ‘Угадай, что я блефую’. Присоединиться приглашались менеджер Брайан Эпстайн, Нил Аспинолл и все остальные из нашей компании. Мэл приносил карманный словарик и начинал игру, выбрав какое-нибудь туманное слово. Каждый записывал выдуманное определение – чем безумнее, тем лучше – и, после того, как они все прочитывались, каждый игрок голосовал за то, которое он считал правильным. Ты получал очко, если твоё слово совпадало с определением из словаря или если ты одурачивал другого игрока, заставив его поверить, что твоё выдуманное определение является правдивым. Но самым большим весельем в игре было зачитывание всех оригинальных предположений – ‘частично порабощённая рабочая пчела или трутень’, ‘вырезанная вручную кружка для бритья’ и ‘тип карликовой зебры, которая водится в болотистой местности южной Австралии’. Всё очень несерьёзно, но с помощью стаканов скотча и колы, это занимало время полёта в те дни, когда портативные ди-ви-ди проигрыватели были недоступны.

Объявление капитана о тайфуне ‘Котёнок’ стёрло улыбки с наших лиц. Все коммерческие самолёты в окрестностях Токио заставили приземлиться, и нам пришлось задержать своё прибытие туда, ‘заскочив’ в Анкоридж на Аляске. Большинство из нас – наши чувства были притуплены выпивкой, а наши желудки были довольны, заправившись обедом – восприняли эту новость хорошо. Но Эпстайн впал в ярость и спросил, где авиакомпания намерена разместить нас на время ожидания, пока тайфун не успокоится. Он не был полностью убеждён переданным лично обещанием капитана, что приняты меры устроить всю нашу компанию в одном отеле в деловом районе Анкориджа, вероятно в ‘Вествуде’, одном из лучших в тех местах и хорошо известном экипажам авиакомпании. Он описал диско-клуб на верхнем этаже, как “потрясающее место для вечеринки”, и сказал, что оно нам понравится. Видя, что Брайан по-прежнему зол, он вернулся позже и сказал, что он устроил для Джона, Пола, Джорджа и Ринго свадебный люкс отеля и несколько хорошо оборудованных смежных номеров. Это вызвало большое веселье среди четырёх ребят, которые сразу начали предлагать руку и сердце друг другу. Авиакомпания оказала нам честь, и мы заняли весь этаж выбранного Японскими авиалиниями делового отеля, чьи служащие лезли из кожи вон, чтобы быть гостеприимными, насколько это возможно. Они даже подчинились моей просьбе, чтобы персонал служащих не беспокоил четырёх битлов в их номерах просьбами об автографах. Сошлись на том, что если группе не станут докучать, то перед нашим отъездом я отдам управляющему отеля рекламные снимки, все аккуратно заранее подписанные абсолютно схоже с почерками каждого битла одним из дорожных помощников, которые стали тайными подделывателями почти безупречных версий подписей битлов. На вершине битломании, когда великолепная четвёрка была деятельнее всего, а требования автографов происходили чаще всего, я бы сказал, что по меньшей мере четыре из каждых пяти подписей были сделаны дорожными менеджерами или секретаршами в офисе нашего фан-клуба. Даже автографы, воспроизведённые на значительной части санкционированных товаров ‘Битлз’, подписывались дорожным менеджером, приводя к спорам между фанатами насчёт того, кому достался – или не достался – настоящий экземпляр. Откровенно говоря, если ты не стоял рядом и не видел, как Джон, Пол, Джордж и Ринго пишут свои имена на твоих собственных глазах – что было редко в действительной реальности – то было мудро оставаться весьма подозрительным!