Роковое завещание - Людмила Мартова

И старушка сложила из кулачка дулю. Маленькую и сморщенную. Сунула ее Жене прямо под нос.

Какие квартиры, дома и монеты? Женя вдруг напряглась. Что Корнеева имеет в виду? Понятно, что она до сих пор не может простить Ренате, что та отбила у нее Александра Васильевича Гордеева. И тот, как общеизвестно, действительно подарил молодой любовнице на двадцатипятилетие квартиру, в которой она недавно и погибла. Но дома и монеты? Неужели все-таки было завещание старого Гордеева, которое обнаружили в доме Максимовой? Но та же Корнеева утверждала, что завещания быть не могло. Кстати, а откуда она об этом знала, если к моменту смерти Александра Васильевича уже пять лет с ним не жила?

И у Ренаты Максимовой был любовник по имени Валера. А если это все-таки не Волин, а именно родственник Корнеевой?

– Галина Серафимовна, – задавая вопрос, Жене хотелось зажмуриться, но уж больно все сходилось. – Галина Серафимовна, вы знали, что муж вашей племянницы встречается с Максимовой? Вы поэтому в прошлую нашу встречу назвали его кобелем?

Губы старушки, и так узкие, совсем сжались в ниточку.

– Так кобель и есть, – начала она, помолчав. – Всю кровь Машеньке выпил. Всю жизнь гулял. То одна баба, то другая. А она, знай, терпела. Только сохла. Он своих баб от нее даже и не скрывал почти. Из-за одной даже разводиться собрался. Работали они вместе. Машенька ее видела. Высокая такая, грудастая, блондинистые волосы до попы и губищи на пол-лица. Конечно, если деньги есть, так чего себя не держать. Тоже юристка, как и ты. А про Ренату я не знала, видит бог, не знала. Про нее он ничего Машеньке не говорил. Смекал, поди, что до меня дойдет, так я и пришибить могу. За эту суку, посмевшую во второй раз к моей семье подобраться.

Женя ничего не понимала. У этого самого Рюмина была любовница, но не Максимова, а какая-то «юристка»? Женю вдруг как кипятком обдало. По описанию эта самая юристка как нельзя лучше походила на Алю Буковееву. Та была высокая, фигуристая блондинка, регулярно посещающая косметолога.

– Галина Серафимовна, а любовницу вашего родственника, случайно, не Алевтиной звали? – спросила она аккуратно.

Старуха с подозрением посмотрела на нее.

– А ты откуда знаешь?

– Ну, вы же сами сказали, что мы в одной профессии работаем. Знакомы. Как коллеги. Алевтина Буковеева. Слышали?

– Она самая, – мрачно подтвердила Корнеева. – Машенька мне это имя и называла. Мол, вот разлучница, хочет Валеру из семьи увести. Совета просила, как удержать. А я что могу в такой ситуации посоветовать? Я и сама не удержала, и других учить не имею права.

В голосе старухи слышалась горечь. Женя вдруг подумала, что не дай бог так любить, чтобы и спустя четверть века не простить измену. Такое чувство, что не было в жизни Галины Корнеевой ничего другого, кроме сначала испепеляющей любви, а потом иссушающей ненависти. А может, и правда не было.

Женя закрыла глаза и представила Александра Гордеева. Таким, каким он был в ее кабинете в первую их встречу. А потом в квартире Букли, когда задвинул ее за спину и пошел навстречу опасности. А потом ночью, когда он был над ней, рядом с ней, в ней, и они двигались и дышали в унисон. Это было прекрасно, и Женя была уверена, что запомнит все, что связано с ним, на всю жизнь. Но никогда-никогда-никогда не сможет научиться так сильно ненавидеть.

Она вынырнула из своих мыслей, потому что сейчас для этого не место и не время. Итак, у Букли был роман с неким Валентином Рюминым. А что, если это и есть тот человек, который затеял всю комбинацию в поисках Константиновского рубля? Но тогда он должен был знать и Ренату Максимову тоже. Боже мой, неужели она вычислила убийцу? И этот человек – родственник Корнеевой.

– Галина Серафимовна, минувшей ночью на Алевтину Буковееву было совершено покушение, – продолжила Женя осторожно.

– Что-о-о-о? – старушка удивилась так сильно, что у Жени не было ни тени сомнения в ее искренности.

– Да. Если бы не мы с Сашей, с Гордеевым, – поправилась она, – то она, скорее всего, погибла бы. Ей нанесли удар по голове, потому что она знала, что ее любовник охотится за старинной монетой, оставшейся от Александра Васильевича. Получается, что этот человек – муж вашей племянницы. Валентин Рюмин.

– Не-е-ет, – теперь в голосе Корнеевой и во всем ее облике слышалось и виделось отчаяние. – Но этого не может быть. Просто не может быть. И она еще посмела сказать, что якобы ничего не знает про монету. А монета все-таки была! Другая монета!!!

Со стороны старуха сейчас была похожа на помешанную.

– Кто посмел сказать? – уточнила Женя. – Аля Буковеева? Когда? И почему вы обсуждали с ней именно это? Или, может быть, вы имеете в виду… – она запнулась на мгновение, но все-таки закончила, – Ренату?

Корнеева обмякла.

– Это я во всем виновата, – прошептала она. Вид у нее стал совсем больной. – Это я во всем виновата. Это из-за меня он вообще пошел к ней знакомиться. Если бы не я и мой длинный язык, то он бы вообще ничего не узнал.

Женя вообще ничего не понимала.

– Галина Серафимовна, расскажите по порядку, – попросила она. – Вы же понимаете, что Рюмина ищет полиция. На его совести несколько человек.

– Несколько?

– Ну да. Похоже, из-за Константиновского рубля, который нашли мы с Сашей, он убил Ренату Максимову и напал на Алю Буковееву. А еще на его совести смерть охранника фирмы «Турмалин», в которой Саша работает.

– Вы с Сашей? Вы нашли монету? Где?

– В таком же тайнике, как был в буфете Ренаты, но только в старинной горке, которая осталась стоять в кабинете Александра Васильевича в доме в Излуках.

Корнеева вдруг засмеялась. Словно закаркала. Громко. Надрывно. Страшно.

– Всем всегда воздается по заслугам, – проговорила она, отсмеявшись. – Всем. Всегда. Рассказать, говоришь? Расскажу. Тем более что это я ж во всем виновата, старая дура. Это я рассказала Валерке, что у Александра Васильевича был тайник, в котором лежала ценная монета. Я не знала какая. Я ничего в них не понимаю. Он просто показывал мне ее. Говорил, что оставит Сашеньке.

У Жени пол начал уходить из-под ног.

– И что же, Саша знал об этом?

– Тогда я думала, что он ее нашел. Ну, после похорон Александра Васильевича. Он просто постоянно крутил ее в руках, а я видела монету только один раз, да и