Когда молчит совесть - Видади Бабанлы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джовдат усадил Вугара в машину и приказал шоферу:
— Ты пока развернись да печку включи, чтобы в машине тепло стало, не то гость наш озяб. А я минут через пять — десять вернусь…
Круглолицый молодой шофер, надвинув на глаза огромную синюю кепку, деловито возился в моторе. Он хотя угрюмо поздоровался с гостем, но все указания Джовдата исполнил немедленно: печку включил и даже маленький радиоприемник на полную громкость наладил, чтобы гость не скучал. Шофер-то хорошо знал, что Джовдат не уложится в обещанное время и обязательно задержится.
В машине стало тепло. По радио передавали утренний концерт, и веселые игривые мелодии явно пришлись по душе молоденькому шоферу, он даже стал притопывать ногой и покачиваться в такт музыке.
— Нельзя ли выключить радио? У меня голова болит… — устало попросил Вугар.
Огромная кепка разом повернулась на девяносто градусов, и из-под нее уставились на Вугара осуждающие глаза.
— Хороший концерт! Я программу передач слушал…
— Не надо, — настойчиво повторил Вугар. — Не до концертов мне!…
Рука водителя потянулась к приемнику. В маленьком зеркальце Вугар увидел, с какой злостью глядит на него шофер. Он сидел, забившись в угол, потирая лоб. Головная боль все крепче стискивала виски, давила на затылок, белки глаз стали розовыми. Но мгновенье — и глаза юноши посветлели, лицо расплылось в доброй улыбке:
— Ой, Вугар, братец! Простите, что сразу не узнал вас.
Шофер круто, всем корпусом повернулся к Вугару и протянул ему обе руки:
— Здравствуйте! Добро пожаловать!
Вугар с трудом протянул руку, чтобы ответить на приветствие.
— Это все дядя Джовдат виноват. Назвал тебя гостем… А тут еще мотор забарахлил, — пытался оправдаться юноша.
Бывают шоферы мрачные и несловоохотливые, пока не заговоришь с ним рта не раскроет. А этот, не обращая внимания на молчание Вугара, не умолкал:
— Как начинаем уборку хлопка, дня без гостей не обходится. Один приезжает, другой уезжает. И всем машину подавай, десять шагов пешком пройти не могут. Минуты свободной нет, совсем замучился! Машина, она уход любит. А какой уход, когда даже воды залить некогда! Вот я и думал, что ты один из таких гостей. Ну, значит, придется мне опять целый день кататься. Обругал я тебя в душе и даже толком не посмотрел, кто в машину садится. Ты уж прости меня!
Вугар только кивнул в ответ.
Вернулся Джовдат. Он был чем-то расстроен. Открывая дверцу машины, выругал кого-то:
— Собачий сын! Ни капли совести! Карманник паршивый!
Шофер с живым любопытством спросил:
— Что случилось, дядя Джовдат?
— Поехали! — коротко ответил тот и укоризненно взглянул на водителя: мол, не суйся не в свое дело!
Машина тронулась, и Джовдат сразу обратился к Вугару:
— Клянусь твоим здоровьем, порой просто не понимаешь, что делается! Какой-то аферист водит нас за нос! Вот уже который раз принимает хлопок по второму сорту. Вычитает за влажность и нагло, прямо на глазах, обвешивает. Раз смолчишь, два смолчишь, но ведь этому конца нет! И ты думаешь, он только с нами так? Нет, все окрестные колхозы обжуливает. Никак в толк не возьму, как эти жулики на такую важную работу устраиваются? Кто им помогает? Когда прекратится безобразие?
Вугар не проронил ни слова. В машине стало жарко, и его совсем разморило. Веки смыкались сами собой.
Глава четвертая
Дорога и впрямь оказалась грязной, ухабистой, и машина двигалась с трудом. На улицах села пришлось и вовсе замедлить ход. Глинистая солончаковая земля была вся в ямах и рытвинах.
Едва въехали в село, Вугара словно сбрызнули живой водой. Он выпрямился и через стекло вглядывался в лица прохожих, стараясь узнать знакомых, рассматривал дома, такие родные с детства. Горести отступили, он повеселел.
— Сначала ко мне ненадолго заедем, с женой познакомлю, я ведь ей о тебе так много рассказывал! Детей посмотришь, а потом отвезу тебя к Шахсанем-хале… Я тоже буду рад ее повидать, давно не заходил к ней, все дела, дела, — сказал Джовдат.
Подпрыгивая, перебираясь через ямы и выбоины, газик наконец подъехал к небольшому палисаднику, за которым виднелся двухэтажный дом. На гул мотора с крыльца сбежали два мальчика, трех и пяти лет. С радостным криком: «Папа! Папа!» — они бросились навстречу. Тот, что постарше, остановил-я посреди двора, широко раскинув руки, словно желая преградить путь машине. Младший, торопясь за братом, поскользнулся и беспомощно растянулся в грязи.
Джовдат легко выскочил из машины. Усадив старшего на сиденье рядом с шофером, он кинулся на помощь малышу, который заливался отчаянным ревом. Подняв сынишку, он тщательно вытер ему лицо и руки носовым платком, почистил.
— Тс-с… — обратился он к жене, вошедшей с большим подносом, уставленным яствами. — Видно, и вправду ему надо прежде всего отоспаться. Как-никак ночь провел в дороге. Постели ему, пусть отдохнет немного…
Гонча поставила поднос на стол, на цыпочках подошла к постели, откинула покрывало, поправила подушки и удалилась.
Джовдат растолкал друга:
— Вставай, постель готова!
Вугар не помнил, как добрался до постели, разделся с помощью Джовдата, улегся в мягкой постели под шелковым одеялом. Тяжелый сон одолел его.
Сначала ему снилась комната, тесная, похожая на подземелье, с цементным полом. С высоких, растрескавшихся стен стекала вода.
Вугар недоумевал, как попал он в эту маленькую темницу. Что это подвал, камера? Из маленького зарешеченного окна, находящегося под самым потолком, в комнату едва проникал тусклый свет. Вугар попробовал шевельнуться. Но напрасный труд! Он скован ржавой цепью. Кто заковал его? За что?!
Вдруг яркий молочный свет залил комнату, кто-то звал его. Вугар выпрямился, обернулся, — железная дверь наглухо заперта.
«Вугар, неужели ты не видишь меня? Это я… Я пришла к тебе!»
Милый, родной голос!
Вугар оглядывался по сторонам: откуда он звучит, этот голос? В комнате никого нет, только полная луна светила в окно. Нет, это пригрезилось ему! Он разочарованно вздохнул. Но знакомый голос зазвучал снова:
«Почему ты молчишь, Вугар? Или ты все еще не видишь меня?»
Сомнений быть не могло — голос доносился из окна. Сдавленным шепотом Вугар ответил: «Я никого не вижу… Где ты? Кто ты?» «Быстро же ты забыл меня… Это я, Арзу, твоя любимая!» «Арзу?!» — Вугар метнулся к окну, но цепи, сковывавшие его, зазвенели.
«Арзу, дорогая моя, — в отчаянии шептал он. — Где ты? Почему я не вижу тебя?»
«Я здесь, Вугар, погляди в окно — и увидишь».
Вугар поднял глаза — серебристая луна светила все ярче. «Кажется, я схожу с ума, с призраками разговариваю…» — в страхе подумал Вугар, закрыв лицо руками. Ласковый голос Арзу снова вывел его из раздумий.
«Что с тобой, Вугар? Почему ты закрыл лицо?»
Вугар всхлипнул.
«Да, да, я схожу с ума, — прошептал он. — Этот голос…»
«Нет, Вугар, ты в здравом уме, — нежно рассмеялась Арзу, — вытри слезы и посмотри на меня…»
Вугар нерешительно протер глаза и, боясь снова обмануться, взглянул в окно. И правда, там, где минуту назад ярко светила луна, улыбалась Арзу.
«Ты ли это, любимая?» — Он снова рванулся к окну, и снова оковы не пустили его, он свалился на пол, но почему-то не почувствовал боли.
«Как я счастлив, Арзу, что ты пришла! Я так тосковал по тебе, не верил, что ты простишь меня…»
«О чем ты? Что сделал ты, чтобы я не простила тебя?»
«Я оскорбил тебя…»
«Ты ни в чем не виноват, дорогой… Это козни ведьмы Мархамат!…»
«Да, да! Но я не имел права так вести себя».
«Не надо! Не вспоминай об этом, ведь ты отомстил Мархамат за нас обоих. О чем же горевать?»
«Отомстил? Когда?»
«Или ты забыл, как вынул из ножен меч Кероглы, взмахнул — и вмиг голова Мархамат покатилась по полу?…»
«Что ты говоришь, Арзу? — в ужасе воскликнул Вугар. — Да я за всю жизнь у курицы пера не вырвал…»
«А Мархамат ты отсек голову, я это своими глазами видела! За это тебя заковали в кандалы и бросили сюда».
Вугар с тоской взглянул на железные ржавые кандалы.
«Что случилось, Вугар, почему ты опечалился?»
«Проклятые цепи, они не дают мне приблизиться к тебе!»
«Нет, Вугар, отныне мы всегда будем вместе! По ночам я буду приходить к тебе луной, а днем — ясным солнцем. Я никогда не покину твоего окна, я не позволю, чтобы в ресницах твоих дремала печаль…»
«Так бывает только в сказках…»
«А сейчас прощай, мой дорогой, утро на пороге, я скоро вернусь».
«Не уходи, Арзу, душа моя не вынесет разлуки».
«Не горюй, я вернусь, только сменю лунную одежду на солнечную».
Арзу поднесла к губам белые светящиеся пальчики, послала ему воздушный поцелуй и быстро растаяла. Наступил мрак…
