Изгоняющий демонов - Виталий Дмитриевич Гладкий

Когда они вышли из харчевни, Варда спросил:

— Так что ты хотел узнать?

Муттун с недоумением уставился на солдата и ответил:

— Как пройти на улицу Божественной Колесницы…

— Чего проще! — весело ответил Варда. — Вон она, следующая.

Жреца словно ударили пыльным мешком по голове. Ах, сукин сын, этот Варда! Объехал его на хромой козе! Муттун славился проницательностью, а попался на самый примитивный обман ветерана-прохиндея.

Варда заметил, как изменилось лицо жреца, и поторопился сказать, пока тот не обрушился на него с руганью:

— Ну, извини. Пошутил я. Но впредь запомни: ежели тебе что нужно будет, какая-нибудь помощь, обращайся ко мне в любое время дня и ночи. Я помогу. Варду в Ниневии все знают и уважают. А живу я в старых казармах. Увы, семьей так и не обзавелся…

Муттун проглотил ком, образовавшийся в горле, коротко кивнул и торопливо пошел по новой улице, совсем недавно покрытой асфальтом. Судя по всему, Син-ахха-эриб отмерил отцу немного жизни, коль так старается обустроить свою будущую столицу. «Похоже, он обладает даром предвидения», — с мстительным чувством подумал жрец Мелькарта…

Улица Божественной Колесницы считалась одной из самых старых. По преданию, на плане города ее начертал сам царь Нин собственной рукой. Когда-то она была главной, о чем свидетельствовали устилающие ее каменные плиты. Камень привозили из разных мест, поэтому он был разного цвета, при этом за многие годы изрядно поистертый, а местами побитый. Улица скорее напоминала старую замызганную дорожку, которую выбросили из дома и постелили во дворе.

Дома вдоль улицы тоже соответствовали ветхозаветной старине. Большей частью одноэтажные, без окон, только двери и узкие бойницы, расположенные выше человеческого роста. Над жилыми помещениями находилась открытая галерея, состоявшая из кирпичных столбиков, на которых и покоились террасы. Одна из них защищала крышу от прямых лучей солнца, а вторую террасу покрывала обильная растительность. Крыши некоторых домов были настоящим садом.

Улица в этот знойный час (время близилось к полудню; болтливый ветеран изрядно задержал жреца за столом харчевни) была практически пустынна. Только бродячие псы, словно чувствуя в Муттуне нехорошего человека, лениво облаивали его, а некоторые даже пытались укусить, но без остервенения, словно понарошку. Раздраженный жрец наконец воспользовался своим магическим даром, чтобы избавиться от приставучего собачьего племени. Он осыпал себя каким-то блестящим порошком и прочел короткое заклинание, делая руками пассы.

Удивительно, но после его манипуляций псов словно нечистый языком слизал. Они бросились врассыпную, и вскоре улица стала девственно чистой. С удовлетворением ухмыльнувшись, Муттун направил свои стопы к настоящему зеленому оазису, окружавшему невысокий древний храм. К нему вела неширокая дорожка и, судя по ее виду, по ней не ходили толпами.

Впрочем, ничего странного в этом не было. Перед жрецом возвышался храм Амона, которому поклонялись в Та-Кемет. Но в Ниневии с адептами чужеземного бога было не густо. Вряд ли кто из жителей города знал, какими судьбами в Землю Ашшур занесло жрецов далекой страны. А уж как получилось, что они соорудили храм своего бога, да еще на одной из главных улиц древней Ниневии, и вовсе было покрыто завесой тайны.

Муттун знал историю этого храма. Один из царей ашшуров, дабы удержаться во власти, пригласил из Та-Кемет отряд телохранителей. Чтобы они чувствовали себя достаточно комфортно, как дома, городские власти приняли решение кроме благоустроенной казармы, в которой был даже водопровод, соорудить и храм Амона. Приглашенные жрецы обосновались в Ниневии надолго и всерьез; даже после того, как надобность в элитных телохранителях (большинство из них были нубийцами) отпала, храмовая община продолжила свое существование.

Долгое время она влачила жалкое существование, так как храм Амона навещали лишь редкие приезжие купцы из Черной Земли. (Впрочем, они всегда приносили солидные пожертвования и дары — не без указки сверху.) Но несколько лет назад все изменилось в лучшую сторону. Против Земли Ашшур образовалась большая коалиция, центром которой стал Ашдод[89]. В эту коалицию кроме Ашдода вошли Эдом, Моав и Иудея. Коалиция заключила также союз с Та-Кемет, и к фараону Шабаке участники восстания послали свои почтительные дары.

Попытка Шаррукина устроить в Ашдоде дворцовый переворот и привести к власти брата местного правителя вызвала еще большее возмущение. Ставленник ашшуров был свергнут и на трон возведен простой воин Иамани. Однако Шаррукин захватил Ашдод, Иамани бежал в Та-Кемет, но был выдан фараоном ашшурам. Ашдод стал провинцией Земли Ашшур, а Шаррукину принесли щедрые подношения фараон Шабака, царица северо-восточных арабов Шамси и царь Сабы Ятаамар — много золота, благовоний, лошадей, верблюдов, охотничьих собак и экзотических зверей.

С того времени торговля с Та-Кемет сильно оживилась и купцы из Черной Земли в Земле Ашшур уже не были диковинкой. В Ниневии даже образовался квартал, где находились жилища и склады иноземцев. Их было немного, но торговля шла живо, тем более что купцам из Та-Кемет было что предложить ашшурам.

Тонкие прозрачные ткани, гобелены, драгоценные украшения, медь, малахит и бирюзу, различные мази, краски и притирания для модниц, изделия из разноцветного стекла, эбеновое дерево, слоновую кость, страусовые перья для вееров и головных уборов военачальников, ладан, кинжалы и боевые топоры… Все эти товары пользовались большим спросом у ашшуров, и маленькая колония жителей Та-Кемет в Ниневии процветала. Собственно говоря, как и во многих других городах Земли Ашшур.

Храмы ашшуров обладали огромными участками земли и десятками тысяч рабов. Число рабов обычно пополнялось путем пожертвований от царя и частных лиц. Храмы не уплачивали общегосударственных налогов и не несли повинностей; напротив, они получали сами налоги со специально выделенных для этого земель. От общегосударственных налогов и повинностей был освобожден также город Ашшур, имевший привилегии, сходные с привилегиями вавилонских городов Сиппара, Ниппура и Вавилона.

На храм Амона после захвата Ашдода и восстановления дружеских отношений с Та-Кемет посыпались царские щедроты. Правда, земли ему в пользование не выделили, но от налогов храм был освобожден, и от казны стал